Тот грех
До сих пор мне ночью снится:
Всё бегу я через лес
И в кармане прячу
Птицу.
Чарка
На фронт мужа провожала.
Молода
ещё
была.
Попросил налить он чарку,
а она не подала.
И всю жизнь о том жалела,
вплоть до нынешних времён.
В сорок третьем,
после плена,
был убит её Семён.
До войны любил он выпить
с мужиками допьяна.
Обнесла Семёна
чаркой
растреклятая война.
* * *
Ю.К.
Почти что нагишом
по лавочкам слоняться,
слыть местным чёлкашом,
фуфайкой прикрываться.
В поленнице опять
бутылочку заныкать.
___________________
Да боль бы продышать.
Да горе перемыкать.
* * *
Таскаю лет и зим обноски.
Себе на гроб стругаю доски.
Ищу сухой клочок земли.
Коплю на смертный день рубли,
Не зная, что же делать с ним,
С остатним временем моим.
* * *
Только ёлку разберёшь –
Надо снова собирать.
Помнишь наши брюки клёш?
Видишь, носят их опять.
Бесконечным в январе
Мне казаться будет год.
За год в мамином дворе
Кто-нибудь опять умрёт.
Даже в маленькой реке
Не кончается вода –
В прогоревшем котелке
Выкипела навсегда.
* * *
Когда с тобой впервые вместе
мы в летних сумерках гуляли
по парку разносились песни
в аллеи белки выбегали
светлели у прохожих лица
в ночь сумерки не
превращались
летали парами синицы
и сосны по
двое срастались.
* * *
За окном погоды нет,
Дождь в траву стекает с крыши.
И сквозь шум дождя я слышу
Ветра сбивчивый фальцет.
Записать бы мне его,
Словно барда, на пластинку.
Для меня, для одного,
Выдувал бы он грустинку.
***
Будущая бабочка ползёт –
совершить
испуганный
полёт.
Испугает бабочку сперва
скошенная
мёртвая
трава.
И пеньки отрубленных берёз
вцепятся
надгробьями
в откос.
Вдруг за ней погонится потом
злой любитель бабочек
с кнутом.
Зима
Седая ночь стоит как старость,
как старость
с болью нутряной.
А сосны тёмными остались –
средь них берёзы сединой.
Они ещё помолодеют,
окрасят космы
по весне.
И солнце летнее зардеет,
ещё надеюсь, на блесне.
Вот клюнет,
потяну щурёнка,
и затрепещет он в волне...
Но не родить уже ребёнка
моей стареющей жене.
* * *
Если солнце заслонить –
Пальцы красным высветит.
Мы и русские цари
Гнев небесный вызвали.
Небо ртутно,
Только тронь –
Сполохи да высверки.
Спи, спи, царь-огонь,
Спи, царица-искорка.
* * *
Не до хорошего –
мой потерялся пёс,
и дом заброшен,
и двор зарос.
Тын повалился.
Через огород
дрова соседи
возят круглый год.
Кому-то кто-то
скажет между дел:
– Хозяин помер или заболел...
Тын подниму.
Сыщу дурного пса.
Полы помою
после мертвеца.
* * *
В старых папкиных ботинках
сорок пятого размера
без шнурков
в ливень я бреду по лужам,
а вода всё прибывает.
Сон таков.
Вышел по воде на взгорок,
Чувствую – потоком сносит
под обрыв.
Как могу, сопротивляюсь,
но к откосу продвигаюсь,
едва жив.
И сквозь марево и ливень
на мосточке нешироком
блазнят мне
вечно ждущие кого-то
(такова у них забота)
Бог на ослике,
Смерть – на коне.
Мастерская молодых
Публикуем работу "Двор Пилата" студента-дипломника Московского государственного академического художественного института имени В.И. Сурикова Алексея Спиренкова (мастерская Юрия Алексеевича Шишкова).
Родился он в Краснодаре, там же окончил КХУ им. Коваленко. И в 2008 году поступил в МГХАИ им. В.И. Сурикова. Во многих работах А. Спиренкова присутствуют библейские сюжеты. Молодой художник активно участвует в российских и международных выставках вместе с известными мастерами. Он победитель выставки-конкурса «Мой родной край» (Фонд Святослава Рихтера – помощь отечественному искусству–2012).
Теги: современная поэзия
Недопроваренные переживания
Юрий Абросимов. Пожитки: Роман-дневник. - М.: Центрполиграф, 2013. – 253 с. – (Для тех, кто умеет читать). – 2000 экз.
