«Всю информацию о музыкальных новинках мы брали с радио, с „Голоса Америки” и Би-би-си. Как только мы узнали, что готовится пластинка „Сержант Пеппер”, мы просто загорелись! И потом она к нам попала. У нас уже были магнитофоны, и мы начали писать копии. У одного моего друга отец работал в мастерской, где чинили магнитофоны, и он принёс домой переносной катушечный магнитофон „Яуза– 20”, который мог работать на батарейках. Мы взяли этот магнитофон и однажды вечером поехали на Красные Ворота. Там был скверик, где стоял тот самый „мужик в пиджаке”, то есть памятник Лермонтову; мы сели на скамеечку и врубили „Сержанта Пеппера”. А так как народу вокруг ходило много, то быстро собралась целая толпа. Останавливались даже пожилые люди. Мы купили хлеба и всех, кто к нам присаживался, угощали. Это не было шоу, а просто так получилось, тем более что было лето и стояла хорошая погода. Поскольку все хотели послушать этот альбом ещё раз, мы взяли телефоны и даже адреса (потому что телефоны тогда были далеко не у всех), и потом появился тираж. С этого всё и началось…»
…От Красных Ворот двинемся вверх по Садовому кольцу. Когда автобус будет проезжать Склиф, то есть Институт скорой помощи имени Н. В. Склифосовского, рок-экскурсовод обязательно расскажет историю о том, что была в начале 1970-х в Москве рок-группа, которая называлась «Mister Patissons groop „The Free Almazoha’s People”». В её составе работали: Фёдор Беляев (гитара), Андрей Волков (бас), Юрий Ивушкин (барабаны) и Вадим Маликов, Сикамбр (вокал). По стилю «The Free Almazoha’s People» напоминали Black Sabbath, соединённый с Zeppelin. Федя Беляев сочинял жутко заводные риффы, но поскольку английского он не знал, то тексты писал на каком-то непонятном марсианском языке.
Рассказывают, что группа по ночам репетировала в подвале института Склифосовского. Однажды больные начали жаловаться врачам на то, что в полночь откуда-то слышатся какие-то ужасающие хрипы, стоны и другие душераздирающие звуки. Врачи тоже отметили, что состояние больных ухудшилось, они стали хуже спать. Начались поиски этого «ухудшателя» самочувствия. Вскоре выяснилось, что все эти беспокойства создает рок-группа «The Free Almazoha’s People». И пришлось музыкантам искать новую репетиционную базу. В скором времени группа переехала в Дом культуры милиции, напротив Бутырской тюрьмы, где продолжила репетировать по ночам, чтобы никто не мешал…
Но потом Фёдор Беляев уехал на заработки на Самотлор, и группа развалилась. О самом Феде никто больше ничего не слышал. Он пропал.
…Далее, пожалуй, свернём на проспект Мира.
Очень надеюсь, что экскурсовод попросит туристов посмотреть налево и скажет, что на пятом этаже дома № 5 по проспекту Мира когда-то располагался первый в СССР магазин рок-атрибутики «Давай! Давай!». Этот магазин в мае 1990 года открыли автор этой книги и бывший администратор Московской рок-лаборатории Ефим Шапиро.
Впрочем, первое помещение магазина находилось не здесь, а в подвальчике у метро «Красносельская». Помню, что товаров в день открытия было чуть-чуть: газетка «Дверь», которую я начал делать вместо рок-лабораторской «СДВИГ-афиши», газета «Перекати-Поле», привезённая по бартеру из Свердловска, журнал «Джаз», который издавал музыкальный критик Николай Дмитриев, семь самопальных напульсников, распроданных в течение первых пятнадцати минут, несколько разновидностей значков, в том числе один фирменный – «Hard-rock-cafe», и несколько самодельных гитар, невесть откуда добытых Ефимом. Негусто, тем не менее об открытии рок-магазина написали все центральные издания.
На чердак близ метро «Колхозная» мы переехали уже летом. Это был пятиэтажный выселенный дом, подготовленный к капитальному ремонту. На первом этаже размещалось какое-то охранное агентство, на третьем жили кришнаиты, а на пятом поселился наш рок-магазин. Товаров стало значительно больше, появились майки, косухи, клёпаные ремни, музыкальная литература, которой тогда было очень много, видеокассеты с записью музыкальных программ и много чего ещё. Покупателей тоже стало больше. Спустя несколько дней после того, как мы разместились на новом месте, я пришёл на работу и обнаружил, что у входа толпится значительная группа подростков. «Разве магазин ещё закрыт?» – удивился я. Нет, магазин был открыт, просто на улицу высовывался хвост очереди, которая растянулась на все пять этажей. Пришлось взять на работу специального человека, который регулировал движение этой приятно бесконечной очереди, впуская внутрь магазина не более десяти человек зараз.
Думаю, большинство людей того поколения способны пройти маршрут от метро «Колхозная» до «Давай! Давай!» с закрытыми глазами. Наверняка и наш воображаемый рок-экскурсовод тоже когда-то хаживал сюда за необходимой в тусовке амуницией…
Мы минуем спорткомплекс «Олимпийский», построенный в 1980 году, к Московской олимпиаде. Это один из самых крупных крытых стадионов в мире. Несмотря на его величину, в «Олимпийском» всегда очень тёплая, душевная атмосфера. Возможно, потому, что здесь сбылась не одна заветная мечта советских меломанов. Ведь «Олимпийский» давно уже сделался у нас Меккой западного рока. Здесь выступали и Deep Purple, и Ozzy Osbourne, и Pink Floyd, и George Michael, и Linkin Park, и Slipknot и многие другие рок-звезды.
