Откуда вообще пришел рецепт этого блюда? Из Персии? Из Африки? От берберов? Может, пастилья – кушанье шейхов?
Усердная Самия испекла две пастильи столь грандиозных размеров, что хватило бы на четырех едоков. Эти пироги, источавшие тонкий сладковатый аромат, были начинены миндалем и куриным мясом. Глядя на пастильи, красовавшиеся в центре стола, я подумал, что еще в Берлине и Гамбурге, пробуя это блюдо, я, должно быть, потому и перебирал некие особо изысканные варианты пастильи, чтобы теперь, в Марракеше, наконец узнать, что на самом деле люблю то, что изначально, исконно. Вот таким окольным путем я пришел к классической пастилье и понял, что мне нужно только настоящее, и кроме того, научился выше ценить настоящее. Наверное, это чем-то похоже и на мою ностальгию по Марракешу. Быть может, я должен находиться в Марракеше, потому что только здесь мне дано узнать, как сильно я люблю свое сердце и душу? Или Марракеш и самопознание не исключают друг друга, а вполне возможны вместе, как «и одно, и другое»? Причем «одно» проявляет свое неповторимое своеобразие только благодаря «другому»?
Что я думаю о городе, который помогает мне быть наедине с собой, то есть помогает установить контакт с моим собственным сердцем, моей душой, моими чувствами? Когда я веду разговор с моими сердцем и душой, я чувствую себя по-настоящему защищенным, чувствую понимание. Должно быть, мои душа и сердце нашли полюс спокойствия. Поэтому и сам я ощущаю подлинное удовлетворение. Мне кажется, все мы нуждаемся в чьей-то помощи, чтобы почувствовать себя по-настоящему довольными. Такую помощь и поддержку дает мне Марракеш. Помню, Мария, за несколько часов до нашего прилета в Марракеш, нежно шепнула: «Чтобы быть наедине, нам всегда кто-то нужен». А ведь многие, очень многие люди одиноки, хотя они и не одни.
Я почувствовал, что этим «кем-то нужным» для меня стал Марракеш, и мне совсем не важно, увижу ли я достопримечательности города, но я непременно должен найти достопримечательности моего собственного «я». И если для осмотра городских достопримечательностей требуется известное время, а прежде необходимо еще и внутренне приготовиться к странствию, полному ошеломительных открытий, то также и для познания другого человека и своего собственного «я» нужно найти время и место. Лишь так удастся открыть «потаенные» истории города, другого человека и своего собственного сердца.
Поэтому, наверное, и состоялось мое путешествие в поисках собственных корней, и ни одна веха, ни один пограничный камень не был обойден, – напротив, я увидел всю их красоту и значимость и, главное, смог воспринять и понять их взаимные связи.
«Подлинная достопримечательность никогда не встречается там, где рассчитываешь ее встретить», – заметил марокканский писатель Абдельхак Серхан.
Должно быть, и Марракеш, этот особенный город, где ощущаешь запах пустыни и видишь заснеженные горные вершины, дарует человеку гармонию.
В следующий приезд я решил посетить мечеть Кутубия. Надеюсь, она меня примет. Заранее радуюсь этому, но чувствую и страх – как бы не испытать разочарования. Очень надеюсь, что сумею исключить какие-либо ожидания и просто воспринимать то, что есть. Я постараюсь сосредоточиться на вопросах, которые сам буду себе задавать: о том, что я могу дать Кутубии, дать Марракешу. Не они, город и мечеть, должны что-то дать мне – но я должен подарить Марракешу и Кутубии нечто особенное. «Способность отдавать решительно не связана с желанием что-то получить». Я подарю Марракешу своих детей, свою любовь и свое сердце.
Марракеш называют Красным городом, так как его здания и крепостные стены окрашены нежными тонами розового, красного, охры и светлой глины. Моя дочь Зара говорит, это печенюшки, – пористые каменные плиты похожи на ее любимое детское печенье «Де Боклер».
Согласно легенде, которая по сей день живет в народе, Марракеш обливался кровью, когда в его сердце шло строительство мечети Кутубия. Пурпурная кровь окрасила все дома, все здания, камень за камнем. Да, только так объясняется это название – Красный город.
