Зачем? Во-первых, расслед/ование/ идет. (В Бел/оруссии/ «Черный трибунал» Нар/одного/ фронта).
Самое глав/ное/, что люди эти (многие) по-прежнему определ/яют/ полит/ику/ по Черноб/ылю/, а следов/ательно/, и судьбы млн. людей. Они должны уйти с капитан/ского/ мостика.
Из Чернобыля не выйти никогда. Это новое состояние планеты, человечества. Как и после Хиросимы.
Чернобыль и Хиросима.
Как стремит/ельно/ нарастает «катастрофизм» в 20-м веке.
В 1982 г. приезжали японцы в Минск, рассказ/ывали/ о Хиросиме и книга-альбом. Хатынь — бел/орусская/ Хиросима. Каждый 4-ый.
И вот Ч/ерноб/ыль! Каждый 5-ый, пока. А что дальше? Не только жертвы, страд/ания/. Но и перелом в сознании. Хиросима — чел/овечество/ стало смертно от оружия.
Черн/обыль/ — смертно от экол/огических/ безобразий. Атом проклят вместе с фашизмом. Люди выпустили его, как джина, чтобы победить Гитлера. А он, корич/невый/ монстр, шмыгнул в нас и оттуда хохочет.
Потери от Ч/ернобы/ля. Материальные… Коллект/ивные/ болезни, ущерб целым нациям, как гов/орят/ о ядер/ной/ войне «неприемлемый». Напр/имер/, бол/езни/: 1/4 живет в зараж/енных/ условиях.
Кто повинен в самой большой катастр/офе/ХХ ст/олетия/? Только Брюх/анов/, Фомин, Дятлов[58]? Ясно, что не они
только.
Целые организ/аций/, к/отор/ые конструир/овали/ реактор, эксплуатировали его, те, кто должны были подготовить приборы радиометр/ического/ контроля и не подготовили, подготовить специалистов и не сделали.
Когда случилось по вине: Минатомэнерга, Инст/итута/ биофизики, Минздрава, Гидромета и т. д., реакция их была преуменьшить масштабы катастрофы, а тем самым и размеры собственной вины.
Но в результате их вина удвоилась. Организ/аций/ и конкрет/ных/ лиц, к/отор/ых называют в Бел/орусси, на Укр/аине/ на митингах. Людей обманывали и не предупредили в первые самые опас/ные/дни.
Людям не сказали правду, засекретили на три года условия проживания. Совершенно бесчеловечно поступили с ликвидаторами.
Мы все знаем имена и организации, их называют.
Но я называть тут не буду, ибо хочу предложить создать комиссию, а она должна или подтвердить или опровергнуть мнение народное в каждом конкретном случае.
Сын не может прийти на могилу отца оператора — радиация.
24 апреля — 2 мая 1990 г.
Япония.
Нагасаки: почему можно жить после бомбы здесь и почему нельзя у нас? Науч/ное/ объяснение.
Ожерелье из АЭС вокруг япон/ских/ островов? Или мышеловка — как посмотреть, чьими глазами. А Франция? Или мы…
Общая проблема. Заложники у случая. Или у террористов. Сахаров, к/отор/ый считал, что без АЭС нельзя, тем не менее, под землю их советовал упрятать.
Борьба оптимистов (лобби) и пессимистов. Вокруг АЭС. И вокруг последствий Чернобыля. Преуменьшать или правду?
Тут тоже международная проблема. Ваши — мол, радиофобия.
Наши — не готовы, и чтобы вину уменьшить, преуменьшали масштабы катастрофы.
…Научиться, сообща преодол/евать/ и послед/ствия/ на месте, и те, что грозят расползанием.
Центр в Гомел/ьской/ обл/асти/.
Но [я] из Белоруссии, я отвечу на вопросы, почему врали 3,5/ года/. Проблема планетарная.
Дважды преступили: не обеспечили чернобыльцев защитой тоща, на крыше 4-го блока, ни измерит/ельными/ приборами, ни всем остальным. Они же, ильины, чазовы, израэли, щербины всё сделали, чтобы «не было» больных ликвидаторов. Дважды преступники.
В Хиросиме облуч/ение/ за счет внешней радиации. В Чернобыл/ьских/ р/айон/ах за счет внутреннего облучения.
У меня отличное видео фирмы «Тошиба». Рад бы иметь и лич/ный/ компьютер этой фирмы, если бы были иены. Дорого.
Но я не хочу АЭС этой фирмы, даже бесплатно и даже если он лучший в мире.
Когда-то наши сов/етские/ генералы говорили: американские/ атом/ные/ бомбы — зло, наши — благо.
Сегодня мы знаем: любая бомба зло.
АЭС — это не бомба. Но Чернобыль засвидетельствовал, что может стать страш/ной/ бомбой, долговременной.
Даже если, как нас убеждают уч/еные/, нельзя без АЭС, тогда пойти на компромисс — по Сахарову. Под землю. Считают: дорого!
А Чернобыль — дешево? Да он нам обошелся уже не дешевле, чем афган/ская/ война. А сколько он еще будет стоить.
