— Прекрасная каюта. Неправда ли? — вдруг спросил я совершенно неожиданно… У меня отлично все приспособлено. Вот, например, посмотрите…
С этими словами я быстро встал, взялся за ручку двери ванной и внезапно открыл ее. Он сделал быстрое движение.
— Это моя ванная комната, — сказал я.
И опять свободным движением закрыл дверь.
Все это было сделано так неожиданно, быстро и непринужденно, что капитан «Буревестника» едва ли что увидал.
Затем я вежливо пригласил его осмотреть мои помещения, стараясь показать, что я всем очень доволен. Он должен был встать, чтобы все осмотреть. Он пытливо разглядывал, искал, не отозвавшись ни словом, хотя бы из вежливости.
— А теперь я покажу вам мой кабинет и спальню, идемте, — сказал я как можно громче и перешел в салон-столовую, а потом в спальню.
Он шел за мной и внимательно осматривал все кругом. Я напряг все силы и спокойно играл свою роль, как искусный актер.
Я показал ему все, что его интересовало. Мы побывали в каютах штурманов, были в парусной, кладовой и даже в лазарете, который помещался под кормой, в небольшом, очень низком помещении.
Когда я все показал ему и мы поднялись на палубу, то втайне я с облегчением вздохнул, но с достоинством проводил моего коллегу до самого трапа. Уже ступив на него, он вдруг остановился и странным, как будто виноватым тоном проговорил:
— Я хотел вам сказать… вы… вы… не должны думать о том…
Капитан «Буревестника» был скрытным и недоверчивым человеком, но все-таки я заметил, что он потрясен, почти убит.
Я не хотел ни с кем говорить о посещении капитана с «Буревестника». Однако, старший штурман выбрал момент и вызвал меня на разговор.
— Этот капитан, видимо, прекрасный человек, — заговорил он, подходя ко мне. — Его матросы рассказывали нашим удивительную историю, случившуюся у них на корабле. Я думаю, что вы слышали ее от самого капитана?
— Да.
— Страшная история. И всего нелепее то, что матросы того корабля уверяют, что их сбежавший штурман находится у нас. Они твердо в этом уверены. Вот нелепость-то!
Мы прохаживались по корме. Никого из матросов не было на палубе, так как было воскресенье.
— Здесь, капитан, вышло даже некоторое недоразумение. Наши матросы оскорбились. Да и действительно! — такие слухи. Хорошенько поразмыслив, пожалуй, ведь, и согласишься с ними. Не следует ли осмотреть угольную яму и поискать его там?.. Ведь он почти разбойник в глазах своего капитана. Я не думаю, чтобы он утопился. Как вы думаете, сэр?
— По-моему, ничего нельзя здесь предполагать наверное, — спокойно ответил я.
— Вы ничего не имеете против того, чтобы хорошенько поискать у вас на корабле?
— Конечно. Буду напротив, очень рад, если вы его найдете.
Затем я отправился к моему другу-двойнику, чтобы поделиться с ним впечатлениями сегодняшнего дня. Теперь положение становилось еще опаснее, после того, как матросы узнали эту историю. Поимка беглеца произвела бы скандал.
VI. Пассажир, спрятанный капитаном.
Когда я вошел к себе, стюарт накрывал на стол...
— Вы слышали что-нибудь? — был первый мой вопрос, когда мы очутились одни, в безопасности.
Вилькинс ответил мне самым задушевным шопотом:
— Слышал, слышал!..
В это время послышались шаги в кают-салоне и стук в мою дверь.
— Ветер на море достаточно окреп, чтобы итти под парусами, капитан.
— Позовите всех на палубу, — отдал я приказание через дверь, — я сейчас буду там сам.
Мы переглянулись. Взгляд Вилькинса говорил, как доволен он, что мы сейчас будем отходить от места, где он испытал столько мучительных и тяжелых переживаний. Ему, видимо, хотелось побыть со мной после этой радостной вести. Но долг призывал меня.
Я вышел на палубу. Ознакомившись со всеми необходимыми приготовлениями и найдя все в порядке, я отдал приказание, и мы снялись с якоря.
В первый раз я вел этот корабль. Чувства тревоги и радости чередовались во мне, Я чувствовал, что за мной следят, порой терялся и делал промахи. То, что раньше я делал легко, теперь меня затрудняло. Но в то же время я не чувствовал себя одиноким среди всех этих чужих мне людей: невольно мои мысли обращались к спрятанному другу, и мне казалось, что мы командуем вместе.
На второй день по выходе нашего корабля я шел в туфлях с палубы и остановился в дверях буфетной. Стюарт что-то делал, обернувшись ко мне спиной. Я окликнул его.
