В Неаполе профессор Сементини и другие ученые химики пришли к следующим открытиям.
«Если истолченный корень алтея или просвирника смешать с чистым яичным белком и приготовить из него густую мазь и этой мазью намазать ладонь руки и посыпать толчеными в порошок квасцами, то можно на порядочное время раскаленные уголья брать в руку безо всякого для руки вреда.
Такую же точно мазь приготавливают из яичного желтка, толченого арабского гумми и крахмала; если ею намазать руку и дать высохнуть, то можно раскаленные угли безвредно класть на руку.
Чтобы без вреда расплавленный, кипящий свинец брать в руки, раскаленной полосой железа водить по языку и обнаженным рукам, употреблять следующее средство: полфунта мелко истолченных в порошок квасцов мешают с таким количеством серной кислоты, какого достаточно, а именно шесть лотов. Так как этот раствор безо всякой примеси стал бы сильно щипать кожу, то его кладут в два фунта воды. Если этим составом несколько раз помазать кожу или язык, дать высохнуть и потом присыпать жестким мылом, то можно безвредно руками брать огонь и делать те чудеса, о которых сказано выше.
Для того чтобы ходить по расплавленному свинцу, употребляют не чистое олово, но смесь металлов: из одной доли олова, одной свинца и двух висмута. Такая смесь становится жидкой уже при температуре кипящей воды, а потому жар ее для кожи легко выносим, особенно при употреблении тех предохраняющих кожу мазей, о которых мы говорили выше».
Известный исследователь Африки английский писатель Лоуренс Грин вспоминал: «Всякий раз, когда я слышу звуки тамтамов и свирелей, передо мной из глубины лет всплывает видение огня. Я вспоминаю храм Умбило близ Дурбана и многотысячную толпу, которая устремляется к нему по дороге вдоль побережья. В толпе встречаются и европейцы, но в основном это черноволосые индийцы с гирляндами цветов на шее и в одежде малиновых, шафрановых и других ярких тонов. Все они направляются на праздник испытания огнем.
До недавнего времени многие считали, что хождение по огню — таинство. Теперь же, как вы увидите, эта церемония отчасти утратила свою загадочность. Я видел этот древний ритуал и на севере, и на юге континента — в Каире, Дурбане и Кейптауне. Говорят, что научиться этому нетрудно, но сам я все же не отважился бы ступить босой ногой на раскаленные угли.
Звуки тамтамов и свирелей, запах ладана и жасмина… И вот вокруг огненной ямы уже собралась толпа. В этом пламени сгорело шесть тонн дров. Они были разложены в яме четырнадцати футов длиной и десяти футов шириной. Этот свирепый жар обжигает вам лицо и глаза, когда вы приближаетесь к веревочной преграде в тридцати футах от ямы.
Благочестивые индусы следуют за своими жрецами. Они несут странные изображения. Вот верховное божество Брахма и его воплощения Вишну и Шива. Здесь и более мелкие божества: Анама, Чандасверама, Майсверама, богиня холеры Марама в желтом одеянии, богиня кашля Коккалама, богиня оспы и кори Сукхаджама.
Следует недолгая пуджа — чтение молитв жрецами.
Барабаны и свирели ускоряют темп, толпа ревет. Приближаются сутри — индусские огнеходцы. Среди них пожилой седовласый мужчина с белой бородой. У некоторых молодых мужчин язык пронзен спицами, а в грудь воткнуты десятки серебряных крючков. На некоторых крючках висят небольшие лимоны. Это похоже на пытку, и тем не менее большинство сутри не проявляют ни признаков боли, ни страха. Один человек стонет. Ногти на его ногах пропущены через подошвы деревянных сандалий и загнуты кверху. Для него хождение по огню будет облегчением от этой добровольной пытки.
Звуки музыки то вздымаются, то затихают, когда огнеход-цы окружают яму. Самый старший из них первым ступает на огненный ковер, сверкающий на ветру. Остальные без колебаний следуют за ним. Некоторые совершают это путешествие дважды, один пересекает четырнадцатифутовую яму три раза. Затем через яму идет женщина с белоснежными волосами.
На церемонии присутствуют шеф дурбанской полиции и два европейских врача. Они внимательно осматривают ноги сутри. На этот раз все обходится без ожогов и волдырей. И ни капли крови в тех местах, где в тело вонзились спицы и крючки. Но не всегда все оканчивается благополучно. Бывает, что некоторые из этих фанатиков умирают или получают сильные ожоги, тогда как другие остаются невредимыми.
