В завершение хочу сказать, что я верю в то, что Россия ещё вернёт себе титул самой читающей страны в мире (хотя, наверное, в этом было некоторое преувеличение) и чтение никогда не иссякнет на наших просторах.
Беседу вела Анастасия ЕРМАКОВА
Оживающая классика
ДЕТИ И КНИГИ
Завершился I Всероссийский конкурс юных чтецов "Живая классика". Член жюри, народная артистка России Елена Камбурова размышляет о его итогах. И не только[?]
- Елена Антоновна, почему вы, такой занятой человек, согласились стать членом жюри большого финала Всероссийского конкурса юных чтецов "Живая классика"?
- Потому что во мне жила, живёт и будет жить надежда на духовно-нравственное возрождение России. Потому что за державу обидно. Это такой совершеннейший клад - традиция художественного чтения, которая была и не прерывалась очень-очень долго. А прервалась только в 90-е годы. Традицию несли в основном драматические актёры. Вровень с театральными ролями они считали это нужным. Ильинский, Закушняк[?] Они читали в основном классику, очень серьёзные произведения, но и с юмором. Чехов, Горький, Гоголь. Были отдельные моноспектакли. Такой артист Владимир Рецептер. Потрясающий. Из просто чтецких выступлений он вышел на Гамлета. Ещё раз хочу напомнить, что действительно, оказавшись в Москве, я попала в атмосферу города, в котором существовало несколько площадок: зал Чайковского, зал Библиотеки им. Ленина, Политехнический музей и в институтах. Среди огромного количества театрально-музыкальных афиш всегда находилось место для блистательных представителей жанра художественного чтения. На концерты туда очень трудно было попасть. Этот жанр был очень любим, он был очищен от всего: один на один с произведением. И вот ещё раз участники конкурса доказали, что мало прочитать самому, надо услышать со стороны и увидеть то, чего ты не увидел: образное чтение, потому и называется художественное чтение.
И никогда не забуду вечер в зале Чайковского, вечер, когда Юрский читал Шукшина, и как было трудно туда попасть. Тогда ещё пожарные не так были бдительны, всё было усеяно людьми, они заполнили всё мыслимое и немыслимое пространство. Я на этом выросла и не могла не читать тоже. И мои чтецкие работы - это чтение стихов, сказки Горького.
Наличие такого жанра - это лакмус для уровня культуры в стране. Не будем смотреть на другие страны, почему мы должны всему учиться у них. Почему не наоборот. Вначале я настороженно отнеслась к идее конкурса. Во-первых, боялась, что на конкурсе не может не отразиться влияние попсы на подрастающее поколение, что участники будут читать по большей части эстрадные тексты. И потому большим подарком были серьёзные произведения, прочитанные вдумчиво и трепетно.
- А что огорчило?
- Надо было позвать Авангарда Леонтьева, Вениамина Смехова, Сергея Юрского, Александра Калягина. Это все люди, которые действительно отдали часть своей жизни именно этому жанру, но я счастлива, что был Рафаэль Клейнер. Могла быть Антонина Кузнецова, но, к сожалению, не смогла. Кузнецова и Клейнер - это герои России, потому что у каждого из них по 40 сольных программ. Представьте себе, всё это подготовить самостоятельно и держать в своей памяти!
Ну и вести вечер можно более интеллигентно. Надо было сказать о нашем театре, одно название которого о многом говорит.
- Что нового для себя вы узнали о российских детях?
- Я ещё раз убедилась в том, что всё зависит от влияний, от впечатлений. Эти ребята чудесным образом избежали влияния масскультуры, которое разучивает человека мыслить, понимать тонкие вещи и приучает к растительному существованию: одно развлечение - брать от жизни всё! Ведь гонорар - очень относительная вещь. И прибыль душевная и духовная - много выше и действительно не исчисляется деньгами. Богатство, которое никто не может отнять. А так, вы купите две машины, пять машин, но ничего в вашей душе не шевельнётся, наоборот, всё больше душа будет закрываться для тонкости мира.
- О выборе произведений.
- Мне было очень приятно, что прозвучали размышления Бунина, Горького, "Гроза" Островского и первое место получил мальчик, который читал серьёзный фрагмент из "Детства" Горького.
- Что конкурс дал вам?
- Конкурс дал ощущение, что то, о чём я мечтаю: о культурно-нравственной революции в нашей стране - она реальна. Я о ней говорю, это моя государственная идея (смеётся). Нужна эта революция. Тогда ценности, система координат поменяются у огромного количества людей, и ребята будут знать, кто перед ними.
