Но если не забота о советском еврействе движет нашими лидерами, то что же? Ими движет неуверенность в себе и своих силах — порождение болезненной галутной психологии. Больше всего на свете их беспокоит — что "они" скажут?
Если мы слышим трусливые вопли "лидеров" — их возмущают еврейские патрули, охраняющие стариков и женщин в кварталах бедноты, и молодые евреи, обучающиеся самообороне, — если мы слышим их крики о недопустимости "хулиганства", то надо помнить, что они кричат из-за страха. Они боятся утратить свой "статус в обществе", свою "респектабельность". Надо помнить, что каждый свой шаг деятели еврейского истэблишмента делают, оглядываются на "них" — а что скажут люди?
Приковать себя к воротам Белого Дома, требуя от американского правительства принять меры, чтобы спасти евреев от газовых камер? Устроить сидячую забастовку, протестуя против притеснения евреев в Советском Союзе? Обучать молодых евреев приемам самообороны, чтобы они не боялись ходить по улицам? Организовать защиту пожилых людей от нападений грабителей и бандитов? Нет, все это не годится для респектабельного еврея. Ведь это может не понравиться его нееврейским соседям!
Заботясь о других, мы не слышим призывов наших братьев о помощи. Подобно библейскому Каину мы обиженным голосом спрашиваем: "Разве я сторож брату моему?" И как Каин, мы обрекаем себя на вечный позор, если на вопрос Всевышнего "Где брат твой?" даем такой ответ. Более того, мы обрекаем себя на гибель. Духовное вырождение и деградация неизбежно приведут к физической катастрофе. Калеча и убивая свою еврейскую душу, пытаясь порвать связи со своим народом, мы сталкиваем себя в пропасть. Нам не удастся избежать гнева Небес, если мы и дальше будем вести себя столь недостойным образом.
Много веков назад в столице великой Персидской империи стала царицей Эстер, дочь еврейского народа. В те дни всем евреям Персии угрожало физическое истребление, уже принято было решение "убить и уничтожить" всех еврейских подданных громадной империи. К кому еще евреи могли обратиться за помощью, как не к царице Эстер? Они попросили ее войти к царю и попытаться отменить жестокий указ. Но… Эстер не решалась выполнить просьбу: вход к царю без особого на то разрешения грозил смертью. И тогда Мордехай сказал ей слова, которые и сегодня, спустя века, не могут оставить нас равнодушными: "Не думай, что ты одна из всех евреев спасешься в доме царском! Ведь если промолчишь ты в такое время, спасение и избавление придут к евреям из другого места, а ты и дом отца твоего погибнете. И кто знает, не для такой ли поры ты и возведена на царский престол?"
Даже когда сердце подсказывает нам, как поступить, мы по-прежнему трусливо оглядываемся на соседей — что "они" скажут? Респектабельность мешает нам исполнить свой долг, и в этом- наше несчастье. Эта респектабельность есть прямой антитезис Ahават Исраэль. Еврейская мораль учит нас предпочесть заботу о своих собратьях всему остальному. Респектабельность же порождена страхом потерять удобное, безбедное и "почетное" положение в нееврейском обществе. Респектабельность уже изуродовала и убила множество еврейских душ. Мы обязаны похоронить ее прежде, чем она похоронит нас.
Итак, страх перед антисемитизмом, неуверенность в себе и ощущение собственной неполноценности породили целую мировоззренческую систему. На ее принципах американо-еврейский истэблишмент построил всю свою деятельность. Вожди американского еврейства уверяли нас, что хотя мы и находимся в изгнании, в галуте, нам нечего бояться. Конечно, при условии, что мы осовременим, "подремонтируем" нашу религию, не будем слишком выпячивать свое еврейство, чуть-чуть растворимся в толпе. И тогда все будет в порядке.
Но несмотря на эти заверения наших лидеров антисемиты в Америке не перевелись. Тогда нам сказали, что на этих людей не надо обращать внимания. Это фанатики, и что бы мы ни отвечали на их обвинения, нам все равно не удастся заставить их замолчать. Более того, реагируя на антисемитские эксцессы, мы лишь обострим ситуацию. Обращая внимание на эти незначительные инциденты, мы играем на руку нашим врагам. И мы хранили молчание, читая об отвратительных выходках антисемитов. Мы сознательно преуменьшали значение "незначительных" инцидентов. Мы игнорировали деятельность "групп фанатиков, которые, конечно же, не выражают настроения широких масс американской общественности". Не надо им отвечать, так будет лучше! — учили наши лидеры. Впереди светлое будущее, в американском "плавильном котле" все перемешается наилучшим образом и совсем скоро исчезнут последние остатки антисемитизма. И мы верили.
