Остаётся добавить, что мы желаем от мусульман лишь встречного желания, и конкретных действий на этом пути.
РОМАН «ВИРТУОЗ» - ПЯТАЯ КНИГА ЦАРСТВ Обсуждение нового романа Александра Проханова в Экспериментальном Творческом Центре Сергея Кургиняна
21 мая в Экспериментальном Творческом центре Сергея Кургиняна состоялось обсуждение нового романа Александра Проханова "Виртуоз".
Как и предполагалось, в ходе обсуждения, сразу же вышедшего далеко за рамки литературы как таковой, прозвучали очень актуальные и острые оценки, которые касались не только нынешней социально-политической ситуации в стране, не только ближайших и более отдаленных перспектив её изменения, но прежде всего - самых фундаментальных основ индивидуального и народного бытия. Прохановский "Виртуоз" рассматривался выступавшими прежде всего как личная жертва, брошенная писателем на алтарь Отечества и способная хотя бы отчасти преобразить будущее России.
Мы предлагаем вниманию читателей "Завтра" подготовленный нашими корреспондентами блиц-репортаж с места события.
"Если же вы будете делать зло, то и вы и царь ваш погибнете"
(1 Цар 12:25)
Традиционные "четверги" в Экспериментальном Творческом Центре Сергея Кургиняна давно стали важной и неотъемлемой частью интеллектуальной и художественной жизни Москвы, а значит - и всей России. За годы их проведения сложился и устоялся определенный, достаточно широкий круг участников, который, как во всяком живом деле, постоянно изменяется и дополняется - в зависимости от ситуации, темы и формата обсуждаемых вопросов. Некоторые заседания проходят абсолютно открыто, и на них может попасть любой желающий, другие, наоборот, проводятся в полностью закрытом режиме, но чаще всего, примерно в 90% случаев, представляют собой полуоткрытое "клубное" мероприятие, на которое радушный хозяин приглашает тех, кого хочет видеть, а остальные желающие могут пройти и без персонального приглашения. Но могут и не пройти - если каким-то образом не соответствуют негласному формату общения "здесь и сейчас". Всё это покрывает кургиняновские "четверги" уникальным сплавом таинственности, значимости и неожиданности.
Именно таким оказалось обсуждение нового романа Александра Проханова "Виртуоз", которое после краткого вступительного слова хозяина вечера открыл сам автор.
Александр Проханов.
"Я принадлежу к той плеяде советских литераторов, которые понимают значение книги. Советский период в двадцатые - начало тридцатых годов начинался с больших книг, больших работ, больших эмблем. Этими книгами открывалась советская эра. Эра не только литературная, но и политическая, идеологическая, житейская. Были такие романы, как фадеевский "Разгром", "Как закалялась сталь" Островского, драма Вишневского "Оптимистическая трагедия", поэмы Маяковского.
Это были авангардные книги, которые не исчезали, не рассасывались и не пропадали втуне, а становились шаровыми молниями, источниками энергии, с помощью которых запускались огромные идеологические и мировоззренческие процессы.
Советский строй завершался тоже книгами. Появилась целая группа "перестроечных" романов, которые использовались Яковлевым, Горбачевым для того, чтобы закрыть Советы. Это "Белые одежды" Дудинцева, "Печальный детектив" Астафьева, "Пожар" Распутина, "Дети Арбата" Рыбакова. Эти книги стали опущенными знаменами советского времени. Их запускали в читающую публику. Страна ведь была читающей, книга очень высоко ценилась, она была не развлечением, а интеллектуальным оружием, и эти организационные оружейные системы книг, запущенные в советское общество, вызывали там колоссальные разрушения. То есть независимо от того: направлены они на созидание или на разрушение, - книги были в советское время огромной силой, гигантским оружием.
Мне кажется, затем книга перестала быть инструментом, который был важен власти, элитам, культуре в целом. Потому что сама культура, литературная среда была резко отодвинута, деполитизирована, между нею и властью образовался очень мощный и всё расширяющийся зазор. И писатели на протяжении последних 15-20 лет влачили жалкое существование. Потому что сколь угодно прекрасная или значительная книга, вырванная из культурной социодинамики, из идеологического, социального контекста общества, перестаёт быть частью культуры, пребы-вая одиночным знаком, всплеском, воплем.