Но мы верим, что человеч/ество/ может найти др. пути в энергет/ике/, безопасные для здоровья людей и здоровья Земли. Те, которые человеч/ество/ давно уже знало: энергия ветра, солнца, биолог/ические/ источники. И главное: надо нам свои потребности соотносить с возможностями Природы, Земли. Не истощать, не убивать свою Мать — без которой и нам не жить.
Надо, чтобы общ/ественные/ движ/ения/за спасение жизни от опасной энергетики, во всем мире объединились, как в свое время — против атом/ного/ оружия.
Я белорус, из страны, наиболее пострадавшей от Ч/ернобы/ля, рад присутст/вовать/ на этом вашем митинге.
За нашу и вашу безопасность, здоровье и благополучие.
Прекрасная страна Бел/оруссия/. Реки, рыба, леса, грибы, фрукты — несмотря на цивилиз/ацию/. Рядом АЭС — Чернобыльская/ давала энергию. Нас убежд/али/, что самая безопасная, дешевая, легкая.
Сейчас 10 млн. нар/ода/ Бел/оруссии/ (и Укр/аины/, Рос/сии/) живут и не живут.
Отнято всё, что радовало людей, и взамен — болезни, страх, надо бросать дома, род/ные/ края (сотням тыс/яч/ людей).
Три блока Ч/ернобыля/ продолж/ают/ давать энергию, но радости никакой. Вся энерг/ия/ уходит на ликвидацию последствий.
Все 40 АЭС не дали того, что потеряли на одной аварии — около 200 млрд. руб.
Заслуживаем ли мы того доверия и готовности помогать [нам], какое со всех сторон? Насколько сохранились мы как люди?
Черн/обыль/ взорвался потому, что был не под контролем общественности. Вы это понимаете, судя по общ/ественному/ движ/ению/ у вас.
Но пробл/емы/ эти мировые и надо объединяться. Нам и с независ/имыми/ учеными.
Возле музея Нагасаки на камне стих/отворение/: японец жег всю ночь убитых детей, потом кости их положил возле матери: без памяти она, но в груди молоко, и муж-отец просит: помогите матери своей, сосите молоко, а то ей больно.
Живые дети Чернобыля не могут помочь своим матерям: молоко отравлено!
Большая ложь и разбой сопровожд/али/ развитие энергетики, нефть, уголь… Атом/ная/ особ/енно/. У нас — своя специфика.
Партруководство освободило чел/овека/ не только от кризисов и безраб/отицы/, но и стих/ийных/ бедствий, а тем более катастроф.
При Ст/алине/ им было хорошо: вредители!
Но в целом — преуменьшать масштабы. Почему специалисты: угадывали эту политику.
Но была и своя вина: эйфория, ничего не готов/илось/ (даже тренажеры не на все 40 АЭС).
Большая катастрофа — большая вина, малая — малая вина
Вот в эту их политику мы и пытались вклиниться в 1986 г…
…Тут уже волна большая — из 38 АЭС лишь 2 строят. Фактический мораторий. Поняли: еще один Ч/ернобыль/ и нам крышка.
Я с А/ндреем/ Д/митриевичем/ /Сахаровым/ об этом разговаривал. Убрать все с земли — под [землю].
…Именно стор/онники/ АЭС настаивают: еще одна и эта энергетика мертва… Американцы пытаются под землей…
Но белорусы всегда будут за, зная, что такое послед/ствия/.
Мы пришли к выводу: совлад/ать/ уже невозмож/но/. Выравнивание уровня: там ослабло, но усиливается в чистых р/айон/ах. Лейкемия детская, опухоли, глазные…
03.05. 90 г. ФРГ.
Сегодня — это Чернобыль, вчера это была бомба и Сталин…
Живем под символами беды, под знаком беды, лишь сменяющих друг друга. Но всегда на грани. Когда мы стали ее замечать, беду, зло, что ее не было прежде?
11. 05.1990 г.
Методом «до упора» мне удалось в жизни что:
1. Способствовать рождению жанра таких книг, как «Блокадная» и «Огненная».
2. Споспешествовать дискредитации «своего» ядер/ного/ оружия.
3. Блокировать атомную энергетику и вывести из зоны секретности чернобыльское злодеяние.
4. Помочь генералиссимусу рухнуть окончательно.
[5]. Ну, а теперь вернуть крестьянину землю.
Что следующее мне жизнь накинет на шею, как лассо?
Не знаю, сколько уже и как ангел вострубил, но когда, Третий (Чернобыль) стало очевидно, что тут мы не готовы (мировоззренчески) к этому.
Опасно считать, что только при соц/иализме/. Но уродства все обнажились неоткрытого общ/ества/.
Когда ахнул Ч/ернобыль/, мир закричал от страха. А наши обиделись. Мол, не дружески ведут или даже: Наука требует жертв.
Ч/ернобыль/, не позади, а впереди.
Дортмунд.
Электростанция — бурый уголь, но газы обращают в серу, гипс и… рыбу (очищенная вода)…
Ходил среди циклопических труб и стоек с отвращением, пока не узнал: чистое, ради экологии эти монстры. И они уже не монстры, а добрые, работящие слоны.
