В поисках дополнительных денежных средств, необходимых для приобретения Восточной нефтяной компании, Ходорковский занял 236 миллионов долларов у консорциума трех международных банков: японского банка “Дайва”, немецкого “Уэст Мерчант”, филиала банка “Уэст-ЛБ”, и лондонского “Стандард Чартерд”. Этот кредит, также организованный фирмой “Голдман Сакс”, позже оказался взрывоопасным. Кредит был обеспечен не нефтью, а акциями самого ЮКОСа. Сделка представляла собой соглашение “репо” о покупке ценных бумаг с последующим выкупом по обусловленной цене, при котором акции остаются у кредитора, если заемщик не выполняет своих обязательств. Ходорковский предоставил в качестве залога около 30 процентов акций ЮКОСа. Обязательство по кредиту взяла на себя не сама компания ЮКОС, а банк Ходорковского МЕНАТЕП; полученные деньги были израсходованы на приобретение Восточной нефтяной компании.
Западные бизнесмены наперегонки спешили предоставлять деньги российским компаниям, часто не обращая внимания на ловушки, отсутствие опыта, неумелый менеджмент, коррупцию, недостоверность финансовой информации или даже ее отсутствие. “На МЕНАТЕП посыпались сотни миллионов долларов”, — рассказал мне бывший сотрудник банка. В ходе подготовки соглашения “репо” этому сотруднику было поручено принять участие в финансовой проверке, которую кредиторы проводят, чтобы выявить любые скрытые проблемы заемщика. Такая финансовая проверка похожа на осмотр дома; прежде чем заключить сделку, нужно узнать, нет ли трещин в стенах. В условиях спекулятивной, быстро развивающейся экономики России эти проверки часто проводились поверхностно. Кредиторы так хотели получить свою долю в бизнесе, что практически раздавали деньги. В данном случае три банка, предоставлявшие заем, хотели знать, кому принадлежит МЕНАТЕП. Согласно моему источнику, присутствовавшему на встрече, кредиторам представили малосодержательный документ об акционерах банка, но не информацию о том, кто действительно владел им. “Вам не нужно знать, кому принадлежит этот банк, это вас не касается, — сказал им один из высокопоставленных сотрудников МЕНАТЕПа. — Нам нужны 200 миллионов долларов, и мы хотим получить их в течение сорока восьми часов”. “И знаете, что удивительно? — добавил мой источник. — Они дали им эти деньги”.
Кто виноват в том, что долг не был возвращен, — кредитор или заемщик? С самого начала кредиторы не проверили, есть ли трещины в стенах дома. Но пока в России дела шли хорошо, ни кредиторы, ни заемщики не хотели ничего проверять. Кризис в Восточной Азии? Отсутствие доверия к развивающимся рынкам? Снижение цен на нефть? Не надо волноваться! Ходорковский готовился к очередной впечатляющей сделке. 19 января 1998 года Ходорковский объявил о планах слияния ЮКОСа, второй по величине российской нефтяной компании, с “Сибнефтью”, уступающей ей по размерам, но тоже гигантской нефтяной компанией, которую создал Березовский на завершающем этапе реализации схемы “займы в обмен на акции”. Новому нефтяному гиганту ЮКСИ предстояло стать самой большой вертикально интегрированной нефтяной компанией России, добывающей 22 процента всей нефти в стране и располагающей самыми большими запасами нефти в мире. Ходорковский должен был встать во главе нового колосса, 6 о процентов которого контролировали бы владельцы ЮКОСа, а 40 — владельцы “Сибнефти”. “ЮКСИ будет компанией мирового класса”, — заявил Ходорковский, и это заявление содержало намек на мотивы действий Ходорковского: и он, и Березовский хотели принять участие в предстоящей приватизации последней крупной неприватизированной нефтяной компании, “Роснефти”. Вместе их нефтяные компании могли привлечь больше западных займов и имели больше шансов на приобретение “Роснефти”, чем действуя порознь. Конкуренцию им могли составить такие мировые энергетические компании, как “Бритиш петролеум” и “Ройял датч-Шелл”. Тяга к западному капиталу была очевидна.