В Египте хождение по огню, должно быть, почти такое же древнее, как и поклонение солнцу. Мой переводчик Ахмед, хороший переводчик, знавший мою любовь ко всему необычному, странному и непостижимому, повел меня однажды в район Моски в Каире, чтобы показать представление, которое давал там марабут (мусульманский отшельник).
Было время года, которое египтяне называют «запахом ветра». Душное время. В странах с более благодатным климатом оно соответствует весне. Весна, сулящая обжигающий ветер хасмин из южной пустыни и песчаные бури, которые приносят в Каир массу мелкого песка. Весна с ее возрастающей жарой и безветренными ночами. Весна, несущая с собой сухость, от которой пощипывает в носу и раздражается кожа. Я не мог себе представить более неподходящего времени для действа с огнем. И все-таки я пошел туда.
Представление проходило прямо на улице. Марабут оказался пожилым великаном в чалме и длинном галабие из голубого полотна. Перед ним была большая жаровня, куда мальчик подбрасывал ветки и раздувал мехами огонь. С одной стороны сидели музыканты с флейтами и барабанами. «Аллах! Аллах! Аллах!» — монотонно тянул марабут, дирижируя орекстром и настраивая себя для представления.
Наконец он сбросил галабие, и я увидел на его теле шрамы — следы истязаний, которым он сам себя подвергал всю жизнь. Взор его стал неподвижным, когда с тяжелым вздохом он шагнул к жаровне. Внезапно марабут схватил обеими руками горящие ветки и стал осыпать ударами свое искалеченное тело с головы до пояса.
— Это святой человек, много раз побывавший в Мекке, — пояснил мне переводчик. — Такие люди не чувствуют боли.
Мальчик добела раскалил на огне металлический прут и поднес его к лицу марабута. И тот лизнул раскаленный прут. В заключение мальчик перевернул жаровню, и марабут босиком прошелся по горящим веткам.
— Он молодец, — заключил переводчик Ахмед, когда я дал несколько пиастров помощнику марабута. — Такого марабута не каждый день увидишь. Вряд ли есть другой такой святой от Суэца до Хивы.
Ахмед рассказал мне, что мусульмане обоих направлений — сунниты и шииты — рассматривают хождение по огню как одну из форм покаяния за убийство халифами своих соперников в борьбе за трон. Одним из пострадавших был Хусейн, потомок пророка Мухаммеда, и его смерть оплакивают и сунниты и шииты. Религиозные обряды хождения по огню всегда совершаются в разгар мухаррама. Мухаррам — это время траура, первые десять дней мусульманского года.
Хождение по огню в Африке распространено не только среди индусов и мусульман. Этот церемониал встречается и у африканских народов, в частности у племени вакимбу в Танганьике. Люди этого племени проходят через костер, осыпают себя раскаленными углями, проводят по лицу горящими ветками, выхватывают ртом головни.
Один из колдунов вакимбу пошел еще дальше. Он засунул свою голову в небольшую ямку, обложенную раскаленными камнями, и продержал ее там двадцать минут. Присутствующие на этом странном представлении должностные лица засекли время. Перед представлениями подобного рода вакимбу собирают листья определенных деревьев и кустарников, тщательно пережевывают их и смазывают свое тело. Они утверждают, что магическое лекарство, или дава, защищает их от ожогов. Не знаю, так ли это.
В Кейптауне я видел, как по огню ходил европеец. Он называл себя карасом — белым йогом. Это было удивительное зрелище. Карас разложил угли на бетонной площадке в саду гостиницы «Сои-Пойнт». Вокруг сидели зрители и пили пиво. Однако из-за отсутствия соответствующей атмосферы, которая обычно сопровождает такого рода зрелища, это представление, кажется, не производило на зрителей никакого впечатления. Возбужденная восточная толпа придает этой церемонии гораздо больше экспрессивности.
Все же этот человек совершил прогулку по горящим угольям, не впадая при этом в состояние транса. Когда осмотрели его ноги, оказалось, что они не были ничем смазаны, и тем не менее он их не обжег. Поздно вечером появился еще один доброволец, а может быть, и сообщник караса. Карас стал делать пассы, создавая впечатление, что гипнотизирует добровольца. Затем новичок прошелся по огненной тропинке, не получив никаких ожогов. Благовоспитанная публика наградила его сдержанными аплодисментами, а я сожалел, что не было тамтамов и свирелей.
Как я уже говорил, иногда подобные представления кончались смертью или очень сильными ожогами. Ряд таких случаев со смертельным исходом зафиксировал подполковник Р. Г. Эллиот, хирург, изучавший различные виды магии.
