- призывы к подрыву безопасности Российской Федерации;
- высказывания, направленные на возбуждение национальной и религиозной розни, а также социальной розни, связанной с призывами к насилию;
- высказывания, направленные на унижение национального достоинства русской нации».
То есть специалисты ГЛЭДИС установили экстремизм информационного материала. Являются ли эти специалисты юристами по профессии, провели ли они судебное разбирательство прежде, чем устанавливать экстремизм информационного материала? Судья сняла вопрос.
21. Ранее вы приобщили к делу заключение специалиста Центра специальной техники института криминалистики ФСБ И.В. Огорелкова. В его выводах также безапелляционно устанавливается экстремизм, дословно воспроизводящих диспозицию статьи 1 закона «О противодействии экстремистской деятельности»: «В тексте статьи Дуброва А.В. «Смерть России», опубликованной в газете «Дуэль», содержатся призывы к осуществлению деятельности по совершению действий, направленных на:
— насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;
— подрыв безопасности Российской Федерации;
— возбуждение расовой, национальной и религиозной розни, связанной с насилием или призывами к насилию;
— унижение национального достоинства».
То есть и Огорелков установил экстремизм информационного материала. Является ли Огорелков юристом по профессии, провел ли он судебное разбирательство прежде, чем устанавливать экстремизм информационного материала? Судья сняла вопрос.
22. В деле имеется экспертиза ОДЭКС Е.И. Галяшиной. И в ее выводах, и так же безапелляционно, устанавливается экстремизм, выводы дословно воспроизводят диспозицию статьи 1 закона «О противодействии экстремисткой деятельности»: «В подборке материалов, озаглавленной «Смерть России!», опубликованной в газете «Дуэль» в N27 (475) от 04.07.2006 года, содержатся высказывания, призывающие к полному уничтожению Российского государства, направленные на подрыв безопасности Российской Федерации, на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, на возбуждение национальной, социальной и религиозной розни, на унижение национального достоинства русских».
То есть и Галяшина установила экстремизм информационного материала. Является ли Галяшина юристом по профессии, провела ли она судебное разбирательство, прежде чем устанавливать экстремизм информационного материала? Судья сняла вопрос.
23. Статья 79 ГПК РФ разрешает назначать экспертизу только в случае, если юристам нужно разрешить вопросы, требующие специальных знаний. Статья 85 ГПК РФ запрещает экспертам отвечать на вопросы, выходящие за пределы их специальных знаний. В Рекомендациях Генеральной прокуратуры признается недопустимым использовать в качестве доказательств заключения экспертиз, в которых: «Порой вся «исследовательская часть» сводится к простому пересказу некоторых выражений и фраз, неаргументированному изложению личного отношения к ним эксперта. Иногда специалисты дают двусмысленные, внутренне противоречивые заключения, что совершенно недопустимо. Подчас, признав, что в публикации определенная национальность характеризуется в неприглядном свете, берутся судить, достаточно ли этого для возбуждения вражды и насколько это оскорбительно для национального достоинства, т. е. выходят за рамки своих специальных познаний. Некоторые эксперты берут на себя несвойственную им роль комментатора законодательных норм». Почему Гагаринская прокуратура в качестве доказательств использует заключения экспертиз, в которых эксперты-лингвисты взялись отвечать на вопросы права? Судья сняла вопрос.
24. В Рекомендациях Генеральной прокуратуры прямо указывается, какие именно вопросы должны ставиться эксперту-лингвисту:
«Установление смысловой направленности текстов по возбужденным уголовным делам данной категории является компетенцией судебной социально-психологической экспертизы. Перед экспертом рекомендуется ставить следующие вопросы:
Выражают ли использованные в данном материале словесные (изобразительные) средства унизительные характеристики, отрицательные эмоциональные оценки и негативные установки в отношении какой-либо этнической, расовой, религиозной группы (какой именно) или отдельных лиц как ее представителей?
Содержится ли в данном материале информация, побуждающая к действиям против какой-либо нации, расы, религии (какой именно) или отдельных лиц как ее представителей?