- Появилось ли у вас желание видеть кого-то из ребят на сцене своего театра?
- У меня появилась надежда на будущее. Что конкурс будет и в следующем году. И было бы очень хорошо организовать выступление финалистов конкурса уже перед публикой, не родителями и педагогами, а перед зрителями, которые придут специально послушать, будут знать заранее, что будет такой концерт, что выступят дети.
Беседовала Екатерина МЕНЬШОВА
На бронзу поскупились
ПОСЛЕВКУСИЕ
В Ульяновске отшумели торжества в честь 200-летия великого земляка - И.А. Гончарова. Музей в доме, где он родился (ютившийся ранее в первом этаже), занял после реконструкции практически всё трёхэтажное здание, став культурно-литературным центром. На новых площадях органично сочетаются мемориально-бытовая обстановка с историко-литературной экспозицией. Задействован и подлинный сводчатый подвал-кладовая с ларями и полками, а внутренний дворик стал мини-театром на открытом воздухе. На улицах с баннеров смотрели мудрые глаза писателя, а вечернее небо расцветилось пышным продолжительным салютом.
Казалось бы - чего же ещё? Но я с грустью отметил, что на постаменте памятника Гончарову так и не появилась бронзовая надпись-факсимиле, запроектированная мною 47 лет назад. Дело в том, что памятник с фигурой Гончарова в кресле (скульптор Л. Писаревский) был открыт в 1965 году "по-партизански", без обязательного тогда постановления Совета министров СССР. Габариты постамента определил тогдашний главный архитектор города А. Бросман, он же и попросил меня (тогда молодого архитектора) в начале 1965 года выполнить проект его оформления.
Я отыскал факсимиле подписи Гончарова - оно оказалось красивым и легко читаемым. Но бронзовую накладку к открытию сделать не успели, а на Руси нет более постоянного, чем временное; так плохо различимая плоская врезка прожила 47 лет.
В газете "Симбирский курьер" был опубликован мой материал "Поставить последнюю точку. Бронзовую" с призывом к юбилею довести постамент "до ума". Наивно ждал появления бронзового росчерка, пока в середине мая не дозвонился до председателя Комитета по культурному наследию Ш. Хаутиеву и не услышал букет чисто бюрократических отговорок. Написал письмо губернатору и новую заметку в газету. Подействовало - 24 мая мне дали слово на экспертном совете этого комитета, и совет проголосовал за необходимость установки бронзового факсимиле, шаблон которого я тут же вручил Хаутиеву. 8 июня в ответе на моё письмо губернатору мне сообщалось о том, что "надпись установить возможно". Смешно было бы написать о невозможности: нужна всего-то пластина 54 на 18 сантиметров, из которой можно её вырезать, - экая проблема для индустриального города! Но факт остаётся фактом: вместо металла - покраска "под бронзу", а врезанные цифры вместо прочистки тоже ярко покрашены, затмевая надпись. Словно бы нет ни автора, ни авторского права. А Гончарову - ждать трёхсотлетия?
Лев НЕЦВЕТАЕВ, почётный архитектор России
«Нулевые» и обнуление
"ПОСТМОДЕРНИЗМ: 20 ЛЕТ СПУСТЯ"
Сергей БАТАЛОВ, ЯРОСЛАВЛЬ
Чуть более двадцати лет назад постмодернизм триумфально вошёл в русскую литературу. Девяностые годы были временем его расцвета. О нём спорили, за него давали премии и, самое главное, его пророков читали. Конечно, не все, особенно почвенники, принимали его и тогда. Но постмодернизм от этого только выигрывал. Направление, изначально рассчитанное на эпатаж, казалось, подпитывалось этими скандалами.
И вот - всё угасло. Давно уже пост[?]модернизм не вызывает былых страстей, герои скандалов стали вполне респектабельными и уважаемыми авторами. Экранизация Generation P провалилась (хотя дело тут, конечно же, не только в литературе). Последние "безобразия", связанные с пост[?]модернистскими произведениями, пришлись аккурат на начало "нулевых", когда "Идущие вместе" (тогда ещё не "Наши") сжигали книги всё тех же Пелевина и Сорокина. Но и тогда эти заварушки были уже не вполне литературными, и читающая публика смотрела на них, скорее, недоумённо - политика, как всегда, запаздывала.
