Хотя, возможно, дело куда проще. Решение о возврате к прямым выборам глав регионов принято на волне уличных протестов. Протест сдулся, власть решила, что погорячилась. До того, как закон заработал, переназначили с десяток губернаторов, потом «фильтры» ввели. Пора и на круги своя. Ну а Дагестан всем хорош, чтобы возглавить великий почин!
Не по карману / Политика и экономика / Те, которые...
Не по карману
/ Политика и экономика / Те, которые...
Владимир Путин, Президент РФ, подписал принятый депутатами и одобренный сенаторами закон «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам». Проще говоря, отныне чиновники помимо уже ставших традиционными деклараций о доходах на себя, своих супругов и несовершеннолетних детей будут представлять еще и сведения о расходах. О таких мелочах, как семейный отдых на Сейшелах или о круизе по Карибскому морю, из этих документов все равно не узнать: речь идет только о приобретении недвижимости, включая землю, транспортных средств, а также ценных бумаг, акций, долей участия, паев. Но и тут не все так просто: декларация о расходах будет обязательна только в том случае, если чиновное семейство потратило больше, чем нажило за три предыдущих года в совокупности. Схема заработает с 1 января будущего года, но под отчет попадают и сделки, совершенные в 2012 году.
Процесс, стало быть, пошел. Но граждане, привыкшие везде и всюду находить подводные камни, будут правы, если поищут их и здесь.
Начать с того, что список тех, кто обязан декларировать расходы и доходы, вопреки звучавшим в ходе обсуждений предложениям, так и не был расширен. То есть в него не включены ближайшие родственники, на которых чаще всего записываются крупные покупки, родители, совершеннолетние дети, братья и сестры.
Пространство для маневра оставляет и указанный в законе трехлетний срок для накопления нажитого. Не говоря уже о том, что предусмотренное в законе увольнение за представление недостоверных сведений депутатам и сенаторам не грозит.
Год за два / Политика и экономика / В России
Год за два
/ Политика и экономика / В России
Минул ровно год с 10 декабря 2011-го, разделившего новейшую историю России на до и после Болотной. Что это было? Оппозиционеры утверждают, что в стране наконец возникло гражданское общество. Их оппоненты уверяют обратное: по заданию «вашингтонского обкома» из подполья вышла пятая колонна. Политик Владимир Рыжков, который вел самый первый митинг на Болотной, и журналист Михаил Леонтьев, один из трибунов знаменитого митинга на Поклонной, спорят об уроках и итогах белоленточного года.
С одной стороны
Владимир Рыжков: «За спадом протестного движения обязательно последует всплеск»
— Владимир Александрович, годовщину протестного движения отмечаете как победу или поражение?
— Ни то ни другое. В политике, как и вообще в жизни, редко встречается черно-белая картина: либо полная победа, либо полное поражение. С одной стороны, можно говорить о разочаровании. Год назад казалось, что перемены в стране будут более быстрыми и значительными. Между митингами на Болотной площади и на проспекте Сахарова прозвучало послание Дмитрия Медведева к Федеральному собранию, в котором он пообещал политическую реформу. В феврале прошла встреча президента с несистемной оппозицией, была создана рабочая группа по политреформе, в которую в том числе вошел и я. Но после возвращения в Кремль Владимира Путина началось закручивание гаек.
С другой стороны, власти не удалось восстановить статус-кво. Путин перестал быть «тефлоновым», сейчас у него самый низкий уровень поддержки за последние годы. Средний класс больших городов перешел в оппозицию. Выросла самоорганизация граждан. Серьезным достижением можно считать регистрацию партий. Появилось, правда, много клоунских, имитационных, но есть и настоящие. Да, 90 процентов наших требований не выполнены. Владимир Чуров остается на своем месте, и на октябрьских выборах в регионах мы увидели те же самые фальсификации, которые вывели людей на улицы в декабре 2011-го. Мы получили выборы губернаторов с фильтрами. Власть остается закрытой, авторитарной. Но произошли необратимые позитивные изменения в обществе. И это главный результат года.
— Был ли у оппозиции шанс добиться больших успехов?
