Посмотрев в сторону двери, он замечает знакомое лицо человека, который хочет поужинать, но свободных мест нет. Дин узнает в нем английского актера Алека Гиннесса, звезду стольких его любимых комедий, снятых студией в Илинге, таких как «Добрые сердца и короны».
Гиннесс всегда был не на шутку суеверен, и через несколько минут шестое чувство подскажет ему кое-что о Джеймсе Дине. Гиннесс регулярно ходит по гадалкам, ему даже довелось участвовать в спиритическом сеансе. Одно время в жизни он увлекся картами таро, пока вдруг однажды вечером «на меня от них не нашло какое-то жуткое чувство, и я тут же выбросил карты и книги в пылающий камин».
Гиннесс обожает рассказывать о своих способностях к ясновидению. Под вечер в канун нового, 1943 года он отдыхал в каюте военного корабля, где служил лейтенантом, как вдруг услышал зловещий голос, который произнес одно слово: «Завтра». Гиннесс убедил себя, что это предчувствие смерти.
В ту же ночь по пути с Сицилии к югославскому острову Вису его корабль попал в ураган. Из-за электрического разряда по кораблю заструились ленты голубого флуоресцентного света, «пока он весь не осветился, словно какой-то головокружительный ярмарочный аттракцион». Гиннесс был уверен, что погибнет, и зрелище показалось ему «красивым и странным образом успокоительным».
Корабль вошел в небольшой итальянский порт Термоли, и его швырнуло о скалы. Гиннесс отдал команде приказ покинуть корабль. Кажется, ему удалось перехитрить зловещий голос – или, может быть, это было не утверждение, а всего лишь предостережение?
В марте этого года Гиннесс с женой ездил отдыхать в шотландский Троссахс, когда у машины, на которой они ехали, спустило шину. «Никак не мог снять колесо, – записал он в дневнике. – Промучился чуть ли не час, потом прочел короткую молитву святому Антонию, и гайки открутились с первой же попытки – и почти без усилий».
Шесть месяцев спустя он прибывает в Голливуд, совершенно измотанный шестнадцатичасовым перелетом из Копенгагена. Ему предстоят съемки «Лебедя» с Грейс Келли и Луи Журданом.
Сценарист «Отца Брауна» Тельма Мосс пригласила его поужинать, но они никак не могут найти подходящего места, потому что на Тельме свободные брюки. Наконец они решают заглянуть в небольшой итальянский ресторанчик под названием «Вилла Капри», где не такой строгий дресс-код, но когда они добираются туда, радушный метрдотель говорит им, что все столики заняты. Поэтому они снова разворачиваются, чтобы уйти.
– Мне все равно, где и что есть. Хоть где-нибудь, хоть что-нибудь, – недовольно ворчит Гиннесс и добавляет: – Я бы согласился и на простой гамбургер.
В этот миг сзади до него доносится топот бегущих по улице ног. Он оборачивается и видит молодого человека в кроссовках, джемпере и синих джинсах.
– Вам нужен столик? – спрашивает он. – Садитесь за мой. Меня зовут Джеймс Дин.
– Спасибо, очень мило с вашей стороны, – с облегчением отвечает Гиннесс и охотно следует за ним обратно в «Виллу Капри».
Перед тем как войти в ресторан, Джеймс Дин говорит:
– Я хочу вам кое-что показать, – и ведет их во двор.
Там он с гордостью показывает им свой новый гоночный автомобиль – Porsche-550 Spyder, таких выпущено всего девяносто экземпляров. Машину отделали по индивидуальному заказу: теперь у нее клетчатые сиденья и две красные полосы на обоих задних крыльях – дизайн Джорджа Барриса, человека, который позднее придумает «бэтмобиль».
– Только что доставили, – торжествующе говорит Дин.
Заднюю крышку двигателя внизу украшают слова «Маленький ублюдок». Автомобиль настолько новый, что еще завернут в целлофан, а на капоте привязан букет роз.
– С какой скоростью на нем можно ехать?
– Я могу сделать на нем 150 миль.
– Вы уже его водили?
– Я в нем еще даже не сидел.
И вдруг – «измученный, голодный, слегка раздраженный, несмотря на любезность Дина» – Гиннесс слышит собственные слова, хотя едва может признать в этом голосе свой:
– Послушайте, я не сяду за ваш столик, если только вы сами не захотите, но я должен вам кое-что сказать. Пожалуйста, не садитесь в эту машину.
Он смотрит на часы. «Я сказал: «Сейчас ровно десять, пятница, 23 сентября 1955 года. Если вы сядете за руль этого автомобиля, то ровно через неделю вас найдут в нем мертвым».
Несмотря на это мрачное предсказание, Дин смеется.
– А, чепуха! – говорит он. – Не будьте такой злюкой!
