Лужков задумался об участии в президентской гонке в то время, когда в российской политике образовался вакуум власти. Ельцин болел, его власть в значительной степени подорвал экономический кризис, и он не выбрал себе преемника. Олигархи, особенно Березовский, были обеспокоены тем, что могут лишиться доставшихся им фантастических богатств и собственности. Особенно их беспокоило то, что после следующих выборов из-за отсутствия альтернативы в Кремль придет Лужков и распространит московскую модель на Россию. Им не нравилась модель Лужкова, при которой он был боссом, а они — просителями. Но Кремль — Ельцин, его аппарат и близкие к нему олигархи не знали, как заполнить вакуум власти. Через несколько месяцев после падения рубля они испытывали неуверенность, страх и растерянность.
У Лужкова имелись свои недостатки. Баллотируясь на пост президента в России, необходимо было обладать определенными чертами характера, быть борцом и политиком, подобно Ельцину постоянно думать о власти. Лужков не был таким политическим деятелем. Он считал себя “хозяином”, которому необходимо было участвовать в политике для достижения хозяйственного успеха, для получения тактического преимущества. Лужков создал в Москве систему, отвечавшую его собственным интересам, политическую машину, не допускавшую конкуренции с его властью. Он получал высокие оценки в ходе опросов общественного мнения, его хвалили в газетах. Нет сомнения в том, что он действительно пользовался популярностью и всегда был хорошо защищен. Выйти на национальную политическую сцену для Лужкова значило выйти за пределы Москвы, покинуть территорию, которую он контролировал, и оказаться на новой, незнакомой территории.
Лужков попытался сделать это, но уже с самого начала каждый шаг давался ему с трудом. Ему следовало бы заручиться поддержкой Ельцина или, по крайней мере, держаться подальше от непредсказуемого президента и его ближайшего окружения. Вместо этого Лужков тут же направил свои орудия на Ельцина и открыл огонь, заявляя, что Ельцин не может оставаться президентом. Когда в октябре из Кремля поступило сообщение, что у Ельцина бронхит и он находится в загородной резиденции под Москвой, Лужков сказал: “Короткая болезнь — это одно, но если человек не может работать и выполнять свои обязанности, то нужно найти силу и смелость, чтобы сказать об этом”.
Лужков и Ельцин в прошлом были союзниками. В годы перестройки Ельцин выбрал именно Лужкова из множества московских чиновников. Лужков был на стороне Ельцина в 1993 году во время конфронтации с парламентом; они вместе участвовали в предвыборной кампании 1996 года. Но теперь Лужков с головой погрузился в конфликт не только лично с Ельциным, но и с президентским окружением, группой, к которой примыкал Березовский. Их ожидало гораздо более ожесточенное сражение, чем мог себе представить Лужков. В тревожной обстановке начала 1999 года произошло несколько событий, испугавших ближайшее окружение Ельцина, в том числе Березовского. В результате Лужков попал в список врагов Кремля. И люди, близкие к Ельцину, решили лишить Лужкова возможности стать его преемником.
В то время Березовскому снова пришлось перейти в оборону. На этот раз его противником оказался премьер-министр Евгений Примаков. Примаков был закаленным боевым конем еще в советские времена. Его экономическая политика начала 1999 года заключалась в сохранении статус-кво, что привело к периоду относительного спокойствия после суматохи кризиса. Но в отношении Березовского Примаков проявлял меньше сдержанности. Он сразу взял след и начал преследовать олигарха. Когда Дума утвердила решение об амнистии, освободив 94 000 заключенных, Примаков заявил на заседании кабинета министров, состоявшемся 28 января 1999 года: “Мы освобождаем место для тех, кого собираемся посадить, — людей, совершивших экономические преступления”. Через несколько дней сотрудники прокуратуры и вооруженные люди в камуфляже и черных масках совершили рейды на компании Березовского в Москве — штаб-квартиры “Сибнефти” и офис “Аэрофлота”. Смысл происходившего был ясен: началась охота на Березовского.
