Россия — бедная держава:
С Екатериной умерла
Екатерининская слава!
(Ист.16, с.382)
У Томашевского, Брокгауза-Ефрона — совсем иначе:
Россия, бедная держава,
С Екатериной умерла.
(Ист.15, с.231; ист.27 с.258)
Да, подлое дело удушения русской славы начали еще Брокгауз и Ефрон, но по сравнению с Томашевским и К они вели себя осторожнее, сопровождая свою работу надписями типа: «Окончательно не отделано Пушкиным». Советские пушкинисты уже ничего не боятся и смело «отделывают» Пушкина окончательно.
Не случайно после убийства Есенина Авербах, Луначарский, Бухарин, Крученый, Друзин и другие развернули кампанию по представлению всей жизни Есенина, как цепи шутовских похождений пьяного гуляки. Так они отмывали руки, замаранные кровью русской поэзии. Не один я увидел связующие нити в трагической судьбе двух русских поэтов. Сразу после гибели Есенина поэтесса В.Звягинцева написала:
Еще одно дурное дело
Запрячет в память Петербург, —
Там пуля в Пушкина летела,
Там Блоку насмерть сжало грудь…
(Ист. 29)
В 1925г. в самоубийство Есенина никто не поверил, но русский народ, никогда не страшившийся никаких внешних врагов, затравленно молчал. Над каждым висел топор «закона об антисемитизме», который действует и поныне. Это самый позорный из всех законов, когда-либо существовавших в России. На основании этого закона, изданного строго в соответствии с положениями библейской книги «Эсфирь», вот уже 70 лет ведется геноцид в отношении русской культуры.
Но время идет. Настала пора духовного возрождения не только «малых», но и «больших» народов. Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Блок, Есенин, Клюев, Рубцов, смело поднимавшие голос против «кочевых демократов» при жизни, снова поднимаются в бой за возрождение русского народа.
И в этой борьбе Пушкин по-прежнему Первый Поэт России. Пришло время снять завесу с его острополитического творчества, которую десятки лет искусно плели советские пушкинисты.
4. ПУШКИН И ИЕРОФАНТЫ
Наше предисловие к «Домику в Коломне» несколько затянулось, но и пушкинское предисловие составляет почти половину всей повести — 22 строфы. Число это взято Пушкиным не случайно, как не случайно «Томашевский и Ко» убирали из основного текста предисловия 14 строф.
Что же означает число 22? В начале XX века в Саккаре археологи вскрыли склеп, в котором были погребены останки древнеегипетского зодчего, современника Имхотепа (правление фараона Джосера, древнее царство XXVIII в. до н.э.), по имени Хеси-Ра, т.е. «Отмеченный Солнцем». В склепе обнаружено 11 деревянных панелей, на которых в зашифрованном виде на лицевой и тыльной сторонах изложены тайны гармонии. Итого 22 поля, несущие человечеству информацию чрезвычайной важности. В настоящее время тексты панелей расшифрованы архитектором, лауреатом Государственной премии РСФСР И.П.Шмелевым. Они сообщают о высочайшем уровне абстрактного (логического) мышления выдающихся интеллектуалов Древнего Египта (Ист.30). Одна из основных тайн, расшифрованных ученым, повествует на языке геометрических символов о принципах «золотого сечения», которые по существу являются формальным выражением универсального феномена природы — . В основе гармонического резонанса лежит информационный резонанс, или "" (Ист.31).
И.П.Шмелев показывает, что основные научные положения Древнего Египта были сформулированы в 22 арканах, сгруппированных в два блока по 11 арканов в каждом. «Мозговым трестом» Древнего Египта, как известно, были () — хранители герметических знаний, в число которых входили и знания о гармонии. Геометрическая интерпретация этих знаний (правило «золотого сечения») выражается через подчинение размеров какого-либо архитектурного сооружения правилу дихотомии (октавному принципу).
Читатель удивлен. При чем здесь египетское жречество и Пушкин? Предисловие «Домика в Коломне» содержит 22 строфы, строго разделенных на два блока по 11, и каждая строфа не просто несет определенную информацию, но и подготавливает читателя на уровне информационного резонанса, или третьей сигнальной системы к восприятию основного текста поэмы, изложенного в последующих 30 строфах поэмы.
