Пример такого поведения можно наблюдать у саранчи. В благоприятных условиях она живёт по территориальному принципу, когда каждый самец охраняет свой участок. Но если плотность популяции стала слишком высокой и чужие самцы часто вторгаются на территорию, саранча откладывает яйца, из которых выйдет «походное» потомство. Стаи «походной» саранчи покидают территорию популяции, вторгаются в другие области, часто непригодные для жизни, и в конце концов погибают.
Цель такого поведения — выбросить за пределы испытывающей перенаселение популяции избыточное молодое поколение. Участники нашествия становятся как бы бесстрашными, не боятся погибать, особенно коллективно. (Не есть ли это причина той пассионарности, следы которой находил Л.Н. Гумилёв в истории разных народов?)
У людей повышение плотности принимает несколько форм, но самая мощная из них — урбанизация, собирание в городах. Достойно удивления, что в гигантских городах (в отличие от маленьких) у многих народов плодовитость горожан во втором поколении падает настолько, что не обеспечивает воспроизводство. Возможно, урбанизация есть наиболее простой, естественный и относительно безболезненный путь снижения рождаемости и численности людей. Здесь возникают как бы демографические «чёрные дыры».
Конечно же, люди стали селиться в городах не потому, что они решили так бороться с переселением. Просто, как только человек стал селиться в городах, где плотность населения увеличилась, включились природные программы, в том числе и увеличение агрессивности.
Тут уместно вспомнить, что безудержный рост городов ныне происходит не в индустриальных странах с низкой рождаемостью, а в странах Азии, Африки и Латинской Америки, для которых характерна высокая рождаемость. И во многих из этих стран стекающиеся в города-гиганты люди совсем не обязательно «находят себя», а часто просто влачат бессмысленное существование.
Вот так разумно устроен мир! Плотность населения в городах, как считали в XIX веке, может расти почти безгранично. Но при этом, чем бы люди ни считали города, каких бы идей об их возникновении ни придумывали, попутно урбанизация срабатывает как регулирующий демографический фактор.
Весь описанный комплекс изменения поведения преследует одну цель — ещё до достижения избыточной численности расслоить популяцию на тех, кто выживет, и тех, кто жить не будет. Как и многие биологические механизмы и эти действуют, минуя наше сознание или трансформируясь в нём неверно.
Всякий живой вид приспосабливается к определённому типу пищи. Если данный вид животных чрезмерно поглощает свои излюбленные виды растений или животных, их численность снижается. Запасы в природе не успевают возобновляться, и количество пищи сокращается. Например, если на одном и том же месте возделывать один и тот же вид растения, то последний, выбирая из почвы необходимые питательные вещества, истощает её. Урожайность падает. Или, например, первобытные охотники на крупных животных очень быстро истощали охотничьи угодья. И сейчас постоянно выходят из использования, опустыниваются, засоляются или сдуваются ветром пашни, выбиваются пастбища.
С исчезновением лучших объектов питания вид переключается на иные. Но к ним он менее приспособлен физиологически, поэтому качество питания ухудшается. Исходная, естественная пища человека как вида-собирателя была весьма разнообразной: съедобные корневища, плоды, орехи, насекомые, моллюски, мелкие позвоночные животные, изредка более крупные. Поэтому в пределах полноценного по содержанию белков и витаминов питания человек может сильно менять свой рацион: у эскимосов пища в основном животного происхождения, а у некоторых племён в Индии — в основном растительного. Но если рацион обедняется витаминами или протеином, как у голодающих народов, если в хлеб начинают подмешивать траву и кору, здоровье людей подрывается, причём в первую очередь детей.
Нехватка полноценной пищи и переход к неполноценному питанию нарушают энергетический баланс. С пищей поступает меньше энергии, чем нужно организму для того, чтобы её добыть и усвоить. В результате активность поиска пищи снижается. Этот эффект очень силён в недоедающих популяциях человека. Безынициативность, апатия, подавленность, охватывающие недоедающие популяции, настолько усиливают распространение голода и так затрудняют борьбу с ним, что оказываются губительнее самого голода.
