преобразуясь в настоящее и будущее. Она — часть вкусного, хорошо переваренного обеда. Поразительно, как такая скучная вещь, как археология, вроде бы совершенно не нужная обывателю, делается неотъемлемым фактом его бытия. Это, собственно, и есть культура, та самая традиция, которую ищут в России. Где она? Вот она.
Европа тоже рыдала над фильмом «Титаник», тамошний человек бывает пошлее нашего. Но он знает, что культура должна быть. Потому что, помимо него, на Божьем свете был кто — то когда — то, много веков назад. И этот кто — то после себя что — то оставил, и оно всех нас переживет и окажется в далеком будущем. Значит, оно не только часть прошлого, но и часть будущего, и это понятно, и это наглядно, как с мультфильмом Палагонии, или храмами Агридженто, или поясом верности — с нелепо — просторным отсеком для полового органа, таким тесным, если вспомнить, что его надевали на года, на десятилетия. В эту диалектику просторного и тесного умещается вся европейская история, вся борьба за частное — и рыцаря, желавшего сохранить жену, и священника, пытавшегося отстоять себя. Было в том поясе что — то до сих пор волнующее, что — то жуткое и подлинное, чего не сыщешь ни в какой средневековой келье, что — то плотоядно — мистическое, как в поедании морских гадов, что — то постыдно живое, как в развевающихся трусах Милок. Прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно: это, а не туристический армянский монастырь, называется аутентичностью.
Ты знаешь край?..
Туда, туда с тобой
Уйдем скорей,
уйдем, родитель мой.
Но я никуда не ушел, а сдал багаж и полетел в Москву, и далеко ушла Сицилия, надолго, навсегда — я пытаюсь ее вспомнить, хочу представить и не могу. Я вижу Милок. Она заслонила мне Италию. Она с ней соединилась. Милок, которая все записывала, не понимая, что именно и зачем, посещала положенные церкви и развалины и всюду фотографировалась, ела то, что давали, и всегда говорила «грация синьоре», честно исполнила ритуал, который от нее требовался. И за это ей вышла благодарность. Когда она шла по улице, колыхаясь в своем гипюре, по — детски беззащитная, как сицилианские достопримечательности, подростки аплодировали ей вслед, и в этом было столько же насмешки, сколько и признания. Она победила. Ее там стояло. Белая, сиреневая, розовая анимационная женщина вписалась в этот мультфильм, в этот круговорот, в этот маньеристический пейзаж и на один ничтожный миг стала его частью, а значит, останется в нем навеки.
Март 2002
Февраль 2004 (в соавторстве с Аркадием Ипполитовым)
В прошлом году на выставку «Осторожно, религия!», открытую в музее Сахарова, пришли возмущенные граждане и устроили там погром. Работы художников были облиты краской и покорежены. Погромщиков задержали и возбудили против них уголовное дело. Общественность возмутилась вандалами — ровно на полтора дня.
Очень скоро выяснилось, что хулиганы вовсе и не хулиганы, а глубоко верующие христиане, оскорбленные в своих чувствах, что они возрождают славные традиции первых мучеников, громивших неугодные им культы, отбивая головы поганым античным идолам, а заодно и их приверженцам, за что бывали съедаемы дикими зверями на аренах римских цирков. Новым идолоборцам страдать не пришлось, их оправдали, а дело, наоборот, было заведено против потерпевших. Устроителей выставки обвинили по ст. 282 УК РФ — возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды.
Для того, чтобы это доказать, надо было найти состав преступления в самих объектах, выставленных в музее. Потребовалась высоконаучная экспертиза, и прокуратура ее обеспечила. Комиссия из ученых дам — кандидатов искусствоведения и психологов — засела за материалы дела и вынесла свой вердикт. Сославшись на имена Вельфлина, Воррингера, Ригля, Панофского, Соссюра и даже Ролана Барта, дамы постановили, что да, состав преступления наличествует. Дамы, напомним, отвечали на вопросы прокураторы, а не докучливого интервьюера или посетителя музея, желающего все знать, то есть, наверное, взвешивали свои слова, понимая, что они будут иметь юридические последствия. Поверить в это, впрочем, невозможсно. Их обстоятельную многостраничную экспертизу можно цитировать, выбирая наугад из любого места, — мало не покажется. «Русская Православная церковь является исторической и социальной реалией, имеющей фундаментальное нациообразуещее, социообразующее и государствообразующее значение на всей огромной территории Российского государства на протяжении всей истории его существования. Поэтому негативные и уничижительные характеристики, высказываемые по отношению к ней, входят в конфликт — ное противодействие со всей совокупностью традиционных и сакральных устоев, на которых созидалась история Российского государства, формировалось национальное самосознание русских и других православных народов России». Такова установка. А вот и выводы.
«А. Дорохов пытается внушить зрителю мысль о равенстве и тождестве христианства, фашизма и коммунизма, христианства и тоталитарных идеологий, утвердить эту идею. Подобное утверждение является клеветой на христианство, в особенности, если вспомнить о жестоких гонениях на православную церковь во время коммунистического режима. Экспонат несет в себе негативную оценку и клевету на христианство, возбуждает враждебное отношение к христианской религии и тем самым призывает к разжиганию религиозной розни».
«Анализ идеологической принадлежности экспонатов выставки «Осторожно, религия!» показывает в разной степени выраженную антихристианскую направленность, характерную для западной контркультуры. Социологические функции этих произведений — десакрализация православных, христианских ценностей, дехристианизация общества, внедрение антихристианских религиоз — ных движений, распространение сексуальных девиаций». Дехристианизация общества — скверное, конечно, дело, и распространение сексуальных девиаций — безусловно, тоже, но на состав преступления они не тянут. Нет такого преступления. Пока, по крайней мере. И дамы с грустью признают это.
«Непосредственной информации, побуждающей к действиям против Русской Православной церкви, в данной работе не содержится, хотя само по себе уничижительное обращение с символом той или иной организации или человеческого сообщества уже есть некое негативное действие по отношению к ним, и может играть роль провокации к другим подобным и худшим действиям».
То есть действий против церкви не было, и информации, к ним побуждающей, тоже не было, но обращение с символом само по себе, утверждают дамы, даже не играет, а может играть роль провокации к другим подобным и худшим действиям. В этом пассаже все изумительно, но лучше всего слово «может» — ключевое в уголовной экспертизе.
«…В отличие от той по — детски чистой и «искрящейся» радости, которую символизирует иллюминация пасхальной аббревиатуры «ХВ“, «почитание и восхваление», воздаваемое елочными гирляндами пенопластовым буквам, обозначающим Русскую Православную церковь, действительно, выглядит нелепо и смешно, потому что призвано
