Она комсомольского натиска не выдержала и согласилась:
– Хорошо, тогда в пятницу до занятий в 11-й аудитории.
Это самая маленькая аудитория на первом этаже: шесть столов, 12 мест. Для лекций совершенно непригодна, да и для семинаров мала, потому всегда свободна.
В пятницу мы встретились и убедились, что оба не готовы. То есть что-то, конечно, знали, но не для уверенного выхода к экзаменатору. Как быть? И тут Стасик предлагает:
– Без ста граммов не разобраться, пошли в буфет да жахнем для храбрости.
Преподавательский буфет, маленький и уютный, располагался слева от большой студенческой столовой. Хозяйничала там Лиза-Лизавета, мать той самой машинистки-гимназистки из редакции институтской многотиражки. Она в свое время представила меня матери, что потом позволило мне в часы, когда у преподавателей занятия и буфет пуст, харчиться там в долг. Но, как известно, на добродетели махровым цветом распускается наглость. И я, зная, что в буфете всегда в наличии коньяк, водка и портвейн, стал иногда заходить сюда и для того, чтобы выпить. Как правило, с лучшим другом. Вот почему он вспомнил о буфете. Остановить бы его и остановиться самому. Так нет же! Первым пошел. Буфет, на наше несчастье, оказался пустым, даже Лизы не видно. Она появилась из подсобки, услышав стук сдвигаемых стульев.
– Чего надо студентам в неположенном месте?
– Студентам надо водочки.
– В долг не налью, а то вы всей группой ходить повадитесь.
– Давай не в долг четвертинку.
– Так я вам разолью прямо в стаканы и бутылку минеральной принесу для видимости.
И мы, приняв дозу, отправились на экзамен. Засели в аудитории, ожидая Кондорскую. Она пришла ровно в двенадцать, села, разложила билеты и пригласила к столу. Я двинулся первым, вытащил билет с совершенно мне незнакомыми произведениями и отправился на место.
«Парился» недолго. Кое-как вспомнив кое-что, пошел отвечать. Мы сидели за одним узким столом напротив друг друга, и это решило всё. Едва начав рассказывать, обратил внимание на нервную и непонятную её реакцию. Раздувая ноздри, она поводила головой из стороны в сторону. Этого оказалось недостаточно. Она встала и пошла к окну. Склонилась к углу в стене. Тут до меня дошло: принюхивается. Пора заканчивать. Я замолчал. Она предложила перейти ко второму вопросу. Я перешел и завершил ответ еще быстрее, стараясь при этом дышать в сторону.
– Да, не ахти что, но кое-что, – резюмировала Кондорская. – Больше удовлетворительно поставить не могу.
– Так и ставьте, – едва дыша, согласился я.
Получив зачетку, пулей выскочил из аудитории. Стасику не повезло. Не усек он её волнения. Как человек интеллигентный и непьющий, она сразу уловила запах алкоголя, но не могла понять, откуда он? Вот и принюхивалась к окнам и углам. Опять же, как человеку интеллигентному, ей в голову прийти не могло, что запах – от студента, потому я и проскочил. А тот задышал всеми жабрами и прямо в лицо. Она поняла, но отнесла случившееся исключительно к нему и удалила с экзамена. Из аудитории вышла первой, пришлось предусмотрительно отвернуться к противопожарному плакату на стене. Стасик брел следом удрученный, но не так чтобы сильно:
– Факир был пьян, и фокус не удался, – резюмировал он
– Пить надо меньше, а то «пойдем да жахнем»… Жахнули на свою голову.
«Икар» расправляет крылья
Не помню, была ли на факультете стенгазета к моменту моего поступления. Но позже появилась и стала, пожалуй, самым заметным и лучшим явлением общественной жизни в институте. Одно название чего стоило – «Икар»!
Я отметился в самом начале стихотворением. Так себе стишок, но о нем сказали на творческом кружке, что казалось высшей оценкой. Особенно приятно было слушать похвальные отзывы наших девушек.
Наш «Икар» заметно отличался от привычной стенной печати. Чем именно?
Во-первых, объемом. Газета из десятка, а то и полутора десятков склеенных впритык листов ватмана получалась очень длинной и занимала место от начала коридора до двери нашей восьмой аудитории. Каждого очередного номера ждали с нетерпением, и как только он появлялся, а делалось это во время лекций, чтоб не было суеты, сразу начинал толпится факультетский люд, то есть не одни лишь студенты.
Во-вторых, авторами газеты были, кажется, все, пусть некоторые однократно. Из преподавателей наиболее активными являлись преподаватель кафедры литературы Николай Григорьевич Зеленов и заведующий кафедрой русского языка Григорий Григорьевич Мельниченко. Материалы их отличалась регулярностью, но не тематикой. Первый писал исключительно о партизанских буднях к датам и без даты, второй – о своей боевой комсомольской юности и проблемах диалектического словаря, над составлением которого кафедра трудилась.
В-третьих, наш «Икар» изначально был печатным, то есть материалы отпечатывались на пишущей машинке, а потому читались легко.
В-четвертых, каждый лист оформлялся очень художественно и красочно не только за счет фотографий, но и рисунков и даже шаржей.
Но главное, здесь были представлены все мыслимые и немыслимые жанры и очень интересные материалы, включая критические. Прошлись, помнится, и по нашему со Стасиком Алюхиным ведению концерта в конкурсном смотре факультетов.
Выпускали газету студенты Паша Сорокин и Рита Ваняшова. Они стоили друг друга. Оба веселые, талантливые, заметные. Большинство из нас уверено было, что это будущая прекрасная супружеская пара. Но сложилось иначе: Паша женился на другой, а Рита осталась одна. Не судьба!
Паша Сорокин рос вместе с пятью братьями и сестрами на полустанке Секша в Любимском районе. Учился в известной на всю область Ермаковской школе, которую окончил с золотой медалью. Поступил к нам через год или два после меня. Длинный, тонкий, рыжий, вихрастый, он выделялся легкой, прыгучей походкой. Сразу проявились два его несомненных таланта: он взялся за редактирование факультетской стенгазеты «Икар» и включился в молодежный самодеятельный театр, руководил которым молодой актер театра имени Ф.Г.Волкова Николай Коваль.
Еще первокурсником объявился в редакции газеты «Северный рабочий» и стал сотрудничать с ней, в отличие от меня, очень плотно. Его корреспонденции отличались хорошим литературным не штампованным языком, свежестью взгляда и высокой эмоциональностью, что не преминули отметить в журналистском коллективе. Из рук самого редактора студент (!) получил корреспондентское удостоверение, а после окончания института и приглашение на работу.
Павел стал литературным сотрудником отдела информации, спецкором по Ярославлю, а чуть позже и самым молодым заведующим отделом. В центре внимания его отдела были советская работа и быт. Особенно удавались ему публикации, посвященные жизни областного центра. Запомнилась одна – о перспективах развития улицы Свободы, в которой он подробно рассказывал, где и какие здания появятся. А закончил словами, мол, не надо рассчитывать, что расти они (здания) будут быстро, как грибы после дождя.
Вскоре молодого журналиста пригласил тогдашний
