221
Nabokov V. Speak, Memory. P. 285.
Цит. по: Field. Nabokov: His Life in Art. P. 265.
Field. VN: The Art and Life of Vladimir Nabokov. P. 188.
Frank. P. 13. К сходным заключениям приходит J. Sisson (P. 3).
Eugene Onegin, by Aleksandr Pushkin. Vol. 3. P. 525. Далее ссылки на это издание, обозначенное литерой «Е», даются в тексте, с указанием тома и страницы. Переклички Набокова с Блоком, Белым и Гумилевым прослеживаются в моей статье: Nabokov's Metaphysical Esthetics.
Nabokov V. Strong Opinions. P. 97, 161.
В 1923 году Набоков выпустил сразу два стихотворных сборника — «Гроздь» и «Горний путь». В посмертно изданную книгу «Стихи» (состав которой автор, впрочем, успел почти целиком выверить) вошли произведения, написанные в разные годы жизни. Даты написания уточнены в работе: Boyd. Nabokov's Russian Poems. P. 13–28.
Того же мнения придерживается Rampton (P. 117).
Nabokov V. Strong Opinions. P. 57.
Набоков В. Переписка с сестрой. С. 62. Field (VN. P. 55) прослеживает знакомство Набокова с идеями Белого в 1917–1919 гг. Федор в «Даре» пытается сочинять стихи в согласии с теориями Белого. Поучительный свод параллелей между Набоковым и Белым приведен в работе: Johnson. Belyj and Nabokov.
Здесь я по существу занимаюсь автоцитированием (см.: Alexandrov V. Andrei Bely. P. 103–106.)
Nabokov V. Strong Opinions. P. 10–11, 118.
А. Белый. Символизм. С. 436.
Процесс, приводящий, по мысли Набокова, к созданию произведения искусства, может быть описан как движение a realibus ad realiora (от реального к реальнейшему) — идея, лежащая в основании символистской эстетики Вячеслава Иванова (см. его статью «О границах искусства», 1913). Важно отметить, конечно, что, разделяя некоторые общие взгляды, Вяч. Иванов и Набоков существенно расходятся в своих эстетических воззрениях и в творческой практике.
Белый А. Записки чудака. Т. 1. С. 63.
Aiexandrov. Andrei Bely. P. 161–162.
Белый А. Петербург. Т. 1. С. 42; Т. 2. С. 143. Анализ «себя мыслящих мыслей» осуществлен в моей вышеупомянутой работе (Р. 116–118).
См.: Tammi. P. 24. Здесь же автор добросовестно, хотя и без всяких комментариев, перечисляет работы, где речь идет о потусторонности.
Field (Nabokov: His Life in Part. P. 29) цитирует Набокова, который обронил как-то, что в своих ранних рецензиях он, возможно, испытал влияние характерного для Гумилева стиля «безжалостной критики». Аллюзия на стихотворение Гумилева «Заблудившийся трамвай» в финале романа «Взгляни на арлекинов!» отмечена в работе: Ronen I. and Rопеп О. Р. 372.
Набоков В. Рассказы. Приглашение на казнь. Эссе, интервью, рецензии. М., 1989. С. 338.
Гумилев Н. Собр. соч. Т. 4. С. 152.
Там же. С. 239.
Там же. С. 178.
Там же. С. 335.
Там же. С. 175.
Там же. С. 173.
J. Sisson (P. 138–140), осуществляя продуктивный сопоставительный анализ произведений Набокова и Уэллса, указывает, что набоковские представления о мимикрии находят отзвук в очевидных противоречиях между теорией Дарвина и чувством красоты, о котором говорит заглавная героиня романа Уэллса «Энн Вероника. Современная любовная история» (1909).
Установлено, что первые дарвинистские толкования мимикрии были выдвинуты в 1862 году на примере бабочек из долины Амазонки. См.: Carpenter and Ford. P. 5. См. также: Portmann. P. 70–74; Wickler. P. 7–8.
