Знаете, Ольга, я ему поверил. Из-за одной детали, о которой Макс просто не мог знать. Понимаете, милая барышня, для марсиан ритуал был всем. Из-за ошибки в ритуале могла начаться война. Хороший знаток ритуалов чаще всего становился вторым лицом после монарха, а то и самим монархом. Ритуал высвечивал всю жизнь их цивилизации от величайших дел до ничтожнейших. И дипломатический ритуал — что в Империи, что в малых княжествах, что у вольных прайдов — гласил: на Марсе правителя можно именовать любым способом, но только не словом «царь». Ибо истинного царя вне древнего дома быть не может. И лишь правители Ринха — как выяснилось, потомки самозванца — называли себя царями, упорно не обращая внимания на то, что соседи никогда не давали им титула выше княжеского.
Я, поколебавшись, согласился помочь ему с переводом.
Из чистого любопытства.
Да еще лелея чувство профессионального превосходства над Максом. Хе-хе. Этого… вам сейчас не надо… но потом поймете. Может быть. Ведь по гамбургскому счету… впрочем…
Извините, я налью себе вторую.
Извините.
…Несколько мгновений отделяло кедровый ковчег от столкновения с незнакомцами. Корабль, не мог затормозить. У безобразных пришельцев оставался выбор — соскочить с насыпи вниз или принять своими телами удар деревянной туши. Они стояли и неотрывно смотрели на приближающийся ковчег. Они застыли, будто не смея пошевелиться. В последний момент один из них все-таки заставил себя отпрыгнуть, а второй, раскинув руки, шагнул навстречу своей гибели.
Корпус чуть вздрогнул, повергая дерзкого смельчака наземь. Дерево глухо стукнуло о плоть, сокрушая ребра, дробя череп.
Минуло два или три вдоха, и среди счастливцев, направлявшихся в страну отдохновения душ, появился новый человек в одеяниях из белого виссона, с золотым браслетом, медным ожерельем и орихалковой маской. Неловким движением он поднял маску и улыбнулся. Зазвучали смешные слова какого-то варварского языка.
Избранные с радостным смехом приветствовали его на истинной речи. Сердца их наполнились ликованием: еще один взыскующий решил присоединиться к ним!
Лишь правитель Уггал с печалью молвил своим подданным:
— На корабле все-таки осталось одно незанятое место…
На миг среди людей в масках воцарилось настороженное молчание.
И тут нос корабля вспорол морскую волну.
Странствие окончилось.
Прибыли.
— Вдвоем мы продвигались по рукописи очень быстро.
Бакст работал, как сумасшедший, как настоящий. Днем и ночью. У него даже какой-то лихорадочный огонек появился в глазах. Как оказалось, он был прав, когда говорил, что ринхитские пророки через слово именуют Маворса лжепророком. Но так было только в самом начале книги. А дальше текст сделался до крайности однообразным. Прежде всего, ринхиты согласились расплачиваться телами за… за все. За жизнь новой цивилизации, в сущности. Покровители ринхитов научили их правильно питаться, следить за своим здоровьем с необыкновенной тщательностью, продлевать жизнь физического тела разного рода составами — то лекарственными, то… ну… это, разумеется, не надо воспринимать серьезно… однако… в целом, это были магические средства. Простые ринхиты жили до двухсот пятидесяти лет. Аристократия — не более чем до пятидесяти. Потом их ритуально умерщвляли, а остальные двести лет телами пользовались… те, кого Макс осторожно именовал «старыми богами». Когда умирало последнее тело в очередном поколении аристократов, их души… э-э-э… что-то вроде психоматриц, но условно мы их называли душами… так вот, их души собирали на ковчеге, который строился на Скрытой горе, чтобы в определенный день и час отправиться в плавание.
Верно, с горы.
Более того, как вы понимаете, известно, что никакой Скрытой горы нет и никогда не было — геологи подтверждают это со стопроцентной уверенностью. Есть столообразное всхолмие, весьма невысокое, где аномально часто бывают туманы. Притом всегда в верхней, равнинной части…
Путешествие с горы?
Это все, что вас удивило?
Хе-хе. И вы собирались всерьез заняться Ринхом… Да-да. Я по лицу вижу, что вы до сих пор не оставили это намерение.
Поймите, речь-то шла о путешествии в иную реальность, а не куда-нибудь вниз по реке!
А вас не удивило, что во время путешествия на корабле не должно быть ни одного живого человека? Только ду… психоматрицы? Не удивило? Ах, вы не успели об этом подумать. Ну, конечно же… Разумеется.
