А суд не просто «говорит», как может говорить любой, а принимает решение, от имени государства выносит приговор, который имеет прямые юридические последствия — то или иное наказание за преступление, которое доказано следствием и в ходе состязательного судебного процесса. И вот эта путаница, подмена, смешение чьих‑то возможных слов с обязательным приговором суда от имени государства, повторю, конечно, в интересах преступников, они главным образом насаждением этой мешанины и занимаются.
…Помните, как недавно в Ленинграде бдительная директор продовольственного магазина своим недреманным оком уличила в краже трех пачек масла старушку‑блокадницу? Старушка‑то дряхлая, память плохая, напутала, забыла, что у нее в коляске. Господи, да если бы даже в самом деле кто‑то присвоил три пачки масла и уличен в этом! Если ты человек, потребуй, чтобы он это оплатил — и делу конец. Но эта баба не человек, а плод двадцатилетнего путинского воспитания. Закон нарушен! И она вызвала полицейский наряд. Наряд прибыл моментально и, надо думать, хорошо вооруженный. Это ж не бандитов ловить. И три‑четыре лба повели старушку в отделение, чтобы там составить протокол, а то и надеть на блокадницу кандалы. На пороге отделения старушка и умерла от сердечного приступа… Этого и тридцатилетняя Алина Кабаева не вынесла бы…
И вот нам сообщают: против директора магазина, имя которой из соображений гуманности не сообщается — как можно! — против этой безымянной стервы возбуждено дело. Хорошо. А полиция? А этот наряд амбалов? Ведь если бы и среди них был хоть один нормальный человек, он послал бы магазинную курву куда Макар телят не гонял и проводил бы старушку до самого дома, неся ее покупку и три гипотетически ворованных пачки масла, за которые сам мог бы и заплатить. Но и тут не было ни одного человеческого человека, а были воспитанники Колокольцева и Путина, которые изгнали из нашего общества всякую человечность, даже крохи сердечности, даже подобие товарищества.
Несмотря на всю эту жестокость, невежество и безответственность власти есть ораторы, которые, как, например, Карен Шахназаров, уверяют страну, что ею руководят «политики планетарного масштаба». А еще, говорят, она, власть‑то, очень чутка к запросам времени, к чаяниям, желаниям и надеждам народа. И вот вам пример из другой области. Перед юбилеем нашей великой Победы над фашистской Германией и ее прихвостнями от Финляндии до Испании со страниц и сайтов газет «Правда», «Советская России», «Литературная газета», «Завтра», «Слова и дела», «Российский писатель» «Культура», «День литературы», «Молния», «Патриот», «На русском рубеже» — с их страниц множество фронтовиков, знаменитых ученых, известных писателей, рабочих, крестьян, артистов многократно взывали к власти: верните великое и грозное имя Сталинград! А было еще, как рассказала «Правда», и множество прямых писем президенту по почте.
Особенно сильно прозвучало открытое письмо «Товарищ Сталинград» в газете «Завтра» № 17, напечатанное еще в апреле. Среди подписавших — Ленинский и Нобелевский лауреат Жорес Алферов, писатель‑фронтовик, участник Сталинградской битвы, Герой социалистического труда Юрий Бондарев, депутаты Госдумы… В конце они писали Путину: «Возвращение Сталинграду его исторического имени огромным большинством народа будет воспринято как величайший подарок для них самих и для их отцов и дедов, сопоставимый с возвращением Крыма. Сегодня, когда на Россию давят со всех сторон, это так важно для единения нашего народа!»
Моей подписи под письмом в результате хронической забывчивости одного из его организаторов нет, но я, разумеется, целиком разделяю позицию авторов письма, кроме одного вопроса. Возвращение Сталинграду его святого имени будет не любезным подарком благодетеля, а точно как с Крымом — реституцией, то есть возвращением народу, стране украденного у них.
Так вот, все эти долгие и многоголосые просьбы, советы, требования — это ли не народный голос, это ли не упование живых и мертвых! И как ответили «планетарные политики»? Плюнули в живые лица и на безмолвные могилы да пошли дальше оптимизировать свою сытую жизнь и заодно — а как же! — народное счастье.
Можно привести еще много подобных примеров того, как наши «планетарные политики» чутки к народным запросам и чаяниям, но ограничимся непритязательным стишком, подарком Шахназарову:
Хоть для вас он «планетарный»,
Но для нас — вполне бездарный.
В праздник спрятать Мавзолей
Мог лишь круглый дуралей,
Но уверен наш народ:
Время истины придет.
