375
См.: Ходасевич. 1) О формализме и формалистах // Возрождение. 1927. 10 марта. № 646; 2) Книги и люди: Денис Давыдов // Возрождение. 1934. 6 сентября. № 3382. См. также указанную статью Малмстада.
Владимир Александров пишет о «complete continuity between Nabokov's themes in The Gift and his formal techniques» (полной преемственности между темами Набокова в «Даре» и его формальными приемами (англ.)) (Nabokov's Metaphysics. С. 135).
Согласно Морсону, «семиотический тоталитаризм» — это тип мышления, которое постулирует, что за многообразием фактов индивидуальной и исторической жизни, или многообразием литературного текста, существует связная система, способная объяснить все («a set of rules, a system, or a pattern that can explain everything» (набор правил, система, или модель, которые могут объяснить все (англ.))). См.: Morson Gary Saul. Hidden and Plain View: Narrative and Creative Potentials in «War and Peace». Stanford, 1987. P. 84–86. См. также его «Prosaics and Anna Karenina» (Tolstoy Studies Journal. 1988. Vol. 1. P. 1). Чеслав Милош в Нобелевской лекции 1980 года говорил о скрытой связи между представлением о литературе как écriture (стиль (фр.)) (свойственном формализму и структурализму) и развитием государственного тоталитаризма (The Nobel Lecture, 1980 // The New York Review of Books. 1981. March 5. P. 12; см. об этом: Malmstad. С. 74).
Роман «Дар» был написан между 1933 и 1937 годами, в Берлине, причем Набоков сначала написал биографию Чернышевского и «книгу» Федора об отце (в таком порядке). Этот факт установлен в книге: Boyd В. Vladimir Nabokov: The Russian Years. Princeton, 1990. C. 399. Бойд настаивает, что «Жизнь Чернышевского» и роман «Дар» в целом «оперируют в совершенно различных модусах». По его мнению, книги Федора представляют собой «конденсированный», намеренно преувеличенный вариант набоковской структуры, с ее стремлением к упорядоченности (см. с. 397 и 462).
О теоретическом по преимуществу подходе к проблемам подтекста см.: Тамми, 1991.
все небо в алмазах (англ.) — Ред.
О, моя бедная Матильда! Но мое ожерелье было поддельным! (фр.). — Ред.
«Бриллиантовое ожерелье» (фр.). — Ред.
С тихой улыбкой безумного ученого (англ.). — Ред.
Не все русские любят Достоевского так сильно, как американцы (англ.). — Ред.
Исследование Мейер содержит много ценных наблюдений о полигенетичности у Набокова (без применения соответствующего теоретического аппарата), о некоторых запутанных проблемах в этой полезной работе см.: Тамми 1990б.
Подлинный паспорт художника — его искусство (англ.). — Ред.
В своей оценке аналитического метода Тарановского Левинтон и Тименчик (1978: 207) уже выделили «цитатную арлекинаду» Набокова в качестве объекта того варианта подтекстового подхода, который применялся до этого для анализа творчества поэтов типа Мандельштама. Изложенные выше заметки являются попыткой применения этого внушения в сфере практического анализа.
Об этом вспоминает бывший студент Вл. Набокова А. Аппель. См. интервью Вл. Набокова, данное А. Аппелю 25–29 сентября 1966 года в Монтрё в кн.: Nabokov: The Man and His Work, Studies / Ed. by L. S. Dembo. Madison; Milwaukee; London: The University of Wisconsin Press, 1967. По-русски напечатано в кн.: Набоков Вл. Рассказы. Приглашение на казнь. Эссе, интервью, рецензии. М.: Книга, 1989. С. 423.
Набоков Вл. Защита Лужина. Ann Arbor: Ardis, 1979. В дальнейшем цитаты из романа будут приводиться по этому изданию с указанием страниц в тексте.
Kawabata Y. Le Maitre ou le Tournoi de Go. Paris: Albin Michel, 1975. В дальнейшем цитаты из романа будут приводиться по этому изданию, но в русском переводе, а в сносках по-французски — с указанием страниц.
В VI главе романа повествование делает внезапный «скачок» к знакомству Лужина с будущей невестой, при этом весь предшествующий текст приобретает смысл рассказанного ей воспоминания. Цитирую:
«…по выражению его лица, по сонному опусканию тяжелых век, по чуть раскрывшемуся рту, словно он собирался зевнуть, она заключила, что ему стало скучно, что вспоминать надоело. Да и вспоминал-то он равнодушно…» (93).
