Петра Александровича Сазонова – Елизавета Петровна. У неё хранится фотография членов Правления Бурмакинской артели, на которой есть и Сазонов, восхитительный красавец, совсем молодой Алексей Михайлович Казанский. Я все прошу Лизу вынуть фотографию из рамки и снять ксерокопию – не соглашается.
Петр Александрович Сазонов был очень активным человеком, успевая всё: и руководить, и ковать, и участвовать в постановках народного театра. Газета «Искра» пролежала долго на дне сундука односельчанки, я сняла с неё несколько ксерокопий, в основном, касающихся постановки «Бориса Годунова». Есть снимки участников «Грозы». Был альбом эскизов Поленова! Но… всеми оригиналами овладела учительница нашей школы. Дом её сгорел, а с ним и это богатство.
Уже не помню, в каком году, приезжал в Бурмакино Готовцев. Тогда еще были живы участники, вернее, артисты театра: Казанский Константин Михайлович – Пимен в «Борисе Годунове» – и сестры Воскресенские Мария и Александра Семеновны. Александра – Кабаниха в «Грозе», а Мария – Рудя в «Борисе Годунове».
Лет не знаю сколько тому назад, в Бурмакино явилась делегация из Народного Дома (Москва), узнавшая о существовании народного театра. Были очень обрадованы и удивлены обилием сведений о театре в «Северном рабочем». Примерно в это же время была целая полоса о театре.
Послесловие.
Сейчас завод влачит жалкое существование. Работает только на «давальческом» сырье. Рабочих – человек десять. Клуб, который и был Народным домом, предприимчивые бурмакинцы разобрали кто на что, в том числе и на бани. Так вот. Коля, приезжай летом. Правда, будешь разочарован увиденным. Но все же всего тебе доброго, будь здоров. С привет Г. Разина».
В Бурмакино я так и не смог выбраться: готовил книгу путевых очерков по Волге и на Валаам. Твердо знаю, что больше к данной истории мне уже не возвратиться: и зрение подводит, да и за письменным столом сидится не так легко. Важно другое: Бурмакино – неизгладимо светлая полоса моей жизни.
На просветительской ниве
Как уже писал, первое время особенно донимала ежедневная проверка тетрадей. Часто самому приходилось искать по словарям то или иное слово, оборот. Ведь здесь ошибки быть не может. Иногда дело доходило до курьезных случаев. Однажды прихожу в класс. Ученица тянет руку и тихонько спрашивает: «Николай Николаевич, посмотрите, пожалуйста, какая у меня оценка, а то я что-то не понимаю». Ученики улыбаются… Заглядываю в тетрадь и ничего не понимаю: моей собственной рукой выведена оценка «шесть». Видимо, вечером переработал.
Часто забывают, что основную массу времени у преподавателя занимают не уроки, а подготовка к ним. В первый год работы этот процесс особенно мучителен, остро сказывается незнание методической литературы. Постоянно «зудит» один и тот же вопрос: где что искать? И это ведь только уроки, а, кроме них, есть еще и внеурочная работа.
Каждому молодому учителю знакома проблема: как держать себя с учениками? Если строго – можно оттолкнуть, а если дружелюбно…
С Валерой Луговцевым мне долго не удавалось установить нормальных контактов. Мальчишка очень привязался и готов был целые дни пропадать у моего дома, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание. А уроки кто будет учить? Мальчишка вольный. Отец не родной и больше всего на свете боится обидеть приемного сына. Матери некогда. Болтается парень по улице с огромным лохматым псом в обнимку. Постепенно начинаю влиять на него:
– Валера, кем ты хочешь стать?
– Да не знаю.
Надолго задумывается, потом начинает рассказывать про неведомого мне Кольку рыжего. Чувствую, парень увиливает от прямого ответа. Тогда спрашиваю напрямик:
– Если не будешь учить уроков, а только болтаться по улице, знаешь, кем станешь?
– … Кем?
– Лентяем.
Валерка не обижается, уходит смеясь. Все сказанное для него – просто учительская шутка. Много времени пришлось на него потратить, пока не понял он: учитель может быть другом! Но – не дружком!
Дома часто спрашивали, доволен ли работой на селе? Всякий раз напоминал истину: если очень доволен жизнью и собой, значит – мертв, а я жив, и впереди дел непочатый край. Не в последнюю очередь по этой причине на следующий год опять потянуло в Бурмакино. Деканат пошел навстречу и предоставил индивидуальный план. Работа стала еще интересней, поскольку начал учить истории, которую очень любил. Ребят увлек, но и себя загрузил по полной. С раннего утра и до позднего вечера. Уроки, проверка тетрадей, кружки, секции, а после семи вечера еще и уроки в вечерней школе сельской молодежи. Нагрузка уже на второй год – 34 часа в неделю, то есть практически двойная. Времени не хватало даже на поездки в Ярославль, заявлялся после получки, чтобы передать матери деньги.
По-прежнему преподавал русский язык и литературу, в придачу – рисование. Последний предмет поручили вопреки моему желанию. Просто рисования было всего два часа в неделю, и настоящего преподавателя на такую «нагрузку» не найти. Завучу, умевшему играть на балалайке, поручили пение, преподавателю по труду – физкультуру. Бесхозным оставалось рисование, и мне навалили его, как неженатому, то есть свободному. Но в школе не было учебных пособий по изобразительному искусству. Что же рисовать? Свободные темы быстро исчерпались. Тогда я стал брать у преподавателя домоводства таз, в котором девочки учились готовить винегрет, и стал носить его из урока в урок, ставя то боком, то верхом, то низом, пока однажды в перемену не услышал:
– Опять он со своим тазиком.
После урока пошел к директору:
– Или приобретаем пособия, или я на уроки рисования больше не иду!
Поняв, что сказано всерьез, Галина Ивановна через районо добилась ассигнований. В магазине учебных пособий оплатили приобретение. И вот направляют завхоза получать пособия. Директор поручает захватить заодно и Бильбо. Завхоз, мужичонка маленький, лысый и жизнью тертый, призадумался.
– Мешки брать?
– Зачем?
– Под это, под бильбо.
Хохотала вся учительская. Бедный завхоз не знал фамилии инспектора районо.
Пособия оказались прекрасными и многочисленными; выполненные в гипсе фрагменты растений, фруктов и даже бюсты именитых исторических личностей начиная с Гомера. Стало легче.
Работа увлекала, ребята тянулись за мной, никаких проблем на уроках, тем более что я уходил от стандартов, особенно на уроках истории. Активно использовал кинопоказы. Для этого освоил имевшийся в школе узкопленочный кинопроектор «Украина», приезжая в Ярославль, набирал в облкинопрокате фильмы и возвращался с торбой, полной банок с кинопленкой.
С первых дней мне вменили классное руководство именно в том классе, который больше всего доставлял хлопот. Ребята отпетые. Когда я поинтересовался у директора, почему в одном классе столько слабых и недисциплинированных, она ответила:
– Их с первого класса вела молоденькая и довольно слабая учительница. Классом она не владела,