Медина Марракеша – настоящий лабиринт. Час тому назад мы углубились в это головоломное хитросплетение улиц и проулков. Вернее, людской поток захватил и повлек нас по переулкам и дворам медины, мимо нищих, кузнецов, столяров, торговцев, мимо смеющихся детей и молчаливых женщин. Но непостижимой головоломкой медина кажется только непосвященным, чужакам. Я очень надеюсь, что уже скоро не буду воспринимать ее как лабиринт, однако понимаю, что для этого мне придется пройти по многим и многим улицам, не раз забредая в тупики. Однако сдаваться нельзя, на этих путях-дорогах я научусь видеть и понимать уникальность больших и малых вещей, а с их помощью смогу преобразить лабиринт в хорошо знакомое место, где буду находить входы и выходы даже без света и без чьей-то помощи.
Так же обстоит дело и с личностью человека, если ее своеобразие не обнаруживаешь сразу. Взвешивая слова – произнесенные и оставшиеся невысказанными, можно распознать это своеобразие. Правда, только в том случае, если не сойдешь с пути толерантности и уважения к человеку, если не застрянешь в тупике высокомерия и невежества.
…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…
Усыпальницы султанов династии Саадитов заложены в конце XVI века Ахмедом эль-Мансуром аз-Захаби. Мавзолейный комплекс очень хорошо сохранился. Здесь два мавзолея – южный, находящийся слева от входа в некрополь, больше размером и отличается особенно богатым убранством. В нем три больших зала: зал михраба, зал с двенадцатью колоннами и зал с тремя нишами. Все три зала чудесно украшены: дивные мозаики из фаянса, изысканная резьба, щедро декорированные потолки кедрового дерева. В усыпальнице стоят саркофаги с останками правителей и принцев крови из рода Саадитов. Второй мавзолей несколько меньше размерами, но и он прекрасен. В тихом внутреннем дворе находятся гробницы воинов. По высоте надгробных сооружений можно судить о воинском звании похороненного – чем выше гробница, тем выше ранг покойника.
Эти гробницы навели меня на мысли о конце нашей жизни, неповторимо своеобразной и все же конечной. Человек приходит и человек уходит, город же остается и хранит память о людях. Хочется, чтобы Марракеш и меня не забыл.
…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…
Как я узнал сегодня от Омара, инженера – специалиста по электросварке, живущего в Берлине, Марракеш и Фес когда-то были культурными центрами Марокко. В этих городах жили ученые, отсюда выходившие в путь и совершавшие полные лишений и трудностей путешествия во все концы страны ради распространения знаний, культуры и религии. Марракеш всегда был связан с северными землями и с Танжером.
Сегодня я решил, что, пока жив, буду хотя бы раз в год приезжать в Марракеш и о чем-нибудь рассказывать городу. И может быть, он откроет мне свои новые лики и поведает новые истории.
…и заходит солнце в Марракеше и повсюду, и снова восходит солнце в Марракеше и повсюду…
Тот, кто любит сады, должен расспросить Марракеш о его садах и непременно побывать в саду с самым красивым названием – Жарден Мажорель. Ослепительно-синяя вилла – сердце этого ботанического сада, который в 1923 году разбил французский художник Жак Мажорель.
Сад Мажореля хоть и недалеко от мечети Кутубия и площади Джема эль-Фна, однако находится уже в Гелизе, новом районе города.
Здесь всюду ощущаешь особую гармонию, и, удивительно, вспоминается то, о чем мечтал прусский садовод Петер Йозеф Ленне, разбивший великолепные парки и сады в окрестностях Потсдама. Он мечтал о достижении гармонии между человеком и природой. Сад Мажореля напоминает калейдоскоп (это слово греческого происхождения и означает «видеть прекрасные формы»). Да, прекрасные формы этого сада нужно увидеть во что бы то ни стало. Лазурно-синяя вилла, там и сям радостные яркие пятна лимонно-желтого, вокруг зелень, пышная экзотическая растительность…
В этом оазисе полным-полно кактусов, здесь самые разные их виды, привезенные с пяти континентов Земли. Как и во многих укромных риадах Марракеша, здесь сверкают на солнце струи чудесного фонтана и блестят бесчисленные синие и белые камешки, отчего создается особенная легкая атмосфера. И так же как в риаде, войдя в ворота, тотчас попадаешь в другой мир: на улице отчаянно вопили базарные зазывалы, а здесь раздается лишь негромкий щебет птиц, минуту назад ты шагал по пыльным знойным улицам, теперь же тебя окружает прохладная сочная зелень растений.
Замечательный художник-модельер Ив Сен-Лоран, как и многие другие писатели, поэты, художники, архитекторы и кинематографисты, тоже влюбился в Марракеш. Он спас и, превратив в музей, сохранил этот сад, всеми забытый и погибавший.