«…как только он стал тщательно проверять свое открытие, Лужин содрогнулся <…> как страшно, как изощренно, как гибко повторялись за это время образы его детства <…> но еще не совсем понимал, чем это комбинационное повторение для его души ужасно» (225).
«…Лужин негодовал на себя, что не спохватился, не взял инициативы, а в доверчивой слепоте позволил комбинации развиваться» (225).
Johnson В. Barton. Worlds in Regression: Some Novels of VI. Nabokov. Ann Arbor: Ardis, 1985. P. 91–92.
«Перечитывая теперь этот роман, — пишет Набоков, — вновь разыгрывая ходы его фабулы, я испытываю чувство, схожее с тем, что испытывал бы Андерсен, с нежностью вспоминая, как пожертвовал обе ладьи несчастливому, благородному Кизерицкому — который обречен вновь и вновь принимать эту жертву в бесчисленном множестве шахматных руководств, с вопросительным знаком в качестве памятника» (2).
Кизерицкий, как известно, так и не поняв своей ошибки, сошел с ума и умер через два года в психиатрической лечебнице в Париже. Партия Андерсена, в которой он жертвует слона, обе ладьи и ферзя, названа «бессмертной».
В воспроизведении некоторых черт образа Стейница убеждает и отсыл в романе к И. Тургеневу. На удивленное замечание матери, что зовет жениха Лужиным, невеста отвечает: «Так делали тургеневские девушки. Чем я хуже?» (123). На международном турнире в Баден-Бадене в 1870 г., где Стейниц занял второе место, вице-президентом турнирного комитета был И. Тургенев, сам сильный шахматист.
«Il (le Maître — N. В.) fut probablement le dernier des Maîtres révérés selon la tradition du Go considéré comme une voie de la vie et de l'art <…>. Le Go est devenu une lutte, une démonstration de force» (49).
«Vous ne croyez pas qu'il souffrait de la solitude? — замечает жена рассказчика. — Si, mais il a toujours été très seul» (158).
«Тучный, малоподвижный, старообразный Лужин поражает любителей шахмат „прозрачностью и легкостью мысли“» (145). «В этих партиях и во всех остальных, сыгранных им на этом незабываемом турнире, чувствовалась поразительная ясность мысли, беспощадная логика» (145).
«…ses benches et ses cuisses paraissaient insuffisantes pour le soutenir» (31).
«„Il a un organisme d'enfant sous-alimenté“, disait le médecin…» (20).
«Le Maître avait composé son tournoi comme un esthete» (142). «Прозрачность и легкость» отличают лужинскую мысль (145).
«…Otake devait lancer l'une de ces offensives pour lesquelles il était célèbre…» (111).
«Lui (Otake. — N. B.) représentait les temps nouveaux…» (125). «Этот игрок (Турати. — H. Б.), представитель новейшего течения в шахматах…» (106).
«…Турати, хотя и получил белые, однако не пустил в ход своего громкого дебюта <…> начал он трафаретнейшим образом» (147) «Le monde attendait de savoir ce qu'il en serait. Otake se montra conservateur» (34).
«Get homme de trente ans (Otake. — N. В.), possédé par le Go, mais qui n'en avait sans doute jamais encore souffert, me paraissait bien jeune», — замечает рассказчик (16).
«Mai guéri, les cheveux teints en noir pour combattre encore, il (le Maître — N.B.) jouait sans aucun doute <…> sa vie même» (127).
Левидов M. Стейниц-Ласкер. M.: ЖЗЛ, 1936. С. 211.
«La vie de Shusai, Maître de Go, semblait s'être achevée quand son art s'était éteint, lors de ce dernier tournoi» (32).
Пушкин А. Полн. собр. соч.: В 10 т. М.: АН СССР, 1963 Т. 6. С. 343.
«Si l'on décide que le Go n'a pas de valeur, alors il en est totalement dépourvu, mais si l'on décide de lui en attribuer, c'est alors un objet d'une valeur absolue» (95).
«Le jeu du Noir sur le Blanc, du Blanc sur le Noir, aussi délibéré qu'une œuvre créatrice, en emprunte les formes. Le courant de l'esprit s'y retrouve une harraonie, qui s'apparente à celle de la musique» (142).
Набоков Вл. Дар. Aim Arbor: Ardis, 1975. С 192.
Набоков Вл. Другие берега. Ann Arbor: Ardis, 1978. С. 245–246.