Услыхав мой голос, он вздрогнул всем телом. Его охватил такой ужас, как будто он увидел меня выходящим из могилы. Руки его вздрогнули, чайная чашка упала у него из рук и разбилась.
— Что с вами, Джемс? — спросил я удивленно.
Он был совершенно растерян и тупо глядел на меня.
— Простите, пожалуйста, это вы… — слабо пролепетал он.
— Конечно, я, — ответил я с удивлением.
— Я полагал, что вы в вашей каюте.
— Как видите, я здесь.
— Нет, сэр, я слышал, как вы ходили там минуту тому назад. Я вас уверяю, и… Это так страшно, так страшно… Кажется, я даже видел вас…
Оставив стюарта, я прошел в свою каюту, но ничего не сказал об этом моему двойнику. Что удивительного, если он хотел расправить онемевшие от неподвижности члены, встал и случайно стукнул чем-нибудь или подошел к иллюминатору, чтобы посмотреть на море.
Вилькинс казался больным и разбитым, но держался, как истый джентльмен, и, владея собой, сохранял наружное спокойствие. Большею частью он сидел в ванной, находя это место более безопасным, так как туда никто не входил после того, как стюарт оканчивал ее уборку. Иногда он сидел на полу, прижав колени к груди, а иной раз я находил его сидящим на складном парусиновом стуле. Ночью он скрывался в мою постель, и мы шептались с ним под равномерные шаги вахтенного, который ходил над нашими головами по палубе. Питался он консервами, которые случайно оказались в ящиках моего кабинета и спальни. Иногда мне удавалось принести ему сухарей с нашего стола.
На четвертый день по выходе из порта мы были в восточной части Сиамского залива и беспрерывно лавировали с галса на галс, желая спуститься на юг, при тихом бризе, по гладкому, как стекло, морю.
В этот несчастный день мы, как и всегда в это время, сидели за вечерним столом в кают-компании. Стюарт, которого я уже почти ненавидел, поставил нам на стол принесенные блюда и выбежал вон. Скоро он зашел опять, но, вспомнив, что моя куртка, промокшая от налетевшего шквала, сохнет снаружи, быстро выбежал и вновь вернулся с нею. Ничего не подозревая, он сделал шаг по направлению к моей спальне. Я не мог больше владеть собой.
— Джемс! — заревел я во весь голос.
Все так и подпрыгнули, а младший штурман постучал себя пальцем в лоб. намекая стюарту, что у капитана «не все дома».
— Есть, капитан, — торопливо повернувшись ко мне, пробормотал весь бледный стюарт…
Этот невызванный ничем окрик и моя придирчивость, казалось, утверждали его в мысли о моей ненормальности.
— Куда вы несете эту куртку?
— В вашу спальню, сэр.
— Разве надвигается другой шквал?
— Не могу вам сказать наверное, сэр. Если угодно, я пойду, посмотрю.
— Нет, не нужно.
Штурмана не поднимали глаз от своих тарелок, а губы их судорожно шевелились.
— Джемс! — заревел я во весь голос. — Куда вы несете куртку?
Я думал, что стюарт, повесив мою куртку, уйдет. Вдруг стюарт отворил дверь в ванную комнату.
— Конец, — быстро промелькнуло в моем мозгу.
У меня сдавило горло. Я ждал, что раздастся дикий крик… Хотел встать, — и не мог. Все замерло, не слышно было ни одного звука. Я никогда раньше не переживал такого жуткого момента… Не знаю, что бы я сделал, если бы через минуту слуга не вышел спокойно из ванной и, затворив за собою дверь, не стал спокойно вблизи стола, ожидая приказаний.
Я положил нож и вилку и бессильно откинулся на спинку стула. У меня кружилась голова. Немного погодя я мог спокойно заговорить. Я отдал распоряжение старшему штурману, чтобы он сам без меня сделал поворот корабля на другой галс в восемь часов.
— Я не выйду на палубу, — сказал я, — думаю лечь отдохнуть. И прошу не беспокоить меня до полуночи, если ветер не переменится.
Тихо войдя в свою каюту, я зажег лампу, так как там было темно, и с минуту не решался осмотреться кругом.
Наконец, я увидал своего друга. Он стоял, как трость, в узком проходе передней моей спальни. Этому трудно было поверить, но, однако, это было так. Он поднял руку, заметив мой испуг.
— Фу!.. Как счастливо обошлось, — взволнованно произнес он.
— Я сам не ожидал, — ответил я.
— Я слышал, как стюарт входил сюда, и едва успел скрыться, — шептал он мне на ухо. — Он только отворил дверь и просунул голову, чтобы повесить куртку…
