Пространство перед эллингом - ровное, словно нарочно расчищенное. Наверняка нарочно, подумал Олег, вспоминая Башню и Информаторий. Там тоже того... поработали. Пересекли бегом и оказались в мертвой для обстрела зоне.
Астроном, не раздумывая, поднялся по наклонному пандусу, в который были заглублены металлические направляющие, и приложил ладонь к дактилозамку. Дрогнули и бесшумно разошлись огромные ворота. Немедля вспыхнуло освещение. Олег по инерции шагнул внутрь и замер. Эллинг не пустовал. На рельсовой тележке размером с железнодорожную грузовую платформу возвышался... Катер, не катер, а малотоннажное судно на подводных крыльях. Ослепительно белый крутых обводов корпус, вылизанная по всем законам аэродинамики рубка, водометные движки - блеск, мечта нувориша. Да что там нувориша, его, скромного астронома Сахновского с мизерной зарплатой, невоплощенная мечта. По крайней мере, в прошлой жизни.
Позади по-хатульи присвистнул немец.
- Ничего себе, лодочка, - проговорил он. - Под стать сарайчику... Ладно, потом рассмотрим. Ищите, чую, сейчас появится...
Фон Вернер принялся деловито шнырять по эллингу. Олег с трудом оторвался от созерцания «мечты». Обойдя катер, он заметил небольшую дверцу, видимо, ведущую во вспомогательное помещение. Зов внутри заметался так, что казалось, еще мгновение, и он вырвется из груди маленьким окровавленным чудовищем из старого фантастического фильма. Астроном рванул дверцу и очутился на складе. Два ряда стеллажей были забиты блестящими от смазки деталями машин. Запчастями к движкам катера, надо полагать. А между стеллажами...
Вот значит, как это бывает...
Пол между стеллажами вспучился. Плиточное покрытие пошло трещинами и разорвалось, окатив замершего астронома осколками. Огромное яйцо стремительно, как зубная паста из неосторожно сжатого тюбика, выдавилось из-под пола. Молочно-белое, бугристое, блестящее, оно ходило ходуном, вот-вот готовое лопнуть. Олег на всякий случай отступил к двери, мало ли что... Но ничего страшного не последовало. Кокон перестал вздрагивать, раздался тихий чмокающий звук, и скорлупа раскрылась, словно бутон тюльпана. Явив содержимое.
Женщина, подумал астроном. Дитмар будет в ярости...
Впрочем, среди тающей скорлупы кокона лежала не просто женщина, а леди, дама из высшего света. Век девятнадцатый, как пить дать. Темное пышное платье, из-под которого бесстыдно выглядывали кружева нижней юбки. Высокие ботинки со шнуровкой. Шляпка с вуалькой. Дама шумно вздохнула, поднесла бледную узкую кисть к лицу, наткнулась на вуальку и вряд ли осознанным движением сорвала ее. Открыла глаза.
Олег придвинулся, наклонился.
- Как вы себя чувствуете? - спросил он.
Дама смотрела на него, не видя и, наверное, еще не понимая его слов. Прозрачная слизь покрывала ее лицо, исходила едва заметным паром, таяла. Астроном вспомнил дымку, окутывавшую его руку в момент воскрешения. Выходит, не почудилось...
- Где я... что я делаю... зачем, - жалобно пробормотала дама.
Олег лихорадочно пытался сообразить, что ей ответить.
- Не волнуйтесь, - проговорил он. - Вы... в безопасности.
- Ах, этот connard Вронский! - невпопад отозвалась она.
Вронский?
ВРОНСКИЙ!
Ну вот и все, со смесью разочарования и облегчения подумал астроном. Задачка сошлась. Ну, или почти... Осталось выяснить детали.
КТО и ЗАЧЕМ? Главное - ЗАЧЕМ? Хотя и не мешало бы понять - КТО?
- Вот ты где!
На склад ворвался гауптштурмфюрер, за ним - прочие. Барон подскочил к нововоскрешенной.
- Опять баба!
- Ее зовут Анной, - сказал Олег.
- Что? Откуда знаешь?
- Сигнусы напели, - усмехнулся астроном. - Знаю, и все.
Приподнявшись на локте, она недоумевающе взирала на него. Губы ее беззвучно шевелились. Совсем как у Иоанна, когда тот молился.
- Все будет хорошо, Анна, - сказал астроном. - Скоро вам станет лучше.
Она приподняла слабую руку, то ли благословляя, то ли защищаясь, а скорее всего, пытаясь осенить себя крестным знамением. Олег вдруг увидел себя и других ее глазами. Странные существа, все в белом. Вспомнилось: «И услышал я голос четвертого живого создания, произнесший: «Приди!».
Да уж...
- Господа... - заговорила она. - Где я. Что со мной?.. Вы... вы ангелы? Господи! Господи Иисусе! Вы не ангелы! Я не могу, я недостойна, я совершила тяжкий грех...
Ее мечущийся взгляд остановился на Иоанне, и тот выступил вперед.
- Успокойся, дочь моя, - речь святого странно изменилась, по крайней мере, таких обертонов Олег в устах Иоанна еще не слыхал: сочувствие и нежность и при этом непоколебимая уверенность. - Не ад это, но всего лишь чистилище. В чем согрешила ты?
