И вот 22 мая 2008 года возле подъезда дома меня встретили шестеро сотрудников ФСБ в штатском, предъявили свои корочки, и, сказав, что я 8 лет нахожусь в федеральном розыске, отвезли в прокуратуру, а оттуда - в ИВС. По дороге я спрашивала, зачем шестерым здоровым мужикам, вместо того чтобы заниматься пресечением реально растущей преступности в стране, тратить время на слежку за деятельностью общественной организации. Их ответ «А для нас идея намного страшнее преступности»- объясняет многие нынешние судебные процессы, когда судят не за уголовные преступления, а за идею, желание увидеть. За первые 10 минут перепалки сотрудников ИВС и УВД, привезших меня в ИВС, я услышала столько мата, сколько не слышала за всю предыдущую жизнь. Потом - заполнение бланков, снятие отпечатков пальцев, 20 метров по «продолу» (в переводе с тюремного сленга - коридору), лязг «тормозов» (дверей) - и я оказалась в камере ИВС, которая соответствовала моим школьным представлениям о тюрьме. В серый каменный мешок с постоянным полумраком днем проникает мало света, потому что окна с двойной «решкой» (решеткой) изнутри закрыты металлической пластиной с маленькими дырками, а вечером - тусклая лампа, расположенная в глубине ниши за решеткой, еле светит. Как у Высоцкого: «И нельзя мне солнца, и нельзя луны». Под «сценой» - деревянным настилом, на котором размещаются заключенные, постоянно скребутся крысы, временами рыская по камере в поисках пищи. По ночам под окном лают и воют собаки, которых кормят хоть и получше, чем заключенных в ИВС, иногда добавляя к положенной для зэка баланде мясо, но явно недостаточно. Температура в камере зависит от температуры на улице: когда меня закрыли (посадили) в конце мая, было прохладно и в камере, соответственно, была температура примерно плюс 5, а в июльскую жару на улице и в ИВС под 30-35. При том, что за месяц на прогулочный дворик нас вывели 3 раза по 10 минут и в основном все обитатели камеры курят, а через дырочки в окне воздуха проникает мало, недостаток кислорода чувствуется очень существенно. Кормят заключенных в КПЗ один раз в день баландой - жидким супом с редко плавающей картошкой и морковкой без следов мяса и жира и перловой, иногда пшенной кашей на воде, черным хлебом.
Моими коллегами по неволе были и школьница- хорошистка, и студентки-отличницы, и учительница, и экономисты, и даже бывшая помощница прокурора - треть зэчек, с которыми мне приходилось встречаться, - с высшим образованием. Спектр преступлений - невыплата алиментов ребенку, кражи (самая большая - на 700 рублей), мошенничество, убийство мужей (вторая по распространенности статья), ну и больше всего - наркоманок, у которых после последней дозы, выданной им сотрудниками ГНК (госнаркоконтроля), и уколов аминазина, сделанных в клинике для наркозависимых, начинались ломки с постоянными криками, воплями, вскакиванием с места. На мои вопросы, что их заставляет подсаживаться на героин и потом мучаться, они невозмутимо отвечают: «А что тут такого, у нас в классе почти все колются с 11-12 лет». Я и раньше, конечно, знала, что дела в стране плохи, но что до такой степени, острее поняла, находясь за решеткой. Наркомафов и коррупционеров крупного масштаба, с которых начинается гниение общества, - а рыба, как известно, гниет с головы, - в тюрьмы, как правило, не сажают. Сажают рядовых несчастных наркоманок, которым никто в детстве не объяснил, для чего и как нужно жить, а современное общество воспитало их в атмосфере озлобленности, лжи и равнодушия. А потом за несколько месяцев или лет неволи среди постоянных матов, отсутствия человечной логичной мысли, недостатка элементарных бытовых условий и информации из них сформируют более опытных и хитрых преступников. По статистике, около половины всех отсидевших раз в тюрьме возвращаются обратно. Конвейер современной правоохранительной (точнее, правозахоронительной) системы построен таким образом, чтобы из оступившихся или, наоборот, размышляющих граждан сформировать преступников. Ведь даже книги - один из важных и необходимых элементов для воспитания зэка - в тюрьме огромный дефицит!