Однако заявление о планах создания ЮКСИ поражало не своей сенсационностью, а обстоятельствами, в которых оно было сделано: в унылом здании пресс-центра Министерства иностранных дел показалось в тот день немало интересных персонажей. Слияние компаний коротким выступлением благословил Виктор Черномырдин. В первом ряду плечом к плечу сидели четыре магната, которых почти никогда не видели вместе на публике: Владимир Гусинский, Александр Смоленский, Борис Березовский и Михаил Ходорковский. Глядя на них, было трудно не прийти к выводу, что предвидение Березовского сбылось. Олигархи стали новым “советом директоров” России и начали делить сферы влияния: Гусинский стал медиамагнатом, Смоленский — королем банковского бизнеса, Ходорковский — нефтяным бароном, а Березовский выступал в роли их бдительного наставника. В тот день, когда было объявлено о планах относительно ЮКСИ, у магнатов зрели еще более честолюбивые планы. Гусинский и Смоленский, оказавшие Ходорковскому помощь в приобретении Восточной нефтяной компании, вели переговоры о слиянии трех банков. “Мост-банк” Гусинского и МЕНАТЕП Ходорковского должны были объединиться с “СБС-Агро” Смоленского, сделав Смоленского королем банковского бизнеса и позволив Ходорковскому и Гусинскому посвятить свое время соответственно нефтяной империи и империи средств массовой информации.
Гусинский тоже быстро расширял свою империю и обращался за финансовыми средствами к Западу. Его служба спутникового телевидения НТВ-Плюс уже начала свою работу, и он разместил заказ на изготовление мощного цифрового спутника в компании “Хьюз спейс энд коммь-юникейшнз интернэшнл”. 143 миллиона долларов на строительство спутника, который предстояло запустить в том же году, были получены из-за границы в виде кредита от американского банка “Эксим”, причем в качестве поручителя выступило Министерство финансов РФ. Кроме того, Гусинский создал новую региональную телевизионную сеть ТНТ, связавшую местные станции с его флагманом, НТВ, и открыл новую международную службу вещания, чтобы русскоязычное население Израиля могло смотреть программы НТВ. Важнее всего было то, что Гусинский активно готовился к первой открытой эмиссии акций НТВ в Соединенных Штатах, запланированной на лето. В результате эмиссии стоимость акций НТВ должна была составить от миллиарда до 1,5 миллиарда долларов. Гусинский надеялся сразу получить около 120 миллионов долларов и более крупную сумму позже. Гусинский решил также заняться кинематографом, основав новую кинокомпанию и запланировав реконструкцию гигантского кинотеатра с одиннадцатью залами в центре Москвы. Он очень рассчитывал на то, что НТВ-Плюс станет телевидением для среднего класса, хотя количество подписчиков, составившее к концу года всего около 130 тысяч человек, не оправдало ожиданий. Ему были нужны миллионы.
Предпринимательская деятельность Березовского оставалась в тени, его холдинги представляли собой таинственную империю, скрытую за стеной многочисленных подставных компаний и офшорных зон. Было известно, что он приобрел крупный пакет акций нефтяной компании “Сибнефть”. Березовский не владел акциями “Аэрофлота”, но получал прибыль от продажи билетов за твердую валюту на общую сумму, исчислявшуюся в миллионах долларов. Он выступал в роли посредника и предоставлял “Аэрофлоту” кредиты, используя для этого накопленные им доходы компании. Ему по-прежнему принадлежала компания по продаже автомобилей ЛогоВАЗ, а его медиахолдинг включал в себя не только телевизионный канал ОРТ, но и четвертую часть московского канала ТВ-6, “Независимую газету” и журнал “Огонек”{494}. Печатные издания и телевидение давали Березовскому возможность высказать свою точку зрения; его страстью была политика, а не бизнес. После войны банкиров Березовский лишился поста в Совете безопасности, хотя и остался советником Валентина Юмашева, главы администрации Ельцина.
Смоленский также увлекся западными кредитами. В 1997 году он занял 55 миллионов долларов в “Уэст Мерчант бэнк Лтд.” и 113 миллионов долларов в корпорации “Чейз Манхэттен”, а также выпустил еврооблигации на сумму 250 миллионов долларов{495}. Смоленский позже признался мне, что не знал, что делать с деньгами, полученными от продажи еврооблигаций. Он брал в долг, потому что кредиторы сказали, что у него есть такая возможность. “Теперь все эксперты говорят, что банку тогда не следовало выходить на международные рынки капиталов еще лет десять. Я согласен: это была наша стратегическая ошибка, — сказал Смоленский. — Капитал был нам не нужен”.
Тем не менее Смоленский и другие жадно проглатывали деньги западных кредиторов и постоянно летали в финансовые центры Лондона и Нью-Йорка для заключения новых сделок. В 1997 году кредиты, полученные российскими банками из иностранных источников, впервые превзошли активы этих банков, хранившиеся за границей. Банки, словно одержимые, занимали деньги за границей и использовали их для покупки высокодоходных акций и облигаций внутри страны{496}.
