Её сын Эммануэль унаследовал бойкое материнское перо. И вот сейчас он написал своего пятисотстраничного "Лимонова", почуяв выигрышную тему, - и не проиграл. Его "Лимонов" красуется в книжных магазинах на стендах самых бойких рейтинговых продаж. Жанр книги трудно определить. Не публицистика, но и романом не назовёшь. Сам же Каррер в своих интервью обозначает подобный жанр весьма туманным словом "повествование", поскольку за основу книги им взяты вполне реальные факты, хотя и поданные в стиле многослойного (и многословного) репортажа. Дело в том, что во Франции такие развёрнутые репортажи - товар чрезвычайно ходкий. Нет здесь ни единого мало-мальски уважающего себя издателя, который не выпускал бы в год хотя бы одну такую книгу.
[?]Театр начинается с вешалки, а повествование - зачастую с цитаты, определяющей общую тональность. В качестве такого "запева" к своей книге Э. Каррер поместил высказывание Владимира Путина. Но оно - фальшивка. Стоит не полениться и проверить. У Каррера: "У того, кто не жалеет о крахе коммунизма, нет сердца. А у того, кто хочет восстановить коммунизм в прежнем виде, - нет головы". А у Путина: "У того, кто не жалеет о крахе Советского Союза, нет сердца. А у того, кто хочет восстановить Советский Союз в прежнем виде, - нет головы". В изначальной цитате речь не о советском строе, не о застое и политбюро - но распаде Советского Союза и восстановлении Российской империи. В общем, цитаты государственных мужей перевирать не стоит, а если уж при этом полностью искажается смысл, тем более. И именно искажения (сознательные либо случайные) всякого рода, увы, заполняют всю эту книгу.
Старые левые
[?]У меня в Париже на стене фотография начала 70-х: там в торжественных позах, с нарочито застывшими лицами - пятеро. В маоистской косоворотке - сатирик Вагрич Бахчанян; наголо обритый, в элегантном свитере Игорь Холин; в строгом пиджаке Генрих Сапгир; в чёрных очках Владислав Лён; и в центре, в кудрях и при бабочке, - Эдуард Лимонов - автор самой идеи. "Давайте сфотографируемся вместе, как актёры Художественного театра", - предложил Лимонов. На старом Арбате отыскалась мастерская, где фотограф снимал допотопной камерой чуть не с негативами на стёклышках[?]
Это фото - своего рода символ неразрывной (как тогда казалось) связи небольшой пёстрой горстки "левых" (как их тогда называли) поэтов и художников. Полноправным членом этого московского художественного сообщества и стал прибывший из Харькова поэт Эдуард Лимонов.
Я Лимонова знаю с самых его первых шагов по Первопрестольной. Он частенько являлся с тетрадью стихов к нам на улицу Щепкина. С ним была грустная Анна, зрелая женщина в бархатном платьице с кружевным воротничком, как у трёхлетней девочки, которая приехала за ним из Харькова. А знакомство Эдуарда с Еленой произошло на моём дне рождения. "Прекрасная Елена" (для своих Козлик - по девичьей фамилии Козлова), вся в Диоре, явилась тогда с мужем Витей, некрасивым, добрым и богатым. А Эдуард, что называется, пришёл, увидел, победил - хотя и не сразу[?] Ранним утром Эдик является к нам прямиком из близлежащего Склифа (так называют Институт им. Склифософского). Бледный до синевы, с перевязанными запястьями. Трясясь, пьёт на кухне чай. "Я сегодня ночью на кухне у Елены перерезал себе вены, - сообщает он мне. - Я её караулил во дворе. Они пришли ночью, с актёром К. Я вошёл за ними в их съёмную квартиру. Прошёл на кухню. Сидел и думал: кого убить? Собаку? Жалко. Его, её? Посадят. И решил: убью себя, но не до конца, а чтобы спасли[?] Резанул ножом по вене - кровь брызнула даже на потолок. Они прибежали, стянули мне запястья её кружевным пеньюаром и всю ночь стирали кровь на кухне. Кровь надо было стереть побыстрее, потому что утром возвращался её муж из Варшавы. Потом меня отвезли в Склифософского[?] Ну что мне делать?" "Да ведь ты счастливец, Эдик, - сказала я. - Ты нашёл идеального партнёра по играм - Елену. С ней ты мог бы играть до конца дней. Ведь в твоей жизни всё игра - всё, что есть, и всё, что будет[?]" Так оно и произошло в дальнейшем. Так оно и происходит.
Словом, мы общались теснейшим образом. А на страницах книги Каррера я с изумлением натыкаюсь на такие вот перлы: "Хитрый Сапгир писал о медвежатах, и у него была шикарная квартира, дача, в гости ходили братья Михалковы (sic!)". Дорогой мой Эдичка! Ну, не бывало их у нас, ни порознь, ни вместе! И своей дачи, увы, тоже не было. Приходил к нам ты. А вместе с тобой - друзья-смогисты. Вы же были одной компанией, ходили ордой, виделись почти ежедневно! А в книге - такое высказывание: "Битники в США остались, а СМОГ нет". Ты ли это, Эдичка?! Понятно, что твоими кумирами ещё по Харькову были Гинзбург, Уорхолл, Керуак. Но всё-таки зачем лягать Губанова, Алейникова, компатриотов, собратьев? Это несправедливо. Ведь они твои бывшие друзья.