И каково же было мое удивление, когда я увидела, что передать книги в СИЗО - тоже целая проблема. Книги, которые для меня пытались передать с воли, не приняли, сославшись на то, что в СИЗО своя большая библиотека, а из библиотеки книги не выдают, потому что библиотекарь в отпуске, и когда появится - неизвестно. После нескольких заявлений книги таки приняли у моих друзей с воли, но мне не передали, так как отдел воспитания (в СИЗО есть такая должность - замначальника по воспитательной работе) изучал, можно ли мне передать стихи Высоцкого и Евтушенко, рассказы Шукшина, учебники по физике, математике, рисованию. Через неделю одну из книг мне наконец-то принесли, а остальные удалось получить, уже находясь на свободе. Интересно, каким образом должен происходить процесс воспитания зэка, если столько сложностей нужно преодолеть, чтобы прочитать интересные книги.
Самое страшное на любом месте - быть никому не нужным, когда никто не ждет и некуда идти. И если в обычной жизни это не так заметно, то в тюрьме чувствуется намного острее. Там больше времени проанализировать, обдумать результаты жизни, лучше понять цену дружбы и любви прежних знакомых и друзей. Многие в тюрьме выбираются из плена иллюзий и начинают реально видеть свое бывшее окружение: если на воле были нормальные отношения, то в тюрьме большинство оказывается один на один со своей бедой. Поэтому, пока не поздно, подумайте, кто принесет вам передачу в тюрьму, если вас посадят, и кто будет бороться за ваше освобождение?
Мне повезло - друзья и единомышленники во время моего нахождения по другую сторону колючей проволоки проводили митинги, пикеты, и к моей защите подключился адвокат Михаил Трепашкин - сам бывший политзаключенный, некогда полковник ФСБ, за честность и справедливость уволенный и посаженный на 4 года за решетку. И через два с половиной месяца «отсидки» меня отпустили по решению Мособлсуда, признавшего мое содержание под стражей незаконным (я 2 месяца в нарушение УПК, Конституции и Европейской конвенции о правах человека находилась за решеткой без решения суда). А еще через 3 месяца рассмотрения дела в суде, когда прокурор безрезультатно пытался найти свидетелей обвинения, оказалось, что уголовное дело в отношении меня вообще не возбуждалось!
Когда я вышла на свободу 6 августа, удивляло и радовало многое: небо, солнце, трава, листья на деревьях, возможность идти и бежать в любом направлении, разговаривать с друзьями, не слышать лязга тормозов, мата и окриков: «Руки за спину, лицом к стене!».
СВОБОДА!!!!!
Надолго ли???
Очень жаль, что мы живем в стране, в которой за право видеть небо не через решетку и дышать свежим воздухом нужно бороться. Какой быть ей дальше? Это зависит от каждого из нас.
Юлия ПРИВЕДЕННАЯ
ПОЧЕМУ РУГАЮТСЯ ГЛАВНЫЕ РАВВИНЫ РОССИИ?
КОММЕНТАРИЙ ЧЛЕНА ИППО ЮРИЯ МАКУНИНА
Наименее заметный, но оттого не менее масштабный негатив от перестройки СССР в РФ (Россию) возник, на наш взгляд, в недрах теизма. Есть ли единица измерения этого негатива? Пока она вряд ли подобрана. Но приближением к ней можно рассмотреть, например, большевистско-атеистический «Союз безбожников». Идеологическая скороспелка, «Союз безбожников», пророс тем не менее в результате исторически длительных процессов.
Процветал царский строй, в котором религиозно-духовную жизнь в дуэте с администрацией регламентировал святейший Синод (при главенстве в конфессиях РПЦ). И три столетия Российская империя утверждала тотально-теистическую форму правления.
1917-й год ознаменовался либерально-большевистским переворотом. Новые лидеры, удушив все разновидности оппозиции, в том числе и конфессиональные, превратили СССР в тотально-атеистическое общество, в котором безбожие (нередко во имя приоритетности наук) культивировалось семь десятилетий.
Новейшие либерал-перестройщики, состворив РФ (Россию), отринули атеизм в пользу теизма. И первые лица нью-демократии стали также истово и принародно чтить культы, как и «дремучие реликты из свиты Его Величества...».
Неужто глобальное манипулирование теизмом-атеизмом подвластно неким центрам, конструирующим политтехнологии?
Механическое действие - открыть-закрыть-открыть - почти ничего не отражает в этом многослойном процессе. Тем более, что в сравнении с царским теизмом РФ-овский метаморфизировался и качественно. Наряду с прорывом в новое состояние традиционного христианства заявили о расширении своих прав и дюжина иных конфессий, в первую очередь ислам и иудаизм. Хотя некоторые аналитики и утверждают, что при старте, при перестроечном ускорении всех обошел иудаизм. Уточнения здесь, что называется, уместны, но все расставит в ниши точных рейтингов только время. При научных усилиях честных аналитиков.