В августе 1988 года в Москву приехала легендарная английская группа Status Quo. Гости собирались отыграть в «Олимпийском» три концерта и уехать домой. Но народ всё шёл и шёл, требуя билеты на концерт, в итоге Status Quo задержались: сначала на неделю, потом почти на месяц. Думаю, англичане даже не предполагали, что могут быть так популярны в Советском Союзе. Впрочем, такое каждому музыканту приятно: месяц стадионных аншлагов.
Здесь, в «Олимпийском», подчас сбывались мечты не только фанатов, но и самих музыкантов. Весной 1987 года Адриано Челентано привёз в Москву свой новый фильм «Джоан Луй: однажды в понедельник я приду на эту землю» («Joan Lui»), в котором позволил себе пофантазировать о втором пришествии Иисуса Христа. В Италии картина получила крайне неодобрительные отзывы критиков. Пожалуй, только молодёжь поддержала своего кумира. Отчаявшись, Челентано отправился в Советский Союз, и в Москве всё случилось именно так, как мечтал итальянский певец и режиссёр: восторги лились рекой, а зрительный зал кинотеатра «Октябрь» на премьерном показе фильма «Джоан Луй» не смог вместить всех желающих, хотя и был рассчитан на две тысячи двести мест. Лишние билетики на картину начинали спрашивать уже у метро «Арбатская».
А потом были два замечательных концерта в «Олимпийском», где Челентано буквально купался в любви московской публики.
«Именно из Москвы начинается борьба против всех чёрных сил планеты», – сказал тогда певец в интервью газете «Советская Россия».
(Жаль, что сегодня мы уже не можем проехать мимо гостиницы с концертным залом «Россия», с которыми тоже много связано воспоминаний о концертах звёзд зарубежной эстрады и рок-музыки. Билеты на выступления иностранных звёзд распространялись, как правило, по профкомам и месткомам, в итоге сюда попадали не те, кому жизненно важно было хоть одним глазком взглянуть на блюзмена Би Би Кинга или на короля британского рок-н-ролла Клиффа Ричарда, а те, у кого был блат в тех местах, куда направляли эти билеты. Но рок-музыканты – люди предприимчивые, и, если возникала необходимость попасть на концерт, они порой делали невозможное. Клавишник группы «Интеграл» Игорь Сандлер рассказывал, что, когда в 1978 году в Москву приезжал Элтон Джон, он плюнул на выпускные экзамены в Саратовской консерватории, улетел в Москву, днём попал на репетицию, познакомился с самим Элтоном, тусовался с ним целый день, а вечером без билетов прошёл на концерт. «С Павелецкого вокзала, куда приходит поезд, идущий из Саратова в Москву, я рванул к гостинице „Россия”, – вспоминает Игорь. – Естественно, все билеты были уже давно распроданы, но мне неожиданно повезло. Перед концертом какие-то иностранные телекомпании снимали Элтона Джона в ГЦКЗ „Россия”, и какой-то молодой человек у входа отдал мне оказавшийся у него лишним пропуск на эти съёмки. Когда я вошёл внутрь, Элтон Джон выступал перед камерами на сцене. Чем было уникальным это выступление – тем, что он не просто давал концерт, а останавливался посреди песни, объяснял оператору, что тот снял не так, потом начинал ту же песню сначала и т. д. Зал был практически пустой. Только в первых трёх-четырёх рядах сидели люди. Видимо, это были работники зала или какие-то блатные, прошедшие по пропускам. Когда съёмки закончились, я предложил звукорежиссёру помочь отнести какие-то провода и вместе с ним прошёл за кулисы. Поскольку я говорил с ним по-английски, то кагэбэшники решили, что я из английской бригады, и пропустили меня. Около гримёрки Элтона Джона стояло несколько человек, которые надеялись получить его автограф. Когда он со своей свитой вышел в коридор, я тоже подошёл за автографом. Но если остальные молча протягивали диски, то я завёл с ним разговор на английском языке. Стал говорить, что приехал из Саратова, что очень люблю музыку и играю все его песни. В итоге, влившись в его свиту, я пару часов гулял с ним по Красной площади, куда его повели снимать интервью. К сожалению, когда мы вернулись обратно в „Россию”, меня вычислили охранники и внутрь уже не пустили. Но на концерт я всё-таки попал. Договорился с метрдотелем из ресторана, и тот за 20 рублей провёл меня через кухню на какой-то балкончик, спрыгнув с которого можно было оказаться в фойе концертного зала. Там уже стояли двое ребят и собирались прыгать. Они спрыгнули первыми, и их тут же подхватили сотрудники милиции и увели. Но когда прыгнул я, там уже никого не оказалось. Я быстро прошёл в буфет и постарался затеряться среди зрителей. Вечером я улетел в Саратов. На экзамен успел – не выгнали, хотя и грозились…»)