Еврей верил в то, что все будет хорошо, потому что хотел верить. Он верил, что антисемитизм исчезнет, потому что ему так приятно было верить в это!
Казалось, американский еврей достиг всего, к чему стремился. Он достиг вершин: его загородный дом окружен живописной лужайкой, его жена так и светится от счастья в своих модных одеяниях. Кроме того, он почти не ощущает никакого антисемитизма, перед ним открыты высшие слои американского общества. Он играл в самых богатых игорных домах Лас-Вегаса, пил дорогие коктейли в наиболее престижных клубах Майами… Как прекрасна жизнь!
Однако, все это — ложь. Золотая страна свободы и равноправия оказалась не столь золотой, как хотелось американскому еврею. Дракон антисемитизма живет и здравствует и в этой стране тоже. Опыт с достижением еврейской нирваны в галуте не удался. Мы видели то, что хотели видеть. Наши лидеры уверяли нас, что "плавильный котел" сделает свое дело. Мы верили им и оказались совершенно неподготовленными к надвигающимся проблемам.
Американский еврей убаюкав сладкими мифами, и ему очень непросто посмотреть правде в глаза. Маленькие дети любят леденцы — это понятно и естественно. Когда от леденцов не могут отвыкнуть великовозрастные дяди — это уже опасно.
Детям свойственно стремиться к тому, что доставляет им удовольствие, так как представление о целесообразности тех или иных действий находится у них в зачаточном состоянии. Куда приятнее тешиться иллюзиями, нежели смотреть правде в глаза. Мы оттягиваем визит к зубному врачу, а дупло в зубе все расширяется. Именно так ведет себя американский еврей.
Взрослея, ребенок начинает понимать опасность такого хода мысли. Мы же, взрослея, не желаем расставаться с инфантильностью мышления, как не желает расставаться с любимым мишкой подрастающий ребенок. Неприятные мысли мы откладываем на завтра и на послезавтра, не понимая, что одно из этих "завтра" — "послезавтра" может оказаться роковым.
Подобный способ мышления вообще характерен для человека, но для еврея он характерен особенно. Вечно гонимый и преследуемый, он не хочет думать о малоприятных вещах. Столетия преследований выработали в нем потребность сглаживать реальность, приводить реальность в соответствие со своими пожеланиями. Он верит в магическую силу политики. Отстраняясь от решения болезненных проблем, мы создаем себе иллюзию благополучия, скрываясь за призрачной оградой безопасности, которую, якобы, обеспечивают нам неевреи. А тем временем опасность возрастает прямо пропорционально нашему нежеланию ее замечать. Изо всех сил мы убеждаем себя, что опасность минует сама собой, без каких-либо действий с нашей стороны. И мы закрываем глаза, затыкаем уши…
В этом нет ничего нового. В свое время Адольф Гитлер опубликовал книгу, в которой детально описал свой план искоренения всех человеческих ценностей. Но мы отказывались взглянуть правде в лицо, наши иллюзии росли столь же быстро, сколь его силы, а наше бездействие, наш умственный паралич прогрессировал так же быстро, как и наши иллюзии. Обитатели Варшавского гетто на протяжении многих месяцев отказывались верить, что их близких увозят не на работу, а на смерть. Сегодня нам очень не хочется вспоминать об этом.
Великий лидер сионистского движения Зеэв Жаботинский вспоминал о своей беседе с д-ром Максом Нордау, одним из первых соратников Теодора Герцля. Жаботинский говорил о том, что евреям необходимо немедленно предпринять какие-то шаги, чтобы вернуть себе страну своих предков и самим вернуться в эту страну. Он выразил удивление, что евреи не понимают этой очевидной вещи. Седовласый Нордау, за плечами которого был многолетний опыт сионистской работы, ответил так:
— Это, молодой человек, логика; а логика есть искусство греческое, и евреи терпеть его не могут. Еврей судит не по разуму — он судит по катастрофам. Он не купит зонтика "только" потому, что в небе появились облака: он раньше должен промокнуть и схватить воспаление легких — тогда другое дело.
Результаты самообмана всегда бывали трагичны. От того, что мы игнорируем опасность, она не исчезает. Напротив, она лишь возрастает. Проблемы не перестают существовать из-за того, что мы предпочитаем о них не думать: они лишь усугубляются.