Я понимаю, что моя новая книга не изменит политических координат в нашем обществе. Но мне кажется, она в состоянии хотя бы на несколько градусов сместить полюса, потому что я старался запустить в неё энергии текущего дня, трансформировать их в метафору, в художественные образы, и таким образом резко усилить эти энергии.
Я всегда занимался государством. Для меня государственная идея была и остается родом религии (не исключая и не заменяя религию как таковую). И мне всегда казалось, что государство, власть и властители - будь то президенты, цари, вожди - только тогда отвечают велениям русской истории, если они - помазанники, если у власти есть вертикаль, если власть не только политологична, политична или политтехнологична. Какие бы политтехнологии ни запускались: кровавые или мягкие, - но если у власти нет истинной вертикали, если она не связана с Небом, с высшими смыслами, если её не пронизывает абсолютно обязательный для России дух небесных сил, небесного покровительства, небесного смысла, который делает эту власть непобедимой, несокрушимой, помогает ей решать свои земные двухмерные дела и задачи, - всё бесполезно. Если этот дух не пронизывает кремлевские купола и стены, если власть оказывается закупоренной в свои политические задачи, - тогда, мне кажется, эта власть обречена. Обречена в очередной раз утащить вместе с собой в "черную дыру" всю остальную страну."
В связи с темой обсуждения Сергей Кургинян раскрыл перед собравшейся аудиторией своё видение творческого пути автора романа "Виртуоз" и собственного творческого пути. По его мнению, уже с середины 60-х годов Александр ПРОХАНОВ в каком-то смысле находился в эпицентре брежневской реальности, был в симбиозе с нею, чувствовал её как абсолютно комфортную для себя, "свою", дозированно встраивая в свое мировидение то, что выходило за пределы официального "мейнстрима". Это объяснимо. Брежневская реальность была слишком благополучна и потому скучна. А Проханов всегда рвался к экзистенциальным аспектам реальности: мистика, бабочки, неожиданные метафизические предчувствия…
Констатация симбиоза Проханова с той реальностью не означает, что он был членом ЦК КПСС или секретарем Союза писателей. А также Героем Социалистического Труда и так далее. Он был беспартийным, далеко не самым комплиментарным. Но, во-первых, он мог при желании оказаться в высшей лиге творческого истеблишмента, став и секретарем Союза писателей, и Героем Соцтруда. Во-вторых, понятия "симбиоз с реальностью", "нахождение в ее эпицентре" не сводятся к социальной востребованости (изданию романов, командировкам за рубеж, в "горячие точки"), хотя и предполагают оное. Но у других и командировок было в сто раз больше, чем у Проханова, и ездили они в более "лакомые" места, однако симбиоза не было. А у Проханова он был. И это определило стиль его ранней прозы.
Сравнив себя с Прохановым, Кургинян констатировал, что у него самого никакого симбиоза с брежневской реальностью не было, в эпицентре ее он себя не чувствовал, испытывая острую смесь скуки и отвращения. Предметом же любви был хоть и остаточный, но существовавший красный высокий смысл - и некий постиндустриальный "побег" на теле этой в целом чуждой реальности.
Переходя от самоощущения Проханова к его творчеству, Кургинян зафикисировал, что в тот "ранний" период Проханов был по своему творческому методу реалистом. Если пользоваться метафорой Маяковского, предполагающей, что искусство связано с реальностью или по принципу зеркала, или по принципу увеличительного стекла, то Проханов на этом этапе реализовывал по преимуществу принцип зеркала.
Когда же советская реальность начала распадаться, то первая человеческая и творческая фаза жизни Проханова - фаза симбиозная - перешла в фазу мобилизационно-охранительную. Он вдруг понял, что любимая им реальность атакуется извне и изнутри. И всей своей целостностью ответил на этот вызов. Такой ответ создал его как политического журналиста. Безупречной и показательной в этом смысле является давняя статья "Трагедия централизма".
Следующий этап творчества - протестный. Советская, "красная" реальность ушла. Но всё-таки оставалась надежда её восстановить. На этом этапе Проханов стал единственным талантливым главным редактором оппозиционной прессы. Он понял, что если не будет своим для самых разных аудиторий, то его газета: сначала "День", а потом "Завтра", - превратится в малотиражный листок, а он хотел иметь свежую популярную газету, реально влияющукю на политическую и общественную жизнь в стране, чего и добился.
