бы во всем центральноафриканском поясе, с которым на севере граничит Баротселенд, не существовало единой сети работорговли?». Или «что могло бы произойти в Буганде [61], если бы Катанга [62] сосредоточилось на продаже меди Буганде, а не на продаже невольников европейцам?».
В колониальную эпоху британцы заставляли африканцев петь:
«Правь, Британия! Правь волнами:
Британцы никогда [63] не станут рабами!»
Сами британцы начали напевать эту песню в начале XVIII века, на пике обращения африканцев в рабов. «Каким стал бы уровень развития британцев, если бы в течение четырех столетий миллионы их вывозились за пределы родины в качестве рабской силы?». Даже допуская, что эти замечательные ребята все-таки никогда-никогда-никогда не стали бы рабами, можно предположить, с какой силой повлияло бы на них порабощение континентальной Европы. При таком раскладе ближайшие соседи Британии выпали бы из сферы процветающей торговли с ней. В конце концов, именно торговля между Британскими островами и такими регионами, как Балтика и Средиземноморье, признается всеми учеными стимулом, повлиявшим на развитие английской экономики в позднефеодальное и раннекапиталистическое время, задолго до наступления эпохи заокеанской экспансии. В наши дни некоторые европейские (и американские) ученые придерживаются мнения, что хотя работорговля была несомненным моральным злом, она являлась при этом для Африки экономическим благом. Здесь мы лишь кратко рассмотрим некоторые из аргументов в пользу этой позиции, чтобы показать, насколько смехотворными они могут быть.
Значительный упор делается на том, что африканские правители и остальное население получали от Европы в обмен на пленников потребительские товары, обеспечивая тем самым свое «благосостояние». Подобная установка не учитывает тот факт, что часть европейского импорта подавляла оборот африканской продукции своей конкуренцией, не принимает во внимание, что ни один товар из длинного списка европейского импорта не имел отношения к процессу производства, т. к. в основном это были товары, которые быстро потреблялись или накапливались, не получая полезного применения. И совершенно не учитывается, что большинство ввозимых товаров, включая продукты питания, были наихудшего качества даже по стандартам массового спроса – дешевый джин, дешевый порох, дырявые горшки и котлы, бусы и прочий разнообразный хлам. Из вышеизложенной установки делается вывод, что некоторые африканские королевства стали экономически и политически сильнее в результате торговли с европейцами. В качестве примеров приводятся могущественнейшие из западноафриканских королевств, такие как Ойо [64], Бенин [65], Дагомея и Ашанти [66]. Ойо и Бенин действительно были могущественными, но только пока не вступили в конфликт с европейцами, а Дагомея и Ашанти хоть и стали сильнее за время европейской работорговли, корни их достижений уходят в предшествовавшую эпоху. Вообще – и это самое слабое место в аргументации апологетов работорговли, – если какое-либо африканское государство в период участия в ней приобрело бóльшую политическую мощь, это вовсе не значит, что именно продажа людей была тому причиной. Эпидемия холеры может унести тысячи жизней, но население страны все равно продолжит расти. Рост населения, очевидно, происходит вопреки, а не благодаря холере. Этой простой логикой пренебрегают говорящие о том, что Африка выиграла от работорговли с Европой. Ее пагубное влияние не вызывает сомнений, и даже если казалось, что государство в те времена развивалось, можно сделать простой вывод: оно развивалось вопреки неблагоприятным эффектам этого процесса, принесшего больше вреда, чем холера.
Такая картина вырисовывается при внимательном изучении, например, Дагомеи. Эта страна делала все возможное, чтобы развиваться в политическом и военном отношении, хотя и была связана узами работорговли, но в конечном итоге последняя все же подрывала экономическую основу общества и вела его к упадку. Некоторые аргументы об экономической выгоде от торговли невольниками с европейцами сводятся к тому, что вывоз миллионов пленников стал способом предотвратить голод в Африке! Попытки ответить на это были бы утомительной и пустой тратой времени. Но, вероятно, чуть менее прямолинейная версия этого же аргумента требует ответа. Она гласит: Африка получила выгоду, поскольку в процессе работорговли с американского континента завезены новые продовольственные культуры, ставшие основными продуктами питания. Эти культуры, маис и маниок, действительно основные продукты питания с конца XIX века и в нынешнем столетии. Но распространение сельскохозяйственных растений – это одно из наиболее привычных явлений в человеческой истории. Многие культуры изначально произрастали лишь на одном континенте, а затем социальные контакты приводили к их появлению в других частях света. У работорговли в этом смысле нет какого-то особого значения, обычные формы торговли обеспечили бы тот же результат.
Сегодня для итальянцев продукты из твердых сортов пшеницы, такие как спагетти и маккерони, являются главными продуктами питания, большинство же европейцев употребляют картофель. При этом итальянцы восприняли идею спагетти от китайской лапши после возвращения Марко Поло из Китая, а картофель европейцы заимствовали у американских индейцев. Ни в одном из этих случаев европейцы не были порабощены чтобы получить блага, являющиеся достоянием всего человечества. Но африканцам говорят, что европейская работорговля, принеся маис и маниок, способствовала нашему развитию. Все идеи, разобранные выше, взяты из книг и статей, опубликованных недавно, и это результаты исследований крупных британских и американских университетов. Вероятно, это не самые распространенные идеи даже среди европейских буржуазных ученых, но они демонстрируют усиливающуюся тенденцию, которая может стать новой господствующей точкой зрения в ведущих капиталистических странах, что великолепно согласуется с их сопротивлением дальнейшей экономической и интеллектуальной деколонизации Африки.
В определенном смысле лучше игнорировать подобный бред и оберегать нашу молодежь от его влияния, но, к сожалению, один из аспектов современной африканской отсталости заключается в том, что капиталистические издатели и буржуазные ученые правят бал и способствуют формированию мнений по всему миру. По этой причине работы, оправдывающие работорговлю, должны обличаться как расистская буржуазная пропаганда, не имеющая отношения к реальности или логике. Это вопрос не столько истории, сколько современной освободительной борьбы в Африке.
Глава III
Технологическая стагнация и деформация африканской экономики в доколониальную эпоху
Уже отмечалось, что Европа XV века в технологическом отношении не имела огромного преимущества по сравнению с остальными частями света. Хотя существовали крайне благоприятные особенности, характерные именно для нее – в их числе кораблестроение и морские перевозки и (в меньшей степени) огнестрельное оружие. Европейцы, торговавшие с Африкой, вынуждены были пользоваться азиатскими и африканскими потребительскими товарами, демонстрируя тем самым, что их система производства не была абсолютно превосходящей.
Особенно показательно то, что на ранних этапах торговли европейцы сильно зависели от перепродажи индийских тканей в Африке, а также заказывали ткани в некоторых частях западноафриканского побережья с целью ее дальнейшей перепродажи. Марокко, Мавритания,