Гиннесс просит прощения, виня в этой вспышке недостаток сна и голод. Потом они ужинают втроем – «чудесный ужин» – и расходятся. Гиннесс больше ни слова не говорит о машине, «но в глубине души мне было тревожно».
Хотя сам Дин интересуется мрачными предчувствиями – отрывки о смерти и разложении с силой подчеркнуты в его экземпляре «Смерти после полудня» Эрнеста Хемингуэя, тем не менее он игнорирует предостережение Гиннеса. Через неделю, 30 сентября, он, сидя за рулем своего нового «Порше», проезжает перекресток шоссе 46 и шоссе 41 возле города Чолам, Калифорния, и в лоб сталкивается с «Фордом», за рулем которого студент Дональд Тернапсид.
Джеймса Дина увозят на «скорой помощи» в Мемориальный военный госпиталь в Пасо-Роблесе. Он умирает по дороге, время смерти объявлено в 17.59. Его последние слова, сказанные перед самым столкновением: «Парень должен остановиться… он нас увидит».
Через пятьдесят лет после его смерти этот участок дороги переименовывают в Мемориальную развязку имени Джеймса Дина.
«Это был очень странный, жутковатый случай, – вспоминает Алек Гиннесс их загадочную встречу. – Мне он очень понравился. Жаль, что я не узнал его лучше».
АЛЕК ГИННЕС ползает на коленях с ИВЛИНОМ ВО
Церковь Непорочного Зачатия, Фарм-стрит, Лондон W1
4 августа 1955 года
Во вторник 19 июля 1955 года почтальон доставляет Ивлину Во посылку и письмо. Там коробка сигар, которые доставляют ему еженедельно. Он выходит из себя, когда почтальон пытается взять с него 8 фунтов дополнительных сборов. Письмо от его шестидесятисемилетней крестницы Эдит Ситуэлл. Она говорит, что всего через две недели собирается принять католичество. Из-за этой новости Во становится не по себе. Ему известна ее склонность к показухе. «Пожалуй, она еще устроит из этого целый спектакль», – поверяет он своему дневнику и добавляет, что написал ее духовнику отцу Караману, «взывая к примеру святой Елены». Эта святая известна своим благочестием.
4 августа стоит ясный, солнечный день. Во просыпается в «Гранд-отеле» в Фолкстоне. Работники вежливы и услужливы, еда безвкусная и еле теплая. «Если бы еще повара и посетителей получше, было бы замечательно», – думает он. Он то и дело просит что-то передать шеф-повару («Не кладите кукурузный крахмал в соус»), который плохо на это реагирует. «Он выходит в своем белом колпаке и испепеляет меня взглядом из-за перегородки обеденного зала».
Во садится на девятичасовой поезд до вокзала Чаринг-Кросс. Один из пассажиров – «рыжеусый великан, похожий на фермера, читает «Файненшл Таймс». Для Во поездку оживляет копоть от паровоза, которая влетает в окно, оседает на твидовом пальто великана и прожигает в нем дыру.
С вокзала Во идет в клуб «Уайт», останавливаясь по дороге, чтобы купить гвоздику. В «Уайте» он освежается кружкой стаута, джина и имбирной газировки, потом, в 11.45 утра, прибывает на Фарм-стрит. Он одет так, что его трудно не заметить: в черно-белый твидовый костюм в гусиную лапку, красный галстук и канотье с красно-синими ленточками. Во входит в часовню Св. Игнатия, которую находит пустой, не считая «лысого застенчивого человека», который представляется ему Алеком Гиннессом.
Утром перед уходом Алеку Гиннессу было трудно решить, что надеть. В конце концов он выбрал темно-синий костюм из грубоватой ткани – «в уместной степени официальный». Он решил, что черный или серый галстук будет «слишком мрачен», и отдал предпочтение ярко-синему галстуку, так как он «более соответствует, как мне представляется, радостному событию». Сам он пока еще не католик[27].
К ним присоединяются, по выражению Во, «глухая старуха с крашеными рыжими волосами, чьего имени я так и не узнал». Гиннесс тоже не расслышал ее имени, «даже когда она гаркнула на нас». Она неуверенно бредет, опираясь на две палки, и ее голые руки охвачены металлическими браслетами, из-за которых создается впечатление, будто она какой-то древний воин[28].
Гиннесс наблюдает, как она пытается сесть на складной стул, который принесла с собой: «наполовину скамейка для коленопреклонения, наполовину откидной шезлонг». Каким-то образом ей удается запутаться в этом механизме, и дело кончается катастрофой: «Палки выскользнули из-под нее, стул грудой сложился на полу, а все браслеты слетели с ее рук и палок и покатились по часовне во все стороны».
– Мои драгоценности! – восклицает она. – Пожалуйста, верните мои драгоценности!