— Год назад — не думаю. Самой большой была акция на проспекте Сахарова 24 декабря 2011-го, собравшая 120 тысяч человек. На Сахарова же наблюдалась и самая широкая коалиция. И это максимум того, что тогда можно было сделать. Следующие акции были меньше по численности. Причины очевидны. Появились разочарование, усталость. Люди говорят: «Ну да, мы выходим, а что толку?» Это первая причина. Вторая: Кремль сумел надавить на парламентскую оппозицию, и она отошла от протестного движения. Были ли ошибки? Ошибкой я считаю выборы в Координационный совет. Во-первых, они еще больше сузили круг участников протестного движения, во-вторых, легализовали националистов.
— Некоторые ваши коллеги убеждены, что лидеры Болотной слили протест.
— Да, Эдуард Лимонов уже целый год трындит, что если бы мы не увели людей 10 декабря прошлого года с площади Революции на Болотную, то была бы революция, а не «болото». Полная чушь! Даже если бы мы коллективно сошли с ума и призвали людей штурмовать Кремль, то на стены полезли бы от силы человек десять. Во главе с Лимоновым. Люди, которые выходили на митинги, и это зафиксировали все опросы, были в подавляющем большинстве против насилия. Люди хотят перемен, но не хотят революций. И это очень важно понимать, чтобы адекватно оценивать ситуацию.
— Судя по заявлениям близких к Кремлю политологов, власть убеждена в том, что протестная волна закончилась. Власть права?
— В тактическом плане скорее всего — да. Мне кажется, в ближайшее время такая же масштабная акция, которая была на Сахарова, маловероятна. Возникло определенное равновесие. Власть ослабла, но у нее пока достаточно ресурсов. Гражданское общество усилилось, но не настолько, чтобы обеспечить перемены. Однако в стратегическом плане власть ошибается. Соцопросы показывают рост протестных настроений, рост недовольства. Это волнообразный процесс, за спадом обязательно последует всплеск. Мы не знаем, когда, и не знаем, что его спровоцирует — политические события, рост цен, техногенная катастрофа, что-то иное. Но этот новый всплеск обязательно будет.
— А от оппозиции, от ее лидеров можно ждать креативных шагов?
— Под креативом у нас обычно понимают лозунги, карикатуры и цвет шариков. Или предложения типа: «Давайте пойдем не вдоль, а поперек». Не по той улице, а по этой, потому что по этой мы еще не ходили... Все эти «креативы» ничего не дадут, потому что в них нет содержания. Я не претендую на яркий креатив, но сформулировал стратегию, которой будет придерживаться РПР — ПАРНАС в следующем году: «Выборы. Улица. Принципы». То есть улица тоже важна. Надо выходить на улицу. Но нельзя ограничиваться только улицей. Оппозиции необходимо идти в регионы и участвовать в местных выборах. Ведь это не только борьба за голоса и мандаты, это возможность работать со страной. Если протестное движение продолжит вариться в кастрюле Садового кольца, о нем никто не узнает. Мы определили для себя 23 региона и уже приступили к предметной подготовке к выборам — созданию штабов, поиску кандидатов, их обучению и так далее. Ну и третья составляющая — пропагандистская работа. Пропагандировать наши идеи, нашу программу — вот чем нужно заниматься помимо митингов и креатива на них.
— Вопрос к вам не только как к политику, но и как к историку. Грядет столетие Октября 1917-го. Не придется ли нам по примеру наших предков, жалевших о России, которую они потеряли, с ностальгией вспоминать эпоху недавней стабильности?
— Замечу как историк, что у ностальгии по николаевской России были веские основания. До 1914 года это была страна с самыми высокими в мире темпами экономического роста, с высокой культурой, с наукой мирового уровня. Страна, которая в значительной степени была правовым государством. Путинская же Россия запомнится потомкам как страна с низкими темпами роста, особенно в последние пять лет, страна всепоглощающей коррупции, правового произвола и беззакония, деградирующих науки и культуры, социальной несправедливости. Так что сегодня ностальгировать особо не о чем.
