Может показаться, например, если судить только по цифрам, что учительство в нем не принимало участия, а на деле оно участие принимало. (Голоса: Учительство активно помогает.) Одно письмо на меня произвело особенно сильное впечатление, письмо из Челябинской области.
Учителя писали о том, как они создавали новую библиотеку. Нашли какой-то домишко в три комнаты и устроили в этом домишке собственными силами вместе с техническими служащими библиотеку. Они привели ее в хорошее состояние. И видно, с какой любовью это делалось. Из одной комнаты раздевальню сделали, в другой — библиотеку, в третьей — читальню. Отделали, чисто все. И ребята им помогали. Сначала они библиотеку открыли для ребят главным образом. А потом пришли колхозники: «Вы, что же, открываете библиотеку только для школьников в перерывы между уроками? Мы тоже хотим читать». И пришлось сделать так, чтобы целый день была открыта библиотека. Но вот что характерно: захотелось уют создать в библиотеке — скатерти положить, занавески повесить. Пошли в сельпо, а в сельпо их изругали: «Вы законов не знаете. Хотите материю получить для библиотеки? Материю индивидуально только можно выдавать, а давать на учреждение запрещено». Это была неполная средняя школа. Там было одиннадцать учителей. Так они решили: индивидуально каждый из них имеет право на пять метров, а всего вышло пятьдесят пять метров. И они взяли эти пятьдесят пять метров и использовали на то, чтобы столы покрыть и занавески сделать. И уютнее стала библиотека.
Это большая работа, и в цифрах ее не отразишь. Конечно, и цифры все-таки много говорят: около 6 тысяч сельских библиотек открыто за несколько месяцев. Это большое достижение. Но главное не в этом, а в том, что библиотека стала входить в быт.
Прошло несколько тысяч пленумов сельсоветов, на которых обсуждался вопрос о сельских библиотеках: как библиотеки укрепить. По одной только Московской области двести пленумов обсуждали вопрос, как улучшить положение сельских библиотек.
Сейчас библиотека завоевала себе уже определенные права.
Какая основная ценность проведенного соревнования? Мы выявили человек пятьсот ударников, но разве это все, кто ударно работал? Мы премировать их будем, а многих ударников, которые на местах остались, мы не знаем. Могут обиды быть: «Я тоже, как ударница, работала, а как же меня не премировали?» А тут разные бывают обстоятельства, почему места не сумели выдвинуть людей. Я думаю, что, конечно, не пятьсот ударников, а в десять раз больше, которые работают в библиотеках села. Надо учиться вглядываться в работу библиотекарей, лучше ее расценивать. Это дается не сразу.
И не только в том достижение, что у нас лучше стала библиотека, читальня, больше книг стало, лучше в этих библиотеках книжки, лучше налажена вся работа, уют, передвижек много. Это все — достижения, но, мне кажется, самое большое достижение — это то, что поднята самодеятельность, что около библиотек сбиваются активы, которые не дадут уже эту библиотеку перебросить в какое-нибудь худшее помещение, которые проявляют всяческую заботу о библиотеке и которые являются пропагандистами этого дела. Мне кажется, завоевание заключается в том, что все органы на местах лучше узнали это дело, лучше проведен учет, который дал возможность лучше узнать состояние дела, лучше узнать, где у нас прорывы, где у нас слабые места, нащупать, что надо делать дальше.
Не все районы включились в соревнование. Почему не включились? Сейчас отдел народного образования обязан будет особенно уделять внимание тем районам, которые не включились, выяснить, почему не включились: сильнее ли там пережитки старого, наследие старого, отсталые ли вообще районы. Это чрезвычайно важно. Нужны помощь и внимание отстающим районам. Это с одной стороны.
С другой — надо знать, как идет работа в разных районах, как и чем им надо помогать. Важно обменяться опытом, важно показать лучший опыт всем библиотекам. Тогда каждый библиотекарь подумает, как можно в своих условиях применить этот опыт.
Нужно результаты проведенного соцсоревнования закрепить, учесть опыт всей проведенной работы.
Необходимо добиваться, чтобы тот первый шаг, который сделан (а я считаю, что это только первый шаг), чтобы он дал возможность идти более уверенно дальше. А сделать надо еще очень многое.
Надо изучить книжный фонд, надо знать книгу. Мы сейчас подняли кампанию за литературу научно-популярную. У нас очень мало научно-популярной литературы. Мы все даем читать «Поднятую целину», беллетристику. В отчетах, в письмах все говорится о том, что читают «Поднятую целину». А еще что? Даже не знают иногда, какие научно-популярные книжки есть и есть ли они вообще.
Мы считаем, что необходимо создать кадры популяризаторов, которые могли бы писать научную книжку просто, чтобы там рассказывалось так, чтобы это увлекало.
И вот мы обратились к студенчеству с предложением работать над собой, чтобы учиться писать популярные книжки. Профессура будет им помогать, проверяя научность написанного, а стахановцы будут проверять популярность написанного. Библиотеки будут помогать стахановцам, организовывать их на проверку, действительно ли популярные книжки интересными вышли, не вышла ли халтура. Часто автор думает, что написал хорошую книжку, а читатель думает: «В корзину надо бы ее бросить». Тут роль библиотекаря очень велика: как он сумеет наладить работу, как сумеет выбрать не какого-то особого читателя, который все знает и понимает, а вот рядового читателя из того или другого слоя, — пускай даст почитать им эту книжку. Вот эта проверка чрезвычайно нужна.
