Началась серьезная работа по теоретической проработке вопросов партизанских действий в тылу противника. В 1931 г. выходит книга М. А. Дробова «Малая война (партизанство и диверсии)», принципиальные положения которой отражали взгляды высшего советского партийного и военного руководства. Однако утверждение редакции, что данная работа «является первой попыткой систематического изложения этой совершенно не исследованной проблемы… и автор делает попытку систематически их (факты) изложить и дать теорию малой войны», была не вполне объективной и говорила лишь о том, что автор отказался от теоретических положений, наработанных дореволюционной военной мыслью.
Более того, в перечне 372-х источников, которыми М. А. Дробов пользовался при написании книги, названы работы И. В. Вуича «Малая война», В. Балка «Тактика», Ф. К. Гершельмана «Партизанская война», В. Н. Клембовского «Партизанские действия», дававшие системное представление в этой области военного искусства. Хотя М. А. Дробов в указанном перечне вообще не упомянул работы Д. В. Давыдова, в тексте книги на десятой странице есть прямые ссылки на него, которые подтверждают знакомство автора и с трудами первого русского исследователя теории партизанских действий.
Для определения формы вооруженной борьбы в тылу противника М. А. Дробовым был выбран термин «малая война». Понятие «малая война» появилось в XVIII веке и неоднозначно трактовалось различными военными теоретиками. Автор вкладывал в понятие малой войны следующее утверждение: «Содержание и формы современной малой войны – это выражение классовой вооруженной борьбы, по отношению к которой малая война есть лишь часть, отдельный момент, особая ступень в развитии. Иными словами, малая война – переходная форма классовой вооруженной борьбы, развивающейся во всеобщее вооруженное восстание для захвата власти и установления диктатуры восходящего класса, поэтому она естественна и закономерна как в „мирное“, так и в военное время».
К основным формам малой войны М. А. Дробов относил партизанство и диверсии. При этом первую форму борьбы автор подразделял еще на две формы: партизанство-повстанчество и партизанство войскового типа, при этом первое являлось основой для второго. Подчеркивалось преимущество в современной борьбе партизанства-повстанчества перед партизанством войскового типа, обусловленное развитием, формами и задачами классовой борьбы.
Партизанство в целом рассматривалась как форма вооруженной борьбы, всегда связанная с обстановкой восстания. Считалось, что партизанство постепенно вырастает в ходе углубления классовой борьбы, что оно должно созреть на местах в массах и не может быть принесенным извне. При этом условия возникновения и развития форм партизанских действий в гражданской войне механически переносились на условия войны между государствами. Просто отмечалось, что «эти условия усложняются в периоды внешних войн, но зато сокращаются во времени их действия, т. к. сама война работает на революцию (разумея империалистические войны)»[32].
Исходя из такого понимания сущности партизанской борьбы, были сформулированы и соответствующие задачи партизанства:
– распространение в народных массах понимания партизанской борьбы как одного из условий вооруженного восстания против социального (и национального) гнета;
– создание организаций рабочих и крестьян, группирующихся вокруг партии с целью проведения активных мероприятий;
– втягивание широких масс на путь революционных действий для ускорения процесса классовой дифференциации общества;
– охрана революционных организаций, партийных аппаратов и вождей;
– действия по истощению сил и средств противника;
– подготовка и организация революционной армии для захвата или закрепления власти рабочих и крестьян.
Таким образом, задачи партизанских действий в тылу противника рассматривались исключительно с точки зрения политической борьбы за власть.
Различие форм партизанских действий на данном этапе развития специальных действий определялось по трем основаниям:
– по классовому составу населения (чисто крестьянские, чисто рабочие, полурабочие-полукрестьянские);
– по типу местности (болотисто-лесистые, горные, степные и т. п.);
– по периодам развития классовой борьбы – предреволюционный (первоначальное выступление партизан и их зарождение);
– революционный размах и организованность партизанских действий (вплоть до восстания) и период открытой гражданской войны.
