ЛИТЮБИЛЕЙ
75-летний юбилей отметил известный критик Валентин Курбатов.
ЛИТПАМЯТЬ
В Германии в посольстве России открылась выставка «Русская культурная жизнь в Берлине 1920-х годов». Помимо знаменитых писателей и поэтов Владимира Набокова, Ильи Эренбурга, Владимира Маяковского, Виктора Шкловского, Нины Берберовой в германской столице работали выдающиеся художники XX века, среди которых Василий Кандинский, Марк Шагал, Эль Лисицкий, Иван Пуни, Борис Григорьев, Александр Архипенко, Павел Челищев. Основу экспозиции составили журналы, картины, фотографии, газетные вырезки, открытки, художественные альбомы, книги.
Поэты в интернете, и не только
На этой странице собрались самые разные поэты. Одни из них прекрасно чувствуют себя в сетях интернета, как, например, поэт Любовь Красавина. Она автор нескольких книг стихов - первая из них вышла в свет в 1993 году, а последняя по времени поэтическая книга "Хроническая верность" – в 2010-м. Между ними и после – в основном интернет-публикации. В «ЛГ» Любовь Красавина печатается впервые. В своё время она окончила два института – по специальностям математика и психология. Помимо поэтического творчества Любовь Красавина ещё мастер спорта и инструктор по большому теннису и прекрасный фотограф.
Впервые в «ЛГ» печатается и Владимир Коркунов, тоже многогранно образованный человек, – по одному из своих высших образований он специалист по информатике, а ныне – студент Литературного института на кафедре критики. Ещё он аспирант Тверского университета. Однако ни критика, ни информатика не могут помешать стихам. И они тоже широко «распечатаны» в Рунете.
А Юлию Покровскую многие знают как великолепную переводчицу. Она переводит с французского и других европейских языков, многими из которых владеет без проблем. Но с юных лет не отказывается от поэтического творчества и пишет яркие своеобразные стихи. Это тоже её первая «литгазетовская» публикация.
Выше я представил поэтов относительно молодых. Далее мне хочется показать стихи человека старшего поколения. Со стихами Валентина Резника читатели «ЛГ» знакомы много лет. Из года в год он представлял в «Литературке» новые подборки своих стихов. По жизни он неутомимый читатель и ценитель хороших книг, пятьдесят лет проработал инструментальщиком высшего разряда в советской и российской «оборонке». Валентину Борисовичу недавно исполнилось 76 лет, но это не мешает ему писать молодые стихи! Не так давно у него вышла в свет новая книга «Будни бытия», в которой собраны лучшие стихи поэта из написанных в течение более полувека.
Наверное, в нынешнее время поэт не может позволить себе заниматься только чистым искусством – для этого надо быть Фетом, которого вдохновение посещало в его собственном поместье! Нет нынче башен из слоновой кости или чёрного дерева, где могли бы уединиться российские таланты. Нет санкт-петербургской «башни» Вячеслава Иванова... Но именно наличие разных профессий позволяет говорить о том, что представленные сегодня поэты неслучайно живут поэзией и пишут стихи. Творчество – это глубинная потребность, и она, эта потребность, прорывается эмоциями, рифмами, метафорами, несмотря на занятость, житейские дела и даже словно бы совершенно не относящиеся к стихам профессии и занятия. Пожелаем нашим коллегам творчества и успехов в этом прекрасном поэтическом деле.
Сергей МНАЦАКАНЯН
Любовь КРАСАВИНА
Умирать – от любви...
* * *
Во широком поле
ветром сыт да пьян[?]
Косит нас раздолье,
как сухой бурьян,
обод правил строгих
давит на уста
по пустой дороге
чистого листа…
* * *
Священная рана и страсти кружево,
и боль цепляется за края –
покажется странным, но всё, что мне нужно,
это только любовь – Твоя.
Тебя, Бога, хвалим! Всё будет послушным
в безумно-изнеженной ворожбе.
Покажется малым, но всё, что мне нужно,
это жить любовью – к Тебе.
* * *
О прежних временах, о прежней боли снова
Легко поют о нас всё те же соловьи;
Когда уйду совсем под сень иного крова,
Мне будет не хватать – всего твоей любви.
