На следующий день сюжет обостряется: уже в бейт-ха-мидраше Йешу дерзнул в присутствии своего учителя обучать других учеников Закону. Один из мудрецов говорит:
— Не так ли ты сам учил: „Ученик, который обучает кого-либо законам в присутствии своего учителя, достоин смерти“? (15)
(Здесь мне хочется обратить внимание на две особенности этой пикировки: во-1-х, Йешу преподает в духовной академии — „ты учил“, говорит ему мудрец. Во-2-х, ловят гордеца на типичном противоречии — между тем, чему он учит других, и тем, что делает сам…)
Но Йешу „нахально“, как гласит сказание парирует оппонента:
— А кто учитель и кто ученик? Кто был мудрее — Моше (пророк Моисей — М. Х.) или Йитро (его тесть из племени мадианитян — М. Х.)? Если вы скажете, что Моше, потому что он отец всех пророков и глава всех мудрецов и Тора говорит о нем: „Не было более пророка во Израиле, подобного Моше“, тогда как же Йитро, нееврей, указывает ему, как правильно поступать: „Нехорошо то, что ты делаешь. Истощитесь — и ты, и народ, который с тобою, ибо слишком тяжело для тебя это дело, не можешь ты один совершать его. Теперь послушай меня, посоветую тебе, и будет Бог с тобою“? А если скажете, что Йитро мудрее Моше, то получается, что вовсе не так уж велик был Моше.
Когда услышали мудрецы эти речи, то сказали:
— Если он ведет себя так нагло, надо хорошенько проверить его родословную: кто его отец и мать, из какой он семьи и что люди о нем говорят» (16).
Опять возникает библейская, т. е. вполне объективная интонация: авторы сказания не пытаются скрыть тот как бы порочащий персонажей факт, что мудрецы не знают, как они смогут парировать возражения Йешуа по самой сути спора. Единственный аргумент, столь знакомый моим современникам, — порыться в анкете дерзкого малого, а вдруг что там найдется!
И нашлось. Естественно, в ходе расследования высплыло имя его беглого отца, Иосифа Пандеры, и учитель Пандеры вспомнил, что именно ему рассказал Иосиф тридцать лет назад, накануне бегства от семьи в дальний Вавилон — и «стало известно, что Йешу — мамзер. И когда он узнал, что это известно, сам бежал в Иерусалим» (17).
(У меня нет охоты устраивать тест на проверку любой из версий — что евангельской, с непорочным зачатием, что талмудической, с порочным Йоханааном, каким-то неясным образом сумевшим принять облик законного мужа добродетельной Мирьям. Замечу лишь, что
а) свидетелей «греха» не имелось
б) обвинение целиком построено на догадках оскорбленного мужа Мирьям — причем тот ничего своими глазами не видел
в) единственный свидетель обвинения оставил Нацерет (Назарет — в христианской традиции) тридцать лет назад и на самом разбирательстве не присутствовал
г) версию о коварном Йоханаане рассказал суду с его слов, причем три десятилетия спустя, один из обвинителей, явно заинтересованный в определенном исходе дела.
Все, что сегодня известно о крайне въедливом, необыкновенно пунктуальном в смысле формальностей еврейском праве, особенно праве брачном, вопиет: никакой еврейский суд не принял бы такое дело к рассмотрению. (Скажем, первая версия, могущая возникнуть в уме любого судьи: а что если Йосеф Пандира просто бросил жену с ребенком, как это нередко бывает в жизни, и, чтоб избежать уплаты неизбежных по суду алиментов, сочинил никем не могущую быть проверенной историю с Йоханааном?) На непредубежденный взгляд, история с собиранием мудрецами компромата на Йешуа выглядит копанием в юридически недоказуемых сплетнях — даже если в основе происшедшего лежал некий подлинный факт.
Дальше сюжет развивался следующим образом. В Иерусалиме Йешуа приходит в Храм и проникает в помещение, где находится Краеугольный камень («где праотец наш Яаков, да будет благословенна его память, возлил елей»). На Краеугольном камне высечено Тайное Имя Бога («Шем ха-мефораш»). Каждый, кто это Имя знал, мог творить чудеса. Мудрецы Израиля, опасаясь, что молодые люди овладеют этим Именем и начнут творить «недопустимые поступки», придумали уловку: в воротах зала в Храме, где хранился Краеугольный камень, на железных столбах повесили двух волшебных медных львов. Когда из-зала выходил посетитель, что сумел запомнить все семьдесят два слова, составлявшие Тайное Имя Бога, львы рычали на него — и он все забывал. А если что-то записывал внутри помещения для памяти на пергаменте, то львы чуяли пергамент и рычали, не выпуская молодого человека из зала, до тех пор, пока он не выбрасывал записи.
