Что ж вы, Владимир Клавдиевич, взглянули на обувь, а не в лицо убитому? Так и не взглянули б. Но: «Рабочие подошли к Дерсу и сняли с него рогожку. Прорвавшийся сквозь густую хвою солнечный луч упал на землю и озарил лицо покойника. Оно почти не изменилось»[32]. Но всё-таки изменилось?
Надо полагать, опытному диверсанту найти в тайге похожего на себя китайца, убить и переодеть в свою одежду не составляло никакого труда… А визитка? Конечно же, конечно же, оставлена на трупе! Именно для этого, а не для чего-то ещё и выдал Арсеньев визитку своему «Дерсу». «Элементарно, Ватсон!» — как сказал бы Шерлок Холмс.
Честно говоря, это место в записках «борца со шпионами» похоже на зашифрованный отчёт. В действительности-то всё было совсем не так. Вот, что мы нашли в воспоминаниях жены путешественника — Анны:
«Дерсу ушёл от нас, когда Володя был в лесу. Потом мы узнали, что 13 марта 1908 года каторжники, добывающие гранит на Хехцире (горы в окрестностях Хабаровска. — О.Г.), убили Дерсу из-за его винтовки.
Осенью 1908 года Володя вернулся из короткой экспедиции, ходил под Хабаровск. Я ему говорила, что Дерсу погиб, сначала Володя не поверил. Он сразу на Корфовскую, это в 25 километрах от нас. Могилу Володя не нашёл. Они искали вместе с Дзюлем, другом Володи, начальником станции Корфовская. Через сутки Володя вернулся, утомлён, огорчён. Траурное настроение. «Мой Дерсук исчез». Следствия не было. Тогда жизнь инородца не ценилась»[33].
Любая информация о жизни и деятельности Арсеньева предавалась гласности, а вот воспоминания его жены почему-то ждали публикации более полувека.
…Высказывания «Дерсу» о жизни растений и животных выдают в нём синтоиста-«язычника», т. е. японца. «Дерсу» прямо-таки переигрывал со своим панпсихизмом — это слово в синтоизме обозначает наделение разумом всего, что окружает человека: животных, растений и даже камней. В кинофильме Акиры Куросава «Дерсу Узала» это подчёркивается очень выпукло.
Но нет ни одной научной работы о религии и мировоззрении приамурских народцев, в которых цитировались бы афоризмы «от Дерсу». А ведь, казалось бы, какой кладезь! Куросава неспроста загорелся снимать этот фильм (1975). Чтобы отметить 100-летие со дня рождения до сих пор засекреченного шпиона?
О высоком уровне японской разведки немало написано. Известно, что командующий японским военным флотом адмирал Того, желая убедиться в правильности выбранной им тактики ведения войны с русскими, лично вёл разведку в Порт-Артуре, работая в качестве «золотаря», т. е. чистил уборные в русских солдатских и офицерских казармах.
Подготовку японского шпиона, проникшего в Петербург под видом раненого русского офицера, показал писатель А.И. Куприн в рассказе «Штабс-капитан Рыбников». Рыбникова подозревали, но так и не смогли разоблачить агенты русской разведки, пока этому не посодействовала проститутка в борделе, услышавшая, как её клиент вдруг закричал во сне «Банзай!»[34].
Весной 1920 г. командующий партизанской Красной армии Яков Иванович Тряпицын, отступающий перед угрозой японского военного десанта, покидал со своим штабом Николаевск-на-Амуре. В качестве проводника он имел неосторожность нанять подвернувшегося под руку тунгуса.
«Проводник» двадцать двое (!) суток водил отряд по тайге, хотя пройти надо было по достаточно обжитой местности всего 400 км (до посёлка золотодобытчиков Керби; ныне это посёлок им. Полины Осипенко). Без сомнения, ловко изображал из себя природного следопыта японский лазутчик. Потерянного времени оказалось достаточно, чтобы в среде беженцев, скопившихся в пос. Керби на р. Амгунь другим японским лазутчикам вызвать озлобление против Тряпицына, а затем осудить и расстрелять его со всем штабом.
Другой образ таёжного проводника подарил дальневосточной литературе писатель Гр. Федосеев («Смерть меня подождёт», «В тисках Джугдыра», «Тропою испытаний», и др.), в качестве топографа-геодезиста наносившего на карту север Хабаровского края в 1950–1960 гг. Это эвенк Улукиткан.
«Геодезистам и топографам благодаря Улукиткану удалось сохранить на карте этого региона названия рек, озёр, хребтов»[35]. А где топонимы, зафиксированные В.К. Арсеньевым со слов его проводника?
К моей маме, Лахмостовой Зое Леонтьевне, всю жизнь проработавшей наблюдателем метеопоста в нижнем течении реки Бикин (один из правых притоков Уссури) в черте посёлка Лесопильное, нередко наезжал с верховьев Бикина её начальник, техник-метеоролог — удэгеец (а может быть, таз) по фамилии Уза (само собой, без окончания «-ла», которое идёт из китайского языка и означает «старик»).