Падучая слеза прожгла до сердцевины!
Нам искренне везло: себя уберегли!
Случайно родились, мы неслучайно живы
В судьбе, настоянной на голосе земли.
* * *
Порок живописен, а робкая проба
тревог добродетели трижды тускла!
Мужайся, невежа, судьба смотрит в оба,
когда выбивает тебя из седла;
Когда, поднимая с колен мирозданье
строптивого счастья, насильно сменяв
«Всех», «всё» на «ничто»; непременно предстаньте
в трусливой любви, пережившей меня;
Бой правый: цинично легко вдоль спины кнут...
Извечная слава в три горла ревёт:
на небе надежды – все звёзды застынут,
на солнце сердец – выцветает восход...
Без Вас моя нежность зальётся слезами,
ещё одна смерть не рождённого дня
в последнем движенье коснулась губами
той самой любви, что сильнее меня.
Поступок
Выстужается сердце: глуше
станет голос и резче тон,
И – предательски великодушен,
преднамеренно развращён…
тот поступок, – а Вы хотели,
чтобы было иначе всё:
чтобы счастие – с колыбели…
и до гроба – оплаченный счёт,
Чтобы солнце и парус белый –
чередуя – наш взгляд ловил…
Провидение, паузу сделай:
Умирать – но пусть от любви…
Выстрел
По мне промахнулись – и первая скрипка
По ране старинной скользнула смычком,
Безумный оркестр на паузе зыбкой
Навек онемел... словно рухнул ничком...
Осталась сложнейшая партия: почерк
и стиль навсегда безнадёжно слабы;
Смотри: бездыханное сердце грохочет,
катясь по ступеням судьбы,
Припомни, – что мы так легко зачеркнули, –
Последняя воля погибшего дня,
Себе ты верна, как летящая пуля,
что послана насмерть – и прямо в меня.
Душа – прототип преисподни, но с нами
Блистательный блюз породниться спешит;
Трубач окровавленными губами
в тебя выдыхает остаток души.
Эскиз портрета
Типаж – классическая знать,
стиль – безнадёжно современен,
чтоб не было соблазна знать,
в каком безумствует колене.
Каких изысканных свобод
дитя или любовник сменный?
Бездарность времени взведёт
артмудрость в степень озарений,
где археологи идей
ведут раскопки горизонтов,
нежданно взорванных, древней
библиотек... смертей-экспромтов...
На опрокинутых умах,
сердцах и – что там ещё бьётся?!
Чтоб не было соблазна – в снах
искать себя на дне колодца...
Фетишизация пустот –
край неба роскошью капризной
бестактность времени убьёт...
и мудрость в степени цинизма
нас обналичит в странный знак –
Век гениально неразменен –
чтоб больше не желалось знать,
в каком юродствуем колене…
Эмигрантский вальс
По набережным, где седые деревья,
по следу Офелий...
М. Цветаева
По набережным, где седые деревья,
по следу Офелий
всё скатываюсь, ежечасно не веря,
что мягко не стелют.
От берега – бесконечно далёкий –
стык неба и моря;
От прадедов – бесконечно высокий –
стык боли и горя.
По солнечным, в горизонт уходящим,
по рельсам – проклятий –
проскальзываю, исторический ящер
низложен! – опять я...
Без берега – бесконечно несносен –
сбой старта – на финиш;
А время-то – головы косит и косит –
сбой «проклял» на «примешь».
Россию-то потеряли! Не жалко –
жалею о людях,
закопанных на чужих полустанках,
их нет – и не будет!
По набережным, где деревьев седины,
их нет – и не будет!
Поверх всех голов цинично невинны –
их нет – и не будет!
Без прошлого – вдоль искромсанных сосен –
наколки столетья;
Возмездье-то беды носит и носит
без устали... впредь я...
Тень Гамлета окликать перестану;
по следу Офелий
просыˊпались сквозь чужие страны
«Родные Емели».
О фонарятах
На улицах остыли фонари,
В пустой душе раскланиваться не с кем,
Легко всю пересортицу сотри