Использованы ли в данном материале специальные языковые или иные средства (какие именно) для целенаправленной передачи оскорбительных характеристик, отрицательных эмоциональных оценок, негативных установок и побуждений к действиям против какой-либо нации, расы, религии или отдельных лиц как ее представителей?»
Почему вы, в нарушение указаний Генпрокуратуры, настояли в суде на постановке эксперту-лингвисту сугубо правовых вопросов:
«Содержатся ли в материалах статьи А.В. Дуброва «Смерть России!», опубликованной в газете «Дуэль» в N27 (475) от 04.07.2006 года, высказывания, направленные: на подрыв безопасности Российской Федерации; на возбуждение национальной, религиозной либо социальной розни, связанной с призывами к насилию; на унижение национального достоинства русской нации, а также призывающие к полному уничтожению Российского государства, граждан как еврейской, так и русской национальности?»? Судья сняла вопрос.
25. Часть 3 статьи 1 закона «О противодействии экстремистской деятельности» устанавливает, что экстремистскими материалами являются документы в целом. Рекомендации Генеральной прокуратуры об использовании специальных познаний требуют то же самое: «В процессе прокурорской проверки или расследования уголовного дела главным объектом исследования и основным источником доказательств является сам текст публикации, выступления, требующие содержательного анализа и юридической оценки… Выявление смысловой направленности текстов и используемых пропагандистских приемов является по таким делам центральным звеном в установлении противоправности деяния».
Гагаринская прокуратура и сама не провела содержательный анализ всего текста, и настояла, чтобы и суд не поставил экспертам вопрос по анализу смысла всей подборки материалов «О матери». Почему в этом деле вы проигнорировали прямые запреты закона и указания Генеральной прокуратуры? Судья сняла вопрос.
«ДОКАЗАТЕЛЬСТВА»
После вопросов я давал объяснение, но поскольку оно очень объемное, то я опубликую его позднее. Судья огласила «доказательства» — заключения экспертиз, после чего я сделал суду заявление.
«Статья 55 ГПК РФ считает доказательствами только, цитирую, «полученные в предусмотренном законом порядке сведения». Имеющиеся в деле доказательства экстремизма подборки «Смерть России!» этому требованию не соответствуют.
1. В предупреждении Росохранкультуры от 24.04.2007 N 5/3811:
— статья А.В. Дуброва «О матери», опубликованная в газете «Дуэль» в N27 (475) от 04.07.2006 года, названа «статьей Дуброва «Смерть России!»», что является доказательством умышленной фабрикации обвинения в экстремизме;
— материал в газете «Дуэль» N27 (475) от 04.07.2006 года назван экстремистским без установления экстремизма судом, что является нарушением статьи 13 закона «О противодействии экстремистской деятельности»;
— само предупреждение вынесено не за публикацию нескольких экстремистских материалов, а за публикацию одного, не признанного экстремистским, что является нарушением статьи 8 закона «О противодействии экстремистской деятельности».
2. В Заключении комиссии специалистов-лингвистов N18-04/07 от 9.04.07 Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам (ГЛЭДИС):
— статья А.В. Дуброва «О матери», опубликованная в газете «Дуэль» в N27 (475) от 04.07.2006 года, названа «статьей Дуброва «Смерть России!»», что является доказательством умышленной фабрикации обвинения в экстремизме;
— в нарушение Рекомендаций Генеральной прокуратуры об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды N27-19-99 от 29.06.99 «вся «исследовательская часть» сводится к простому пересказу некоторых выражений и фраз, неаргументированному изложению личного отношения к ним эксперта»;
— в нарушение этих же Рекомендаций нет выявления «смысловой направленности текстов»;
— в нарушение этих же Рекомендаций не сформулированы собственно лингвистические вопросы;
— в нарушение правил русского языка в тексте найдены призывы, но не выявлен их адресат и не дан ответ на вопрос, кто именно должен осуществлять призывы;