Что сделал Йешуа? Он записал священное Имя на пергаменте, разрезал себе бедро, вложил в разрез рану и — произнес Имя вслух. Свершилось чудо: рана плотно закрылась. Когда он вышел из помещения, львы зарычали, и он забыл то, что запомнил, но львы-идолы не почуяли скрытого в его теле пергамента. А он, уйдя прочь, вскрыл рану, достал пергамент, выучил все слова снова и опять-таки с помощью магического Имени мгновенно вылечил свою рану.
И способен оказался делать чудеса.
Далее следует новый эпизод: проповедь Йешуа перед последователями — тремястами десятью «образованными юношами». Он объявляет, что он — сын Божий, что, все пророчествованное пророками о приходе Мессии, это о нем пророчествали. Проповедь пересыпана цитатами из Мишны (основы Талмуда), из Торы, и особенно много цитат из книг Пророков и псалмов (на двух малых страничках семь больших цитат). В частности, есть цитата из пророка Йешаягу (Исайи), которая приведена и у евангелиста Матфея: «Вот дева забеременеет и родит сына и назовет его Имануэль». Забавно, что переводчик и издатель текста этой «Истории», человек точный и добросовестный, привел все ссылки на оригиналы Священных книг, нигде не обнаружив искажений в Священных еврейских текстах. Только в одном месте Пинхас Гиль не выдержал и вступил в полемику с Йешуа, указав, что слово «альма» тот понимал как «девственница», на самом же деле оно означало «молодая женщина» (18). Не сомневаюсь, что П. Гиль использует некие толкование библейских филологов, не сомневаюсь, что в них, возможно, имелась своя истина. Но ведь евангелист Матфей жил в то время и понимал это слово именно так, как его использует не П. Гиль, а автор «Истории»… Возможно, оно имело несколько синонимических значений, такой феномен нередко встречается в иврите — и тогда опровержение комментатора ничего не может опровергнуть.
Ученики Йешуа оказались людьми недоверчивыми и потребовали от своего рабби не цитат из Торы, без которых, как упоминалось, у евреев никакое чудо не было бы чудом, а еще «знаков свыше». Йешуа, использовав Имя, возложил руку на хромого, и тот начал ходить. Потом привели к нему прокаженного, тот излечился. «И много преступников и всякого сброда присоединились к тем юношам и поверили, что Йешу — это Мессия» (19).
И тогда мудрецы Израиля схватили Йешуа и привели его к царице Елене, «которая правила тогда страной» и сказали ей:
— Этого человека зовут Йешу, он мамзер и колдовством может делать большие чудеса и таким образом вводит людей в заблуждение, говоря что он сын Бога и Мессия. Поэтому мы поймали его и привели к тебе на суд, потому что он заслуживает смерти (20).
Перед лицом царицы Йешуа опять вступил в диспут с мудрецами и, как говорится, «по очкам» выиграл спор (на двух малых страницах следует восемь цитат из Торы и пророков — с обеих сторон)! В завершение царица спросила мудрецов:
— Есть ли в вашем Учении то, на что он ссылается?
Они ответили ей: «Есть, но это сказано не о нем, потому что он не сын Бога и не Мессия… Мессию, которого мы ждем, можно будет распознать по следующим признакам… Сказано: „В его дни Иудея будет спасена и Израиль будет жить в безопасности, и вот имя, которым его назовут: Бог-справедливость наша“. И ничего подобного нельзя сказать о Йешу».
На что тот возразил: «Я — Мессия и воскрешу мертвых». И на глазах доверенных людей царицы он воскресил мертвеца (Именем Божьим), и Елена сказала: «Такое мог сделать только Мессия». И выпроводила мудрецов с позором. «Всякий же сброд присоединился к Йешу, и возник в Израиле большой раздор» (21).
Из Иерусалима Иешуа победно вернулся в родные места, в Галилею. Тем временем «евреи пришли к царице Елене и сказали: „Следует тебе знать, что этот Йешу — колдун и своими проделками вводит людей в заблуждение в Верхней Галилее и говорит, что он — сын Божий“».
Царица послала вооруженных всадников, чтоб его вернули в Иерусалим. Но «местные жители не позволили им схватить Йешу и вышли против них войной. Тогда Йешу сказал им: „Не воюйте против своих“ — и показал всадникам признаки того, что все им творимое он делает по приказу небесного отца и что он — сын его». Он слепил фигурки птиц из глины, произнес Имя — и они взлетели. Посланники царицы не были, судя по тексту, людьми легковерными, они подвергли его контрольной проверке: сами изготовили некие фигурки из грязи — «волов, и ослов, и овец, и петухов, и птиц». Йешуа их тоже оживил. «Люди падали на колени и кланялись Йешу, и верили ему».