- Грех самоубийства, - ответил за нее Олег. - Сударыня, вы в состоянии подняться? Прошу вашу руку.
Анна с опаской, словно ожидая соприкосновения с призраком, подала руку и встала. Ее качнуло.
- Да-да, конечно, я понимаю. Я все понимаю... - Она провела ладонью по лбу. - Ангелы всезнающи.
- Не ангелы мы, дочь моя, - возразил Иоанн, - но такие же грешные люди. Однако я как служитель Господа готов принять твою исповедь. Не знаю, уместно ли сие здесь, но тебе станет легче...
- Да-да, конечно, - торопливо произнесла она. - Сейчас. Мысли путаются...
Иоанн сделал знак, и они вышли из помещения.
- Вот это ладья! - восхитилась Ефросинья. - На такой бы из варяги да в греки. Вот только волочь тяжко, без волшебства не обойтись.
Фон Вернер погладил днище.
- Если судно на ходу, то это очень ценная вещь. Наша мобильность возрастет многократно.
Астроном посмотрел на катер. Полет над волнами? Соленый ветер в лицо? Заманчиво, но... не сейчас.
- Пока разберемся, что к чему, - сказал он. - Да и где брать топливо?..
- Сила, ведущая нас, - отмахнулся фон Вернер, - позаботится об этом.
Вот оно как. Значит, пора раскрывать карты.
- Пока есть время, - сказал Олег, подходя к распахнутым воротам эллинга, - неплохо бы исследовать обсерваторию.
Он указал на хорошо видимые отсюда башни.
- Нет! - хором воскликнули Таис и Ефросинья.
- Почему?
- Перуном клянусь, - побожилась воительница, - нельзя туда. Смотрю и вижу - нельзя.
- А ты, Таис, что скажешь?
- Боги не любят совершенства, - непонятно ответила гречанка.
- Таис, а что сталось с тобой и твоей подругой Эрис? Вы основали свое поселение? Ну, Гесиода, я понимаю, уплыла со своим Неархом...
- Ты провидец? - в голосе невозмутимой гречанки прорезался страх. - Ты... Ты полубог?!
- Полубог? - Олег усмехнулся. - Нет, лучше уж провидец...
- Черт бы вас всех побрал! - не выдержал Дитмар. - Что все это значит?
- Пойдем на свежий воздух, поговорим, - предложил Олег. - Девушки, когда Иоанн закончит, пусть идет к нам, а вы помогите Анне. И переоденьте ее в запасной комбинезон.
Гауптштурмфюрер и астроном спустились по пандусу. Солнце стояло в зените, ярко освещая купола обсерватории.
- Что за самодеятельность, Олег? - хмуро поинтересовался немец. - Туда идти нельзя. Гиблое место. Я знаю. И откуда у тебя сведения про баб?
- Дождемся Иоанна. А пока посмотри вот это.
Он извлек медальон погибшего красноармейца, развернул лист личных данных. Дитмар принял брезгливо, двумя пальцами. Медленно, шевеля губами, прочел. Небось учили в школе СС языку противника... Шевельнул бровями, вернул.
- Я таких насмотрелся. Но здесь написан бред.
- Этого бойца никогда не существовало... А вот и Иоанн!
- Звали, братья? - монах опустился на нижнюю ступень пандуса. - Бедная грешница...
- Грехи ее мне известны, - сказал Олег. - Прелюбодеяние да самоубийство. Не люди они, все три наши девы. И тот, в лесу - не человек.
Дитмар и Иоанн молчали - ждали продолжения.
- Это персонажи книг. Солдат - писателя Вячеслава Кондратьева, «Сашка». Я по нему в школе сочинение писал. Анна - Анна Каренина знаменитого Льва Толстого. Дитмар, ты-то должен был слышать о таком?
Немец пробормотал под нос что-то неразборчивое, очевидно, ругательство.
- Ну, а роман «Таис Афинская» в детстве был моей настольной книгой. Так что догадываться я начал сразу... Про Ефросинью не знаю, не читал.
- Я не разумею, рус! - Иоанн вскочил. - Мыслимо ли писать книгу о человеке, которого не было? Евангелие повествует о деяниях Иисуса. Жития святых - о святых. Есть описания жизни царей. Но измышлять несуществующее, плодить сущности? Это... это богопротивно!
Да, подумал Олег. Объяснишь тебе, пожалуй, что такое беллетристика...
- Для развлечения, святой отец. На потеху. В наше время это было весьма распространено.
- Значит, и спутницы наши - суть еще одно наваждение. А быть может, и не только они, - рассудил монах и снова уселся, погрузившись в раздумья.
Верно мыслишь, ох, верно, святой Иоанн Готский. Хотя фильм «Матрица» ты точно не смотрел...
- Мы, думаю, все же люди. Все мы воскресли там, где погибли или где должны были воскреснуть, все помним обстоятельства смерти. Статьи астронома Сахновского хранятся в памяти компьютера... и то я не уверен. Поэтому, Дитмар, надо идти на обсерваторию.