Мы обратились к Академии наук. Поговорили с секретарем Академии наук т. Горбуновым.
Горбунов вплотную подошел к этому делу. Потом мы прибегли к старому способу — агитации. Взяли написанную, но не напечатанную еще статью и разослали ряду ученых, которые халтуры не напишут, халтуры не допустят. Написала я ряд личных писем. Сейчас уже получила ответ от т. Карпинского — президента Академии наук. Он пишет, что переговорил с товарищами и что академия это дело сделает.
Затем академик Павлов написал: «Что же, не могу я бросить свою работу исследовательскую, я всю жизнь ею занимался, но знаю работников, которые могут за это дело взяться. Я присмотрюсь, кто из них более к этому делу пригоден, и посоветую им заняться писанием популярной литературы, а потом кое-что кое в чем им посоветую».
Знаете, хотя письмо написано в полусердитом тоне, но ценить такую помощь мы особенно должны, потому что совет академика Павлова, человека с мировой известностью, который чрезвычайно больших достижений в области науки добился, его совет «кое-что кое в чем» — это имеет особую цену.
Меня особенно волнует естествознание. У нас настоящих, увлекательных книжек по естествознанию чрезвычайно мало, а между тем поднять сельское хозяйство, по-настоящему пойти в дальнейшем в деле его усовершенствования можно только зная основы естествознания. Если человек не знает, например, основ биологии, как устроены организмы животных, как они изменяются в зависимости от среды, какие условия надо создать для их жизни и развития, рецептурные брошюрки ему очень мало помогут.
Вы поагитируйте, пожалуйста, своих агрономов, техников. Ведь у нас на селе техник есть, агроном есть, так называемая колхозная интеллигенция есть. Вы ее привлеките к помощи библиотечному делу. Но надо и о них заботу проявить. Надо вам заботиться, чтобы вашему технику, агроному нужную ему книгу достать; вы эту заботу проявите, и тогда и у них будет забота о библиотеке, они вам помогут. Вам надо уметь окружать их библиотечной заботой.
Ну вот, товарищи, кажется мне, что начато большое дело. Будет у нас популярная литература, но и с непопулярной литературой тоже надо уметь работать, в определенной системе ее выдавать, нужно давать советы, как ее лучше читать.
Владимир Ильич занимался одно время в Свердловском университете[126], куда приехала учиться малоподготовленная публика. Читал он там лекцию о государстве. И начал он лекцию так: не подумайте, что я вам в одной лекции могу о государстве все разъяснить; я думаю, что из этой лекции очень многое вам будет непонятно, но вы этим не смущайтесь, а в другой раз, в другой связи, в другой комбинации встретитесь с этим вопросом, раз, другой, третий будете к этому вопросу возвращаться — тогда его поймете только[127].
Владимир Ильич, когда он занимался с рабочими, когда он занимался в кружках, никогда не старался как-то упростить все, чтобы человеку ни о чем самому думать не оставалось, а указывал, как над затронутым вопросом работать надо дальше самому, будил, толкал мысль. У него этому надо учиться.
Вот один мой ученик, который больше сорока лет тому назад у меня в группе учился, вспоминал недавно в письме[128], как он ходил в библиотеку. Сейчас он член партии, старик, работает на заводе в Балашове, библиотекаршу он называет по старинке «барышней». «Я, — вспоминает он, — в библиотеку записался. Товарищи присоветовали мне «93-й год» (Гюго) взять. Взял, но не понял. Принес я эту книгу сдавать в библиотеку, а барышня спрашивает: «А о чем там написано?» И пришлось сознаться, что держать-то я книгу в руках держал, а не читал. Она мне дала полегче книжку и потом каждый раз стала спрашивать: «А расскажи, что прочитал». Потом она мне дала и «93-й год», книжку, которую я первый раз не прочитал; я ее прочитал и понял». Эта «барышня» была Анна Ивановна Мещерякова, библиотекарша и в то же время учительница вечерне-воскресной школы. Конечно, и вам надо стараться быть вроде этой умеющей заслужить любовь и уважение рабочих «барышни» и не раз объяснить, давать полегче литературу, постепенно подводить к пониманию более сложных книг. Но теперь народу приходится жить совсем в других условиях. Сейчас у нас есть такие могучие средства, как радио и кино. Сейчас радио передает лекции и доклады на расстояние, раньше лектора можно было слушать только на местах. Сельским библиотекарям надо часто давать лишь добавочную литературу к тому, что читается по радио. Если слушал библиотекарь, что по радио говорили, и читатели слушали, то библиотекарь сможет по этому вопросу подобрать книжки. Не везде этим библиотекари занимаются, но кое-где библиотекари, вероятно, подбирают книжки. Кино посмотрят, какую-нибудь пьесу посмотрят, например «Чапаева», а потом, наверное, осаждают библиотеку — давай, давай Фурманова «Чапаева». И нужно уметь не только одного Фурманова дать, а нужно уметь подобрать литературу по гражданской войне. Жизнь библиотекаря — это жизнь сплошной учебы, и большинство из вас чувствует, как на этой работе они растут.
