Есть в предисловии и философская предпосылка к книге, где автор размышляет о двойственности человеческой личности, в частности своей собственной: "Сколько помню себя, во мне всегда были двое. Один судил-рядил, а другой стоял где-то рядом и частенько одёргивал первого" . Любопытны взаимоотношения между "я" и "анти-я", они всё время спорят друг с другом, дружат и враждуют одновременно. И их занимательный спор также ненавязчиво присутствует в книге, придавая ей живость. Поэтому она и называется - "Два в одном".
Марк Поднос, опираясь на многочисленные источники, формирует и своё отношение к персонажам. Вот, например, о Розанове: "Читал его, перечитывал. Поражался. Восхвалял. Поругивал. Искал общее. Находил. И снова терял" . Но перед нами, разумеется, не дневник читателя. А текст, анализирующий и личность писателя, и его творчество: "Всю жизнь он старался постичь, как из зерна дерево вырастает (на философском языке: из частного - общее). А оказалось, просто растёт, потенция такая - к росту. А вообще-то чем больше я вчитываюсь в Розанова, тем больше у меня возникает ощущение, что это наш русский Ф. Ницше" .
Надо заметить, личной жизни своих героев Марк Поднос касается очень деликатно, будь то история Розанова и его первой жены Аполлинарии Сусловой или взаимоотношения Дмитрия Мережковского, Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Философова. Речь-то ведь не об этом. Речь идёт прежде всего о том, что ценного было ими создано, в каких жанрах они работали. Например, лучшая книга Гиппиус, по мнению автора, - "Живые лица", а Мережковский, хотя и обладал завидной плодовитостью (написал аж 40 томов), интересен прежде всего как философ и религиозный мыслитель, а не как писатель, шедевров явно не создавший. Автор не оставляет без внимания и факт позорного выступления Мережковского на радио в Биаррице, где он приветствовал нападение Германии на Советский Союз, после чего многие в эмиграции отвернулись от него...
Тесно связана с Гиппиус и Мережковским и творческая судьба Николая Бердяева. Придуманный ими в начале XX века религиозно-философский журнал "Новый путь", где должны были публиковаться труды членов Религиозно-философского общества, вдохновителями коего тоже была эта пара, был трансформирован Бердяевым в "Вопросы жизни", правда, издание просуществовало совсем недолго...
Марк Поднос отмечает, что у Бердяева не было выраженной антисоветской позиции, хотя его дважды арестовывали и в итоге он вынужден был покинуть страну. Бердяев скорее аполитичен, его интересовали совсем другие вопросы: "Таков Бердяев. Он духовен, ибо без духовности в его представлении человек пуст, даже мёртв, хотя и материален. И Бог, и человек - творцы. Но первый творит сына своего - человека. Второй творит смысл. Поэтому смысл человеческой жизни в творчестве..."
Нельзя сказать, что в книге представлены какие-то новые факты, ценность её в другом: читатель имеет возможность ещё раз погрузиться в атмосферу Серебряного века, воссоздать которую спустя почти сто лет у автора получилось.
Теги: Марк Поднос , Два в одном , «Философский пароход»
Сидящий у костра в одиночестве
Игорь Штокман. Тень сердца: Рассказы. - М.: ИПО "У Никитских ворот", 2014. - 128 с. - 150 экз.
Поэзия и проза всегда отличались друг от друга. Поэзия - это не только рифма и ритм, но ещё и образы, символы, метафоры, аллегории. В прозе же обычно главенствует сюжет. Есть ещё жанр "стихотворение в прозе", но то бессюжетная проза, большей частью разделённая на некие ритмические отрывки.
Игорь Штокман ломает этот стереотип. Его сборник рассказов "Тень сердца" сложно назвать прозой в полном смысле этого слова. Потому что все его рассказы подёрнуты красотой поэзии. Поэтические образы следуют за читателем на протяжении всей книги.
Наверное, только Штокман может внести своеобразное очарование и в солдатскую попойку, и в одинокое сидение у костра. Именно здесь, у костра, и приходят самые важные мысли - мысли, способные изменить жизнь. Факультет журналистики МГУ и аспирантура Института мировой литературы дают о себе знать - слогом автор владеет отменно. Читатель мгновенно проникается тем волшебным духом, который не отпускает его во время чтения этих рассказов, а потом оставляет светло-горькое послевкусие.