Величину среднего потребления можно найти в демографических справочниках. В 1970-х годах эта величина составляла в среднем в мире 2600 ккал, в странах Европы — 3200, в Мали — 1621, в Эфиопии —1752, в Индии — 1906 ккал. По этим количественным величинам можно судить о демографическом давлении и остроте политического положения в различных странах.
Чтобы уйти от ограничивающих факторов, часть популяций вида расширяет ареал, заселяя незанятые и неблагоприятные области. Существование в таких условиях неустойчивое, выживание низкое и поэтому популяция поддерживается постоянной подпиткой из основного ареала, главным образом молодыми особями. Очень интенсивная экспансия ведёт к неблагополучному возрастному составу в основной части ареала и высокой смертности в периферийных частях.
Человек всегда прибегал к подобной тактике, иногда успешно (при освоении викингами Исландии, например), но чаще трагически (как при освоении Гренландии теми же викингами). Современный человек может перевозить продукты питания на огромные расстояния, поэтому создаёт на неблагоприятных для сельского хозяйства территориях (скажем, на севере) большие по численности поселения людей, не обеспеченных собственным производством пищи. Сегодня в результате экономического кризиса многие северные поселки опустели.
В природе высокая численность вида-прокормителя (жертвы) создаёт благоприятные условия для размножения питающихся им видов (хищников). Если жертв много, хищники хорошо питаются, быстро размножаются и пожирают всё большую часть жертв, но истребив их, уменьшают своё количество; при низком уровне численности хищников жертвы вновь размножаются, вслед за этим повышается численность жертв — и цикл повторяется.
Численность человека может меняться циклическим образом не только из-за влияния этого механизма именно на него, но также из-за его влияния на растения и животных, которые он культивирует и разводит. Например, у кроликов при достижении высокой численности популяции возникает и распространяется эпизоотия (массовое заражение), сокращающая популяцию в десятки и даже тысячи раз. Для них эпизоотия — нормальный регулятор численности. Тот же механизм действует и на человека. Человеческие популяции многократно подвергались сильному воздействию эпидемий.
Известно, что с 1100 по 1350 год на Западе был отмечен длительный рост населения, прерванный эпидемией чумы, сократившей население Европы за два года вдвое. Затем был опять рост с 1450 по 1650 год, закончившийся очередным спадом. Это уже действие ультимативных факторов подавления численности природой.
С 1750 года опять был рост, продолжающийся и сегодня, правда, уже очень малыми темпами, и в большой степени он обусловлен миграцией из других регионов.
Перемены в хозяйстве и демография
При переходе от феодального к капиталистическому способу производства увеличилась ёмкость среды, и характер увеличения населения приобрёл степенной вид. Производство же продуктов питания ещё не ощутило влияния новых технологий, объёмы пищи продолжали увеличиваться за счёт экстенсивных факторов. Но капитализм способствовал росту городов, ставшими, как мы видели выше, демографическими регуляторами. А производство питания стало осваивать интенсивные способы производства, и это привело к увеличению производства продовольствия. Так что Мальтус правильно описал происходящие процессы, но не зная глобальных закономерностей, сделал неверный вывод на будущее.
Если обратиться к статистике, то легко увидеть, что основной прирост населения Земли сегодня происходит за счёт беднейших стран. Создаётся впечатление, будто нехватка пищи и голод стимулируют рождаемость. На самом деле происходит вот что: механизмы, регулирующие рождаемость в популяции, меняются очень медленно, а эти народы пошли по пути «прогресса», в основном заимствуя его плоды, причём очень быстро и не в той последовательности, в какой они были получены.
Так, в Европе вакцинация от оспы была начата в XVIII веке, понадобилось двести лет упорных поисков, чтобы победить последовательно дифтерит, скарлатину, туберкулёз, корь, полиомиелит… Созданные на основе этих успехов программы всеобщей вакцинации детей удаётся осуществить в развивающихся странах за несколько лет. Реализация такой программы сразу же снизила детскую и юношескую смертность в южных популяциях с высокой плотностью населения во много раз. В результате если ещё вчера, как и тысячи лет назад, из 6-11 детей в семье умирало 4–9, то сегодня большинство живы. Высокая рождаемость, вчера жизненно необходимая в таких популяциях для компенсации высокой детской смертности, стала избыточной.