Классифицируя распространенные ныне в Америке антидарвинистские позиции, опирающиеся на религиозные начала, D. Futuyma отстаивает теорию эволюции. J. Simpson, бывший в начале века профессором естественных наук Нью-колледжа в Эдинбурге, приводит в защиту тех же религиозных воззрений более тонкие, да и более глубокие соображения (Р. 21–22). Не обращаясь к явлению мимикрии непосредственно, он приближается к эстетическому истолкованию явлений природы: чисто механические аргументы, пишет он, в этом случае не годятся, ибо «природа — это безупречный грим высшей духовной каузальности» (Р. 248). В общем, такой взгляд представляет собою разновидность теологического принципа «argument from design», который, восходя к евангельским текстам (Римл. 1: 20), особое распространение получил в XVIII веке и вполне сохраняет свое влияние и поныне. Интересно отметить, что известный американский ученый S. Gould отвергает «идеальное устройство» природы как аргумент в пользу теории эволюции, ибо это просто «подражание постулируемой деятельности всемогущего создателя. Странные устроения, забавные решения — вот доказательство существования эволюции, ведь разумный Бог таких путей никогда бы не избрал» (Р. 20–21). Остается, правда, совершенно непонятным, откуда ученому известны «умыслы Бога».
Краткий обзор жизни и творчества Успенского представлен в брошюре: Remembering Pyotr Demianovich Ouspensky. Есть и основательное исследование, написанное его ревностным поклонником — см.: Reyner.
Reyner. P. 2.
A New Model of the Universe. P. 42–43; первое издание вышло по-английски в 1931 г. Судя по упомянутой брошюре (Р. 18), Успенский закончил эту книгу до знакомства с известным мистиком Гурджиевым, которое состоялось в 1915 г.; выправляя английский текст (а русский появился только в 1993 году), автор постарался убрать все переклички со взглядами последнего. Ссылки даются в тексте на русский перевод (Успенский П. Новая модель вселенной. СПб., 1993).
Ко времени издания книги Успенского, биологи-эволюционисты, аргументируя сходство мимикрии и модели, не считали нужным оперировать количествами генетических мутаций (в терминологии Успенского, «повторными случайностями»). Ученые по сей день считают, что крупные различия могут быть результатом перерождения одного-единственного гена (Carpenter and Ford. P. 106). С позиций современной эволюционной биологии, Успенский неточно передает и другие аргументы Дарвина; но этот вопрос выходит за пределы настоящего исследования. Стоит отметить, что, рассуждая о благоприобретенных свойствах, как их понимал Ламарк, Набоков сознательно противопоставлял свои идеи господствующей ныне теории эволюции (Speak, Memory. P. 301).
Фиксируя нераздельность мира бабочек и потусторонности в творчестве Набокова, J. Karges (P. 17, 30) не углубляется, однако, в существо проблемы.
Tertium Organum. P. 171–172, 32 (по-видимому, эта самая известная и влиятельная из работ П. Успенского; вышедшая двумя изданиями, в 1912 и 1916 годах, в России, она вскоре была переведена на английский; в том же 1920 году в Англии были один за другим отпечатаны два тиража). Соблазнительно было бы проследить некоторые другие переклички. Скажем, в романах «Камера обскура» и «Просвечивающие предметы» уловимы отзвуки мыслей Успенского об искусстве как инструменте познания ноуменального через феноменальное, об оккультном смысле электричества, о воображаемой оценке дольнего мира со стороны существ мира горнего.
Nabokov V. Speak, Memory. P. 301.
П. Успенский (Указ. соч. С. 62) замечает, что книга Н. Евреинова «Театр в жизни» была опубликована в Санкт-Петербурге (1915), а затем переведена на английский (The Theatre in Life) и выпущена в Лондоне издательством G. G. Harrap & Со (без указания даты). Но такой книги у Евреинова нет, и ничего даже отдаленно похожего у него в 1915 году не выходило (подробные библиографические сведения см.: Golub. P. 275–276). По-английски такая книга существует, однако, по словам ее редактора, это лишь собрание фрагментов из ряда ранее вышедших по-русски работ. Таким образом, перед нами нечто вроде антологии критических сочинений автора, и именно поэтому (а также имея в виду, что П. Успенский ссылается на данную книгу) я опираюсь на указанное издание. Ссылки приводятся в тексте.
