если из-за тридевять земель!
***
Ходил в походы он легко,
как барс стремился на добычу,
летала слава высоко,
подобно солнечному зничу.
Но он погиб, а мы робки,
нам тяжко выйти за ворота.
Народ, забросивший клинки
подальше в заросли осота,
желаешь многого вотще.
Готов платить трудом и кровью?
Тогда плати и не ищи
удобней камня изголовья.
Степь разметалась широко,
зовет: “Сражайся — возвеличу!”
Ходи в походы так легко,
как барс стремится на добычу.
***
Под дубом — череп исполина.
В глазнице черная вода,
в другой — горючая калина,
над ним багряная звезда.
Не знавший цели и покоя,
бродяга выполз изо рва,
ударил череп в лоб рукою
и молвил дерзкие слова:
— Шатался ты по белу свету,
земля тряслась, тряслись враги,
но срок пришел, не дашь ответа,
удар стерпев от мелюзги.
Зачем ты вел с богами споры,
до неба строил города,
леса растил и двигал горы?
Нас равно примет пустота…
И вдруг от края и до края
Как прежде землю затрясло,
И смех из пламенного рая
донесся гордо и светло:
— Но все же я в той жизни бренной
был потрясателем Вселенной,
а ты, хоть правдой слабых прав,
и жил и сгинешь ниже трав!
Скифский сон
Ты ведаешь, что наши предки прежде,
внушая ужас, шли за ратью рать,
рабов и скот, и злато, и одежды
могли в столицах покоренных брать.
Все было просто — битвы и моленья,
и ясный взгляд навстречу небесам.
Бог даст врага, тот —
повод к наступленью,
а остальное ты добудешь сам.
Героев незадачливые внуки
сетей судьбы уже не рассечем,
и ценим бесполезные науки,
хотя все блага можно взять мечом.
***
Одна страна крепка купцами,
другой милы ее волхвы…
А третья славятся бойцами,
что век не склонят головы,
не ждут хвалы и царской платы,
и топчут травы, не ковры,
любые рассекают латы
наточенные топоры.
А кони, быстрые как птицы,
на Млечном пойманы Пути,
презрев преграды и границы,
готовы всадников нести.
Купцы на торг сдадут державу.
Волхвы уйдут в свои мечты.
Одни бойцы не примут права
клинки отбросить и щиты.
…Здесь мыслят просто и свирепо,
и вера твердая в очах,
что если даже рухнет небо,
его поднимут на плечах.
***
Вожак булыжник и дубину
держал уверенно в руках,
и племя было заедино,
и племя множилось в веках.
Он сильным был, за сильным право
на землю, данную судьбой…
В музее — скипетр и держава,
их древний смысл забыт толпой.
Соратнику
Тебя одного конвоиры ведут,
но нация вся под конвоем.
И длится и длится неправедный суд
над каждым бойцом и героем.
Состав преступления вечен и прост —
за волю Державы сражались.
А значит — решали еврейский вопрос,
как предки на это решались.
Еще не взрывали с собою пластид
навстречу кремлевским бандитам.
Но если законом считать геноцид,
то что же считать геноцидом?
И как бы, соратник, не кончился суд,
но сердце твое не ослепнет.
Следы от наручников все же сойдут,
а ненависть только окрепнет.
Причина одна у всемирных проблем.
Мы знамя борьбы не уроним.
И знаем — кого и когда и зачем
в горящие печи загоним.
Узники
Один сидит амбиций ради,
за прессой купленной следит,
полк адвокатов на зарплате
о покровителе галдит…
К другому — нет родни на "вольво"
и нет защитника-раба.
А если горько, если больно,
то мыслит он: "Моя борьба!"
Солдат Империи
Ты устал жить сражения ради,
вычислять и выслеживать смерть.
Ты устал, каменея в засаде,
сквозь чужие руины смотреть.
Ты устал в перекрестье прицела
чьи-то темные лица ловить.
Это тяжкое нужное дело —
бунт на южных границах давить,
где привал — неземная отрада,
где письмо — долгожданная весть…
Но Россия сказала: "Так надо".
И солдаты ответили: "Есть!"
Вкус промерзшего черствого хлеба,
старой карты потрепанный лист.
И скользит по чеченскому небу
след ракеты, как огненный хлыст.
Ты устал жить сражения ради,
но, наверное, выбора нет.
И шагают сквозь сумерки рати,
на погонах несущие свет.
ИгорьТюленев "Я НИ ЗА ЧТО Б В ПАРИЖЕ НЕ ОСТАЛСЯ"
ЛИОН
Россия, Сталин, Сталинград…
К.Симонов
Пантагрюэль, Гаргантюа, Вийон.
Фартовая поэтов каста!
Насмешкой острой враг сражен —
Поэты побеждали часто.
Ну минимум раз пять на дню.
Язык души, как соус "Чили"...
И с белошвейками игру
Нешуточную заводили.
Я в эти же попал края,
С Европы сдунув позолоту.
Вы все мне были бы друзья!
Жаль, не застал в живых вас что-то...
Но вышел в зал и стал читать
Стихи про русские морозы.
Про русский штык... Кривила "знать"
Парфюмом пахнущие рожи.
Был прав наш Симонов тогда —
Так вот оно лицо врага!
В том зале узком, словно склеп,
Увидел трезвыми глазами
Я свору тех, кто жрал наш хлеб,
Но пел чужими голосами.
Сидели здесь не на бобах,
В лицо мне, хмыкая, мычали.
Как челобитную в зубах
Бренд диссидентства зло держали.
Я мог бы просто прыгнуть в зал.
От бати эти кулачищи!
Но я друзьям пообещал
Не драться с выродками лично.
Тогда я вспомнил наугад —
" Россия, Русь..." — нет, не годится.
"Россия, Сталин, Сталинград!" —
А Сталина любой боится.
Подражание Вийону
В округе бродяг ведьмы злые,
Пыль вздыбив в памяти своей…
Все поголовно пожилые,
А были молоды! Ей-ей!
Недавно кошками с кровати
Скакали в новую кровать...
И падали мужские рати,