Послушайте, душа моя, да ведь все это, по большому счету, мелочи, если сравнить с тем милым, трогательным обстоятельством, что предсказание об отправке очередного ковчега делалось в тот день, когда объявляли имена очередной «жертвенной элиты» — ринхитской аристократии, отдававшей тела. Иными словами, за двести с лишним лет. Один раз за двести сорок четыре года. Дата и время с точностью до часа, объявленные в пророчестве, неизменно совпадали с тем, что получалось, когда пророчеству приходило время сбыться. Либо… они точно знали срок, отпущенный для жизни всем и каждому… либо… попахивает шулерством.
И так — сотни раз.
Без малого пять тысяч лет. Очень однообразный текст пророчеств.
Вы понимаете? Вы понимаете, я надеюсь?
Ни рожна вы не понимаете.
Да помолчите.
Просто помолчите, а я, пожалуй, накапаю себе третью…
Марсианская цивилизация уничтожила себя незадолго до того, как мы вышли в космос. Соответственно… соответственно… три последних пророчества распространялись на период после ее гибели. К первому мы не успели. Третье… третий ковчег… о!., вот этого вам ни в коем случае… ни-ни.
Избавьте меня…
Послушайте лучше насчет второго. Этого нет во всех тех записях, к которым вы получили доступ. Это вообще знают всего семь человек, включая государя императора, патриарха Максима и вашего покорного слугу. Вы станете восьмой.
Итак, второй из этих трех ковчегов должен был рвануться по Ледяной линейке навстречу иной реальности… ровно в тот день, когда мы окончили перевод книги.
Вы ведь знаете, что такое объект Ледяная линейка? Имеете представление?
Отлично. Уже легче. Отличненько.
Он… он… Макс сказал мне тогда: «Неужели ты не хочешь встретиться со старыми богами?». Я еще подумал тогда: до чего же ты странные вещи говоришь, Макс, видно, малость перебрал, переводя этакую мистику на русский литературный. И заявляю ему со смехом: «Да мне и моего одного хватает. Их вообще, по-моему, много-то и не нужно». Тут он рассердился. Очень рассердился. Да вы представить себе не можете. Вроде бы нормальный человек, ученый, вежливый… Н-да… разумный… Хм. Бегает по комнате, шипит, точно рассерженный кот, мешает русские слова, экспрессивные, простите, тюркизмы, алларуадский, шумерский — насколько он его знал, а знал он его омерзительно, плюс еще что-то совершенно непонятное, даже мне не знакомое. Я удивился.
Нет, барышня, не тому, что он взъерепенился.
Ну, переработал человек, с кем не бывает!
Я удивился другому: Макс чешет на каком-то языке, мне абсолютно не знакомом. Мне! И — Макс… Да откуда, в конце концов?
Я спросил. А он мне: «Я? Незнакомые слова? Не помню такого». Мне оставалось пожать плечами — совершенно у человека ум за разум зашел. Конечно, я задал еще пару вопросов…
Ладно. Опустим для краткости.
Не важно.
Другое важнее. Макс неожиданно успокоился и спрашивает у меня самым ровным, совершенно дружелюбным тоном, будто и не он тут бесился минуту назад: «Разве тебе не интересно узнать, оживет ли последний осколок марсианской цивилизации прямо у нас на глазах?».
И я попался. И я разделил с ним какое-то дикое, нервное, лихорадочное состояние, когда тебе кажется, что море по колено и горы по плечо…
«Хорошо, — отвечаю я ему, — нам нужен вездеход. Срочно. Надо доложить…» А он меня перебивает: «Не надо никому докладывать. Тогда мы с гарантией ничего не успеем. Ни-че-го. Нам просто не дадут. Время уйдет на утряски, уговоры, да ты сам все знаешь про наше начальство».
Мы пошли угонять вездеход из ангаров Научного центра.
Чистую правду вам сообщаю, барышня! Цените. Во всех подробностях. Я, законопослушный человек, точно знавший, как расколоть начальство на вездеход за полчаса, дал себя уговорить на жутчайшую авантюру. Постфактум не раз думал: да какое затмение на меня тогда нашло?
Механик попытался воспротивиться. Мы ведь без предписаний… Но куда там, мы с Максом драться полезли, мы крепко его побили, бедного механика, а ведь он, по сути, был абсолютно прав.
Знаете, за что меня отправили на каторгу? Извольте, как на духу: за два закрытых перелома механиковых ребер, за сотрясение мозга, полученное им при падении, за расквашенную губу да еще за подбитый глаз. И… моего там был только глаз. Я, конечно, был несколько не в себе, но не до такой степени. А вот Макс — до такой. Очень даже до такой… Он ударил механика ногой, когда тот уже валялся на полу. И я не остановил его. Мне казалось более важным — поторопиться.