Тройная решка
[?]"Ну что мне делать? - задаёт мне вопрос Козлик. - Я люблю Лимонова, но от Вити уйти не решаюсь!" "А ты брось монетку, - советую я. - Орёл - Витя. Решка - Лимонов". Приняв мой совет за чистую монету, Козлик бросает монетку трижды - три раза выпадает решка. Продолжение общеизвестно: свадьба, венчание в Брюсовской церкви, и вскоре, осенью 1974-го, для них задул ветер эмиграции, выдул из страны, перенёс через океан. А полтора года спустя к нам через океан перелетел в обратную сторону манускрипт романа "Это я, Эдичка". С каким восторгом, взахлёб, читала наша компания современный плутовской роман, подобный "Жиль Блазу". Ведь именно "Эдичка" и прописал Лимонова в мировой литературе, как Набокова - "Лолита"[?]
Затем, в 80-м, я увидела Лимонова уже в Париже. "Париж - вялый город" - так, весьма самонадеянно, высказывался "заокеанский" пикарро. Заметим, что впервые "Эдичка" был издан именно в Париже, по-русски, в скромном альманахе "Ковчег" (издатели - Н. Боков и А. Крон). Тогда всем казалось, что публикация неминуемо повлечёт за собой скандал в эмигрантских кругах[?] Но произошло нечто другое, а именно - успех в мировом масштабе благодаря бесстрашному издателю Маркиза де Сада Поверу. Без Повера ничего не было бы. Это он придумал ошеломляющий заголовок "Русские поэты предпочитают больших негров".
О 14-летнем парижском периоде автор "Лимонова" повествует как-то однобоко. Он хранит молчание о парижском русском окружении Лимонова. Говорится лишь о новой подруге, Наталье Медведевой, либо о знаменитостях, таких как Жан Эдерн-Алье, глава газеты "Международный Идиот", и его блистательном кружке интеллектуалов. При этом за скобками оказались такие значимые фигуры, как М. Шемякин, В. Бруй, И. Андреев и пр. И это не совсем случайно: герою книги групповой портрет отныне не нужен. Ему вообще не нужен более разговор и общение на равных - как не нужен объективный взгляд на себя. Оттого его нынешнее окружение - малолетки-нацболы.
Что до российского рассеяния в окружении Лимонова, автор пишет, что-де убрал множество пассажей, "чтобы сократить листаж". А жаль. Читать о реальных людях было бы куда интереснее, нежели давиться бесконечными "политологическими" экскурсами, газетными компиляциями, притом с фактическими ошибками и прямыми искажениями непреложных фактов!
Помимо перевранной цитаты (см. выше) в книге Э. Каррера вообще перебор дезинформации всякого рода. Ну для чего, например, нью-йоркское "Новое русское слово", старейшая газета русского зарубежья, переименовано в "Русское дело"; и чего ради его тогдашний глава, почтеннейший Андрей Седых, окрещён неким Михаилом Бозбородых? В любом случае это мелко, глупо и недостойно.
В изложении исторических фактов налицо неряшливость c переходом в хаос. Автор ничтоже сумняшеся пишет о генерале Власове: "У Власова была белая армия, выступившая на стороне немцев (sic!)". Хотя власовцы, в основном советские военнопленные, просто стремились вырваться из немецкого концлагеря, чтобы избежать невыносимых условий. Конечно, к Власову примкнула часть белоэмигрантов - например, казачий генерал П.Н. Краснов, который, как известно, затем наотрез отказался подчиняться "бывшему красному генералу".
Другой пример. Описывая ситуацию в Молдавии, Каррер показывает опять-таки полное незнание. С простотой римлянина он пишет - мол, Сталин забрал часть Румынии после Второй мировой. А ведь Молдавия - бывшая Бессарабия, некогда часть Оттоманской империи, отошла к России ещё в 1812 году. А Румынии она принадлежала всего каких-то 20 лет и вновь отошла к СССР по пресловутому пакту Молотова - Риббентропа. Что касается Приднестровья, это вовсе не часть Бессарабии, а бывшая автономная Молдавская область в составе Украины, где подавляющее большинство населения говорит по-русски. И естественно, что Лимонов выступает за русских.
Без воображения
В книге Каррер отчасти кокетливо позиционирует себя как обыватель в надежде, что ему возразят. А он и есть обыватель, конформист. В отношении сербских событий он заодно с ангажированными французскими интеллектуалами, чьи антисербские настроения "политкорректно" разделяет. Французское общественное мнение в массе дьяволизирует сербов. А Лимонов выступил на стороне "сербских братьев", участвовал в 1991-1993 гг. в трёх сербских войнах (Вуковар, Босния, Книнская Краина).