В качестве второй формы малой войны рассматривались диверсии как активные действия секретных мелких отрядов и групп. Считалось, что, в отличие от партизанства, всегда связанного с массовыми движениями, диверсии не имеют корней в массах на местах, носят индивидуальный характер и исполняются специально подготовленными людьми, засланными в данную местность со стороны.
Сами диверсионные действия делились на:
– экономические (удар по предприятиям, железнодорожным путям и транспорту, финансам и вообще экономическим связям страны);
– политические (пропаганда, разложение и интриги в среде правительственных и влиятельных общественных организаций);
– военные (взрыв и порча вооружения, боевого снаряжения, складов, арсеналов, укреплений, станций связи и др.) и террористические (убийство или отравление общественно-политических и военных деятелей).
По способу нанесения ущерба диверсии делились на активные (акты материального разрушения или уничтожения) и пассивные (саботаж, уклонение или отказ от выполнения той или иной работы, распространение слухов, замедление процессов производства). По времени проведения они различались на диверсии мирного времени и диверсии во время войны.
В работе впервые в советской военной литературе четко и ясно говорится о недопустимости смешивания диверсий и разведки. Вот как данное утверждение обосновывалось М. А. Дробовым: «Так как обыкновенно разрушительная работа сосредоточивалась в разведывательных органах, имеющих агентурный аппарат, то и диверсии проходили по их же линии, но теоретически смешивать „активку“ и диверсии совершенно невозможно и вредно, несмотря на пространственную совместимость их на практике. Первая преследует цели только разведки. Как на полях сражения войсковая разведка иногда добывает сведения боем, так и агентурная разведка принуждена получать нужные ей данные различными способами, вплоть до убийств и разрушений. Однако цель всегда разведывательная. Диверсии – это боевая работа, они всегда имеют задачей ослабление мощи противника, не задаваясь совершенно разведывательными целями (для них разведка нужна постольку, поскольку она обеспечивает осуществление боевой задачи), почему и организация диверсионной работы должна быть выделена от работы по активной разведке». Далее М. А. Дробов делает оговорку, что часто диверсионный акт легче выполнить агенту разведки, что и наблюдается на практике, но такое положение он объясняет недостаточной разработанностью организационной стороны диверсионных операций.
Для определения формы вооруженной борьбы в тылу противника был выбран термин «малая война». Считалось, что «малая война – переходная форма классовой вооруженной борьбы, развивающейся во всеобщее вооруженное восстание для захвата власти и установления диктатуры восходящего класса, поэтому она естественна и закономерна как в мирное, так и в военное время. Исходя из такого понимания сущности партизанской борьбы, были сформулированы и соответствующие задачи партизанских действий в тылу противника, которые определялись исключительно с точки зрения политической борьбы за власть. В качестве форм малой войны рассматривались партизанство и диверсии. При этом партизанство подразделялось на два вида – партизанство-повстанчество и партизанство войскового типа. Диверсиями назывались активные действия секретных мелких отрядов и групп. Сами диверсионные действия делились по типам на экономические, политические, военные и террористические. По способу нанесения ущерба диверсии делились на активные и пассивные.
По времени проведения они различались на диверсии мирного времени и диверсии во время войны. Делался вывод о недопустимости смешивания диверсий и разведки в одной организационно-штатной структуре.
Таким образом, понимая «пространственную совместимость» таких форм, как партизанство и диверсии в малой войне, с одной стороны, и разведывательное обеспечение военных (боевых) действий, с другой, советский военный теоретик выносил диверсионные действия за рамки разведки. М. А. Дробовым делается важный вывод о неразрывном единстве двух форм малой войны.
В 1929 году IV Управлением штаба РККА было издано открытым тиражом трехтомное исследование К. К. Звонарева, посвященное проблемам агентурной разведки. Вопросы соотношения разведки и диверсий в России также затрагивались автором. В первом томе «Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914–1918 гг.» К. К. Звонарев рассматривал активную разведку (диверсионную деятельность) в качестве составной части агентурной разведки.