Двенадцатая строфа предисловия «Домика в Коломне» начинается так:
Немного отдохнем на этой точке.
Что? Перестать, или пустить на пе?…
«Пустить на пе» в карточной терминологии означало — повторить ставку. В дальнейшем, чтобы внести ясность, нумерацию строф будем вести по Морозову. Разумеется, она не совпадает с порядком номеров строф у Томашевского. Полный текст «Домика в Коломне», составляющий 54 строфы, также не является случайным: колода карт для игры в «покер» составляет число 54. Из них две последние карты называются «жокер», т.е. чистыми. В картах «жокер», или, точнее, «джокер» (от английского слова «joker» — шутник, шут) изображены лица в шутливых колпаках. В играх «джокер» может заступать роль любой карты по усмотрению владельца. Две последние строфы «Домика в Коломне» — 53, 54 — Пушкинское , краткое послесловие к якобы шуточной бытовой истории. Однако «шутил» Пушкин довольно крупно.
С точки зрения древнеегипетских жрецов Пушкин был иерофантом, т.е. человеком, владеющим тайной познания будущего. Но он еще был и величайшим художником и потому отображал свое понимание будущего в художественных образах. Настоящим художником-мастером (писателем, поэтом, композитором, скульптором, живописцем, архитектором и т.д.) может быть только тот, чьи произведения способны жить в любое время, т.е. они как бы вне времени, и воды Леты перед ними бессильны. При этом использование языка образов помогает художнику донести новым поколениям основные понятия, особенно в нравственной сфере, цельными. И чем богаче язык общения, которым владеет художник, тем надежнее защищена цельность этих понятий, тем сложнее интерпретаторам — «подставным», а не «почтовым» лошадям просвещения осуществлять нужную им подмену понятий.
О языке Пушкина. Известно, что люди нашей планеты, независимо от языка общения, пользуются примерно равным количеством «гласных» и «согласных» звуков, а в то же время письменность с развитием человечества развивалась в основном в двух направлениях: фонетическом и иероглифическом. Иероглиф — это идеограмма, образ, символ. Отсюда иероглифические, сформировавшиеся на основе идеографической письменности языки (японский, китайский и т.д.), — это в основе своей языки образные. Чтобы отобразить весь огромный, вечно меняющийся мир в образах-символах, необходимо иметь иероглифов как можно больше. Фонетические языки, формировавшиеся на основе фонетической письменности, имея небольшое количество фонем-букв, отображают мир через бесконечно большой их перебор. Отсюда их название — логические. В этом условном делении письменности на логическую и образную нет ничего удивительного, ибо оно в какой-то мере отражает строение головного мозга человека, который состоит из правого полушария, отвечающего за его образное мышление, и левого — за логическое (Ист.32). Говорить о преимуществах той или иной письменности так же бессмысленно, как говорить о важности для человека левой или правой руки. В этом случае речь может идти лишь о «правше» и «левше». Для развития человека одинаково важно и образное, и логическое мышление, но гармоническое развитие предполагает наличие взаимного контроля со стороны обоих полушарий. Гипертрофированное развитие одного из них делает человека одинаково ущербным в общении его с окружающим миром и друг с другом.
Особенность иероглифического языка — это тайная охрана основных понятий, закрепляющих связь человека с природой, перемены в которой происходят медленее, чем перемены в социальной жизни самого человека. Иероглифические языки, закрепляя связь человека с природой, как бы обеспечивают определенную устойчивость мировоспрития человека, который сам является частью природы. Таким образом, природа в этой части как бы сохраняет и свою целостность. Но именно это обстоятельство входит в диалектическое противоречие со стремлением человеческой мысли к истине, т.е. к более точному и полному отражению окружающего мира. Тут требуется соразмерность глубины и ширины постижения мира. В динамике развития Человечества в целом этот процесс постижения человеком окружающей действительности происходил диалектически при взаимном проникновении отличностей (отличности не обязательно противоположны) друг в друга. Иероглифическое письмо, удовлетворяя естественное стремления Человечества к сохранению цельности своего мировосприятия, как бы оберегало от натиска вечно меняющихся их форм. Здесь иероглиф, выполняющий функцию образа-символа, действительно помогал Человечеству пронести через тысячелетия неизменным содержание своих основных понятий, обеспечивая тем самым и необходимую постижения Мира каждому отдельному человеку.