Ну вот – опять. Опять называют романом то, что даже и повестью-то назвать трудно. "Пожитки" – разрозненные дневниковые записи, начиная с детства героя и кончая рождением дочки, спаянные, пожалуй, только естественной последовательностью временного хода (и здесь нет заслуги автора) и интонацией злорадной иронии. Есть обаятельные неудачники-недотёпы типа Хоботова из пьесы Зорина «Покровские ворота», а есть озлобленные, ненавидящие всё человечество и размышляющие о своей жизни так, как герой Юрия Абросимова: «Всё как-то через ж... Кроме секса, пожалуй. И иногда – кроме работы» . А так – о гражданах своей страны: «Абсолютное большинство жителей Страны отрицательной селекции – потомки смердов, в вольере которых случайно не заперли дверь. Иногда они предстают в виде фауны, иногда – в виде флоры. Равных слишком мало. Высшие, по которым с возрастом тоскуется всё чаще, остаются несбыточной мечтой» . Этакое ницшеанство, только лишённое изящества и оригинальности мысли. Спасительным для такого мироощущения могло бы оказаться чувство юмора, но у Абросимова оно напрочь отсутствует. Хотя вины автора в этом, конечно, нет – чувство юмора природно, как красота.
По-моему, стать зрелым человеком – это понять, что цинизм в принципе ущербен. Людей надобно жалеть, а не презирать. Впрочем, мы не имеем права навязывать автору что бы то ни было, поэтому поговорим лучше о художественном уровне текста.
Очень удобно назвать дневником то, что в принципе не имеет композиции. Дневник – это же вроде как что-то совершенно произвольное, необязательное, в его топку с успехом можно кинуть любые «недопроваренные переживания в глазах». «Пожитки» и есть такие «недопроваренные переживания». Копились они, копились много лет, варились в собственной желчи, покрывались коростой недовольства и разочарований, и вот – пожалуйста. Представился случай сделать из них книгу. Почему бы и нет? Ведь, как известно, каждый способен написать книгу о собственной жизни. А когда её особо и обрабатывать не надо, то задача ещё более облегчается.
Однако полной картины, увы, не получилось. Она могла получиться только при композиционной и мировоззренческой целостности. А их нет. Это тем более огорчительно, что автор человек не бездарный и не глупый, не лишённый необходимой писателю наблюдательности. И некоторые эпизоды тому свидетельство. Например, когда автор с нежностью описывает своего новорождённого ребёнка или то, как бабушка ловко и уютно лузгает семечки[?] Или вот такая достаточно убедительно прописанная рефлексия: «Пребывать одному хочется беспрестанно. Пребывать реально и долго. Просто чтобы вспомнить себя. Я ведь себя уже не помню почти! Я – потерянный человек. Моя личность похожа на тающее мороженое; когда-то имевшая жёсткую лаконичную форму, она всё больше расплывается лужицей по блюдцу» . Некий изъян зрения, по-другому не скажешь, не позволяет слепить, срастить разрозненные лоскутки впечатлений-чувствований в единое осмысленное полотно.
Кроме того, Абросимов, на мой взгляд, не столько не умеет, сколько ленится работать над текстом. Результат – подобные описания: «За порогом стояла беспородная тёлка лет тридцати, девяносто килограммов весом при росте метра в полтора. При том – паранормально плоская» . Эдакое лихое циничное письмо нынче в моде: дескать, вы все тут скучные смерды, а я, дерзкий и яркий, плевал на всё. Ну да, ну да.
В аннотации сказано, что данный текст – «литературная хроника, в духе писателей быта – от Довлатова до Буковски». Ничего общего у Абросимова ни с Довлатовым, ни с Буковски нет. У Довлатова было прекрасное чувство юмора, у Буковски – художественно оправданная дерзость, не переходящая, впрочем, в безвкусицу. У автора «Пожитков» проблемы со вкусом есть, а это, как правило, случается от отсутствия чувства меры. Чего только стоит одно описание первого оргазма! Цитировать, пожалуй, не буду из уважения к нашим читателям. Поражает и обилие «глубоких» философских изречений, тоже совершенно безвкусных. Ну, например, такое: «Остаётся уныло наблюдать за следующими поколениями, быть свидетелями того же самого дерьма, которого когда-то вволю нахлебался лично. Приходится с горечью убеждаться в том, что каждому возрасту – своё дерьмо. А бывают ещё такие какашки, без которых и возраст не возраст». Прямо-таки слова мудреца.