В здании “Сибнефти” люди в масках захватили коробки с документами небольшой компании “Атолл”, якобы являвшейся службой безопасности Березовского. Одна из наиболее лояльных по отношению к Лужкову газет, популярная газета “Московский комсомолец”, сообщила, что, по мнению следователей, Березовский использовал “Атолл”, чтобы шпионить за семьей Ельцина, включая дочь Ельцина Татьяну Дьяченко. Березовский полагал, что Примаков лично приказал начать расследование и выписать ордер на его арест. Позже Березовский пришел к Примакову, но тот отрицал свою причастность к преследованию олигарха. Как сказал мне Березовский, в тот момент, когда напряжение в кабинете Примакова выросло до предела, он достал из кармана своего пиджака документ, доказывающий, что Примаков лично приказал начать расследование. По словам Березовского, при этом присутствовал бывший премьер-министр Черномырдин, который был настолько ошеломлен и смущен, что встал из-за стола и поспешно вышел из кабинета. Смущение Черномырдина было понятно: Березовскому удалось получить копию секретного приказа премьер-министра{582}.
В то время как Примаков преследовал Березовского, разразился новый скандал, еще более усиливший паранойю в окружении Ельцина. В новом скандале был замешан генеральный прокурор Юрий Скуратов, расследовавший дело о коррупции в Кремле. Имелись основания подозревать, что швейцарская строительная компания “Мабетекс”, выполнявшая ремонтные работы в Кремле, выплачивала “откаты” людям из ближайшего окружения Ельцина.
Скуратов — личность довольно бесцветная, и его деятельность на посту главного стража закона в годы дикого капитализма в России была чрезвычайно неэффективной, несмотря на имевшиеся у него широкие полномочия. Он не привлек к ответственности ни одного крупного коррупционера, не раскрыл ни одно из громких заказных убийств. Вдобавок у Скуратова возникли личные проблемы. Кто-то снял скрытой камерой на видеопленку, как он посещал двух проституток. Пленку использовали, чтобы шантажировать его.
В тот же день, когда был совершен обыск в офисе “Сибнефти”, Ельцин резко потребовал, чтобы Скуратов ушел в отставку. Копия видеопленки попала на государственный телевизионный канал. Сначала Скуратов согласился уйти в отставку, но потом передумал и решил бороться. В отчаянной попытке спасти себя Скуратов начал предавать гласности материалы незаконченных расследований, включая расследование, связанное с контрактами на проведение ремонта в Кремле. Скуратов был противоречивой и вызывавшей раздражение фигурой, его намеки относительно коррупции никогда не заканчивались конкретными судебными делами. Тем не менее одного упоминания о Скуратове и его расследовании дела “Мабетекс” было достаточно, чтобы вызвать панику у кремлевской команды.
Дело Скуратова, обыски в фирмах Березовского, последствия резкого падения рубля, обещания Примакова посадить магнатов в тюрьму и начало президентской кампании Лужкова — все это случилось за считанные месяцы. Оглядываясь назад, можно сказать, что эти события повлекли целую цепь последствий. Скуратов предал огласке сведения, компрометирующие кремлевскую семью, встревожив окружение Ельцина. Лужков воспользовался этими обвинениями, сказав, что прокурору нужно позволить продолжить расследования, чем настроил против себя Ельцина и его помощников. В ответ Березовский и Кремль предприняли попытку разделаться с Лужковым[60].
За делом Скуратова последовала выдача ордера на арест Березовского, обвиненного прокуратурой 5 апреля в злоупотреблениях с выручкой “Аэрофлота” от продажи билетов за границей. Березовский ответил, что “ни одного дня не работал в “Аэрофлоте”. Это замечание соответствовало действительности, но не имело отношения к существу дела. Березовскому не нужно было работать в “Аэрофлоте”, чтобы выкачивать иностранную валюту, заработанную компанией. Новость о выдаче ордера на арест стала серьезным ударом по Березовскому, который в то время находился во Франции. Обыски, расследования, ордер на арест — все это было немыслимо для человека, который так часто и с такой легкостью проходил по коридорам власти. Кроме того, 4 марта Березовский лишился должности исполнительного секретаря Содружества Независимых Государств.
Весна оказалась беспокойным временем для ближайшего окружения Ельцина. Скуратов угрожал новыми разоблачениями. Березовскому грозил арест. В мае фракция коммунистов в Думе предприняла попытку объявить импичмент Ельцину. Затея с импичментом провалилась, но ходили слухи, что Кремлю или его союзникам из крупных корпораций каждый голос в поддержку больного президента обошелся в 30 000 долларов.