Уза — это имя одного из родов народа Удэ. Если Дерсу УЗАла не японский шпион, то к роду Уза он не может не принадлежать; и потому мне показалось странным, почему техник-метеоролог Уза за много лет ни разу не загордился столь знаменитым родственником, почему в удэгейском национальном посёлке Красный Яр в верховьях Бикина до сих пор нет памятника Дерсу?
Когда я однажды попросил техника рассказать о Дерсу, то Уза вдруг побледнел, странно посмотрел на меня и ничего не ответил. Надо полагать, перебирали они, современные удэгейцы (или тазы), своих умерших родственников досконально, но безрезультатно: не было в роду Уза Дерсу Узала. Никогда.
Побледнел и промолчал техник Уза потому, видимо, что получил инструктаж «не болтать» от Приморского КГБ…
Здесь стоит рассказать, какая в связи с деятельностью В.К. Арсеньева топонимическая драма ожидала Приморье в наши дни…
В старой сумке я держу карты Российской Федерации. Вынимаю на досуге первую попавшуюся. Оказалась — Свердловской области. Смотрю, и глаза разбегаются от множества названий рек, озёр, возвышенностей, проникнуть в смысл которых современному человеку практически невозможно. Здесь реки: Реж, Лямиа, Тагил, Ницца, Кирга, Пышма, Лозьва, Саска, Ёлва и т. д.; озёра: Ваткатур, Синтур, Куртугуз и т. д. Точь-в-точь такая же картина на картах всей Руси от берегов Тихого океана до Балтики.
Непонятны они потому, что возникли в глубочайшей древности, придуманы были по теперь забытым лингвистическим законам. Обычно «учёные»-топографы находят созвучные этим именам слова в лексиконе какой-нибудь малой народности и «переводят» на русский язык. Получается смешно, коряво, нелепо, но, тем не менее, так принято.
Но! О том, какое значение они имеют в познании тайн истории России, говорит открытие, сделанное доктором исторических наук, лауреатом премии им. Дж. Неру Н.Р. Гусевой и канд. ист. наук С.В. Жарниковой.
Оказывается, многие названия рек на европейском Севере Руси продублированы в… Индии, а если и не продублированы, то легко переводятся на современный русский при помощи санскрита — одного из диалектов древнеславянского. И ничего сверхъестественного в этом нет, потому что древнеиндийскую цивилизацию основали когда-то славяно-русы, часть которых ушла в будущую Индию с Русского Севера.
«На Русском Севере по сей день можно встретить названия рек, явно связанные с санскритом, объясняемые только при помощи древнего языка арьев — санскрита, так же как названия многих деревень и сёл»[36].
Вот «индийские» имена рек Архангельской и Вологодской областей: Ганга, Гавиньга, Гангрека, Гангозеро, Гавяна, Индога, Индига, Калия, Лала, Лакшма, Сумера, Тара и т. д., и т. п. (названия даются по картам, взятым из дореволюционных изданий).
Не сомневаюсь в том, что остальные топонимы Руси, в том числе и на Урале, со временем получат доказательства их русского происхождения.
И какой вред нанёс бы некий реформатор, взявшийся стирать топонимы с карты России! А если бы такое однажды произошло, то легко представить ужас людей, однажды проснувшихся на берегах не Волги, а, предположим, реки Глинистой, не Ангары, а реки Хариузной и т. п.
Примерно такую ситуацию пережили жители Приморского края, когда в конце 1980-х гг. вдруг увидели, что на картах, дорожных указателях, в газетах, официальных документах десятки и сотни рек, ручьёв, сопок, падей стали вдруг называться «не так».
Частично некоторые топонимы Приморья (Иман, Тетюхе, Манзовка, Сучан и др.) были ликвидированы сразу после известных событий на уссурийском речном острове Даманский в 1969 г. Населению вполголоса власти дали понять, что сделано это было потому, что названия эти китайского происхождения, что «китайцам не надо давать повода для территориальных притязаний».
Тотальная и гораздо более дорогостоящая акция конца 1980-х гг. (под шумок «перестроечной» вакханалии) была проведена тоже втайне от населения и неизвестно по чьей инициатиВс.
Действительно, карта Приморья до её переписывания, была «нафарширована» китайскими названиями. Как уже сказано выше, «наградил» ими эти исконно русские земли ни кто иной, как писатель и путешественник, топограф и географ-краевед В.К. Арсеньев. Может быть, мы к нему слишком предвзяты? Тогда всмотримся в его топонимическое творчество ещё раз. Вот как, к примеру, кладёт он на карту бассейн реки Иман (ныне это река Бол. Уссурка):