Автор не даёт имён своим главным героям. Или пишет от первого лица, или именует их местоимением "он". У эпизодических и второстепенных персонажей иногда встречаются имена, а главный герой - всегда Он. Человек. Если и даст Штокман имя главному герою, то не сразу, а на второй-третьей странице. Читатель имеет право узнать имя героя только тогда, когда привыкнет к нему, сроднится с ним.
Образы и созданная ими атмосфера в творчестве Игоря Штокмана играют главенствующую роль, но в большинстве рассказов есть и сюжет. Это или воспоминания героя о прошлом, или случайное событие, или описание чьей-то жизни, или рассказ второстепенного персонажа. Как правило, на рассказ приходится всего одна сюжетная линия, длящаяся до своего логического завершения.
Помимо несомненной художественности рассказы Штокмана неизменно содержат этическую составляющую. В мире автора существуют безграничное добро и справедливость. В таком мире герой бесстрашно идёт в одиночку бороться с бандитами, а солдаты, не боясь последствий, избивают "стукача". Некоторые рассказы кажутся автобиографичными. Возникает чувство, что автор сам пережил всё то, о чём писал. И это возникает от умения писать правдоподобно, с точными деталями и необходимыми хорошему прозаику подробностями, когда любой вымысел кажется правдой. Автору свойственна острая наблюдательность, но не отстранённая, а чувственная, идущая от сердца, именно она формирует проникновенную интонацию текстов. Вспоминаются слова Георгия Адамовича: "Настоящее искусство должно быть сердечно и сдержанно". Именно так - сердцем, тонко чувствуя художественную меру эстетического и этического, и пишет Игорь Штокман.
Тамара ПУТИНЦЕВА
Теги: Игорь Штокман , Тень сердца
ПОЭЗИЯ
Сергей Нещеретов. Охапка. Тексты разных сторон. - М.: КРУГЪ, 2015. - 212 с. - 300 экз.
Поэтическая книга Сергея Нещеретова отразила на своих страницах различные грани творчества поэта, критика, исследователя и в каком-то смысле последователя имажинизма в наше время. Не зря его первый сборник так и назывался - "Хронический имажинист".
Творчество поэта отличается необычной образностью. Вот пример своеобразия поэта:
Пичуга, причисли кручину
к загадкам небесных дорог,
где стелет озона овчину
на мраморе туч тенорок.
Наверное, сейчас можно открыть тайну этой тяги к имажинизму: Сергей Нещеретов - внук замечательного поэта Серебряного века Михаила Зенкевича, который внёс свой вклад в поэтическую живопись столетия.
Вторая и третья части книги - это многочисленные рецензии на поэтов и исследователей нашего времени, в частности, на Генриха Сапгира, на книгу "о Вадиме Шершеневиче и не только" В.Ф. Дроздкова, о которой "ЛГ" в своё время писала.
Но, конечно, главное в книге Сергея Нещеретова - это стихи, зачастую краткие и афористичные:
Борцовской фигуре цилиндр - не балласт.
Искусство культуре развода не даст.
ПРОЗА
Герман Арутюнов. Часослов бытия. - М.: Наука, 2014. - 543 с. - 200 экз.
Одно из свойств человека - стремление думать и познавать. Некоторые могут опьяняться мыслями, как хорошим вином. И этот процесс, в отличие от настоящего опьянения, приносит только пользу.
Автор рассчитывает именно на такого читателя, жадного до новой информации или даже до старой, но поданной под другим углом. На читателя, который не боится полёта фантазии и может быть собеседником автору, причём в самом прямом смысле.
О чём эта книга? Обо всём. О богах - древних, как сама Земля, но забытых, о взаимоотношениях мужчин и женщин, о мистическом опыте, о стремлении найти своё место в мире, о классической музыке, о Средневековье и Возрождении, о музеях и картинах.
Автор живёт полной и насыщенной жизнью, в которой есть место и общению с друзьями и коллегами, и серьёзному - насколько может быть серьёзной сама тема - увлечению уфологией.
БИОГРАФИЯ
Элизабет Гаскелл. Жизнь Шарлотты Бронте. - М.: КоЛибри, 2015. - 503 с. - 3500 экз.
Книга посвящена одной из самых знаменитых в своё время писательниц - Шарлотте Бронте, чья история о простой гувернантке, сумевшей обрести своё счастье, до сих пор пользуется мировым успехом.