В московском театре им. Чехова состоялось, наконец, торжественное открытие давно обещанного Года литературы. Телепередача об открытии многих ошеломила, и люди гадали: кто сценарист, кто режиссер этого шоу? В. Кожемяко прямо признался в «Правде»: не знаю. А я знаю. Передачу смастачили два чеховских персонажа — околоточный Очумелов из рассказа «Хамелеон» и отставной профессор Серебряков из пьесы «Дядя Ваня». К ним в Страну Чудес еще летом с цветами и коньяком ездил министр культуры Владимир Мединский, уговаривал, что‑то обещал, кажется, пригласительные билеты на юбилей Солженицына в Лужниках. Что ж, они согласились. Почему не поработать для процветания родной литературы, откуда они сами и вышли? Кто из них сыграл главную роль в работе над спектаклем? По‑моему Очумелов. Но и Серебряков показал себя в полной мере.
Ну, Очумелов душа простая, вся она сводится к хамелеонству, о нем долго и много рассказывать нет нужды. Заметим только, что его выдающийся хамелеонский дар в этой спектакле очень пригодился. Сложнее дело с профессором Серебряковым. Войницкий (дядя Ваня) говорит о нем: «Ровно двадцать пять лет читает и пишет об искусстве, ничего не понимая в искусстве. Двадцать пять лет пережевывает чужие мысли. Двадцать пять лет читает и пишет о том, что умным давно известно, а для глупых не интересно. Двадцать пять лет переливает из пустого в порожнее…». В других случаях дядя Ваня аттестует профессора кратко: «ученая вобла»… «старый подагрик»… «мыльный пузырь».
Обратите внимание, как настойчиво он твердит о двадцати пяти годах. Вам при этом ничего не приходит на ум? Да как же — возраст нашей румяной демократии! Вот и она — воистину двадцатипятилетний переливчатый мыльный пузырь. И если бы только в литературе!.. Двадцать пять лет экономику реформирует, ровным счетом ничего не соображая в экономике. Двадцать пять лет политикой занимается, ровным счетом нечего не понимая в политике. Достаточно сказать, что экономику довели до того, что огурцы покупаем в Польше, репу — в Израиле, зубные щетки и компьютеры — в Китае. А политику… Включите телевизор. Там — кошмар, который спровоцировала наша златокудрая и сладкоголосая демократии, а теперь не смеет притронуться к нему.
1 февраля 2015 года в телепередаче с Владимиром Соловьевым принял участие первый заместитель главы правительства Игорь Шувалов. Первый! Ах, жалко, что поздно было, вероятно, мало кто видел и слушал эти отменные образцы опасливо‑оптимистической демагогии. Об импортных огурцах, зубных щетках, компьютерах, о 20 миллионах, живущих на 7–8 тысяч в месяц, и о тех, кто живет на 2 миллиона в день, о 40 миллионах гектаров заброшенной пашни, о только что сгоревшей библиотеке мирового значения, о жертвах и героях Новороссии, о пожаре у нашего крыльца — ни слова. Зато во всем остальном — полный марафет!
Но что я, вольный артист! Наше место в буфете, как говорил Аркашка Счастливцев. Но вот О.Т. Богомолов — академик по экономике — извещает читателей «Литературной газеты»: «Перелома в сторону развития нет. Наоборот. И это результат в первую очередь внутренней политики, а не санкций. Я не говорю о стратегии экономического развития, ее у России нет… Доклад Счетной палаты по приватизации так и не появился в печати, а его выводы замяли… Прогрессивная шкала налогообложения существует во всех странах и доходит до 50 %, у нас же — регрессивная. Олигархи и другие богачи живут на дивиденды и платят с них 9 %, хотя вся страна — 13». Вот с кем побеседовать бы на людях говорливому вице‑премьеру Шувалову. Нетушки… Он лучше с мастером художественного слова побалакает.
Дальше: «У нас вместо планирования — одни прогнозы, которые регулярно пересматриваются. В наших условиях они обречены на провал. (1 февраля с очередными прогнозами выступала Э. Набиуллина, директор Центрального банка и танцовщица с крейсера «Аврора». — В.Б.). Должна быть картина будущего, а она отсутствует. Нас прижали санкциями, и только тогда мы задумались, что же мы можем сами». Тут я позволю вставить словечко: прижали‑то действительно нас, но вдруг задумались‑то, что можем, не мы, а они, кремляне. А мы давно понимаем то, кто они никак не раскумекают.
