хвалебное описание результатов в научных статьях. Они посовещались и подали совместную жалобу руководству Каролинского института. Вместо изумления и беспокойства они столкнулись с полным игнорированием, их пытались заставить замолчать. Институт даже сообщил о врачах в полицию: мол, просматривая медицинские записи пациентов, те нарушили политику конфиденциальности (эти обвинения были быстро сняты) [149]. Однако в конце концов институтская верхушка поддалась давлению и пригласила независимого исследователя – профессора из расположенного неподалеку Уппсальского университета – расследовать эти заявления.
Его отчет, подготовленный к маю 2015 года и насчитывавший двадцать тысяч слов, показал абсолютно однозначно: Маккиарини “виновен в недобросовестной научной практике” по нескольким пунктам [150]. В семи своих статьях Маккиарини неправомерно утверждал, что состояние пациентов улучшалось, хотя необходимые проверки даже не проводились; неверно указывал периоды наблюдения, чтобы казалось, будто здоровье пациентов дольше было хорошим; не сообщал, что пациенты страдали от тяжелых осложнений и иногда вынуждены были ложиться на последующие операции; не добыл нужного разрешения от этического комитета на проведение, по сути, медицинских экспериментов на людях; фальсифицировал данные лабораторного исследования, где он заменял пищеводы крысам на искусственные [151].
Можно было бы подумать, что история на том и закончится. Однако после того, как Маккиарини ответил на обвинения, изложенные в отчете о независимом исследовании, Каролинский институт решил провести собственное, внутреннее расследование. В августе 2015 года на основании информации, которая не была обнародована, институт пришел к заключению, что на самом-то деле никаких нарушений научной этики не было [152]. На следующей неделе в журнале The Lancet вышла редакционная заметка, восславляющая тот факт, что “Паоло Маккиарини не виновен в недобросовестной научной практике” [153]. Так с Маккиарини самым очевидным образом были сняты все обвинения – причем двумя мощнейшими столпами медицинского мира.
Затем, в январе 2016 года, всплыли два поразительных обстоятельства, которые нельзя было проигнорировать или замять. Во-первых, в журнале Vanity Fair появилась статья, подробно описывающая роман Маккиарини с продюсером NBC News Бенитой Александер, в 2014-м он делал ей предложение [154]. Он заверял ее, что является личным врачом папы Франциска и пригласит понтифика к ним на свадьбу, как и некоторых ярчайших знаменитостей, включая чету Обама, Рассела Кроу и Элтона Джона [155]. Но когда сотрудники Vanity Fair связались с Ватиканом, им сообщили, что у папы нет и не было никакого врача по фамилии Маккиарини. Мало того, выяснилось, что все время своих отношений с Александер Маккиарини был женат на ком-то еще – и у него было двое маленьких детей [156].
Вторым обстоятельством стал выход шведского документального фильма в трех частях под названием “Эксперимент”, в котором до ужаса детально показано, как жизнь пациентов Маккиарини была разрушена, а иногда оборвана из-за его вопиющей некомпетентности. В фильме есть фрагмент с бронхоскопией (когда крошечную камеру спускают вниз по трахее), которую делали первому пациенту из больницы при Каролинском институте. В ходе процедуры обнаружилось, что трахея вся в рубцах, закупорена и даже со сквозными отверстиями – совсем не те “почти нормальные дыхательные пути”, которые описывал Маккиарини в своей статье для журнала The Lancet [157].
Это хорошенько встряхнуло Каролинский институт, и он развернул совершенно новое расследование. На сей раз полетели головы. Ректор, с самого начала поддерживавший Маккиарини, подал в отставку. Так же поступил декан по научной работе, затем председатель совета университета, следом член Нобелевского комитета, который пробивал назначение Маккиарини [158]. В марте 2016 года Маккиарини был наконец отстранен от должности [159]. С первой преступной операции с синтетической трахеей к тому времени прошло семь лет.
После своей упорной обороны всего несколькими годами ранее журнал The Lancet отозвал статьи Маккиарини о синтетических трахеях [160]. Институт в середине 2018 года подтвердил, что обнаружил нарушения научной этики в еще нескольких статьях Маккиарини, список которых вывесил в интернете; все они были отозваны [161]. После увольнения Маккиарини ретировался в Россию и продолжил свои “исследования” [162]. К счастью, в его самой последней опубликованной статье речь о пациентах не идет, вместо этого он и его новые коллеги проверяли совместимость пластикового пищевода с клетками, взятыми у мертвых павианов [163]. Текущий статус Маккиарини неясен: российское правительство отозвало финансирование в середине 2017 года, так что вряд ли он умудрится провести еще хоть одну операцию [164]. И возможно, все-таки восторжествует некая справедливость для его пациентов: в декабре 2018 года шведская прокуратура сделала заявление о том, что возобновляет расследование против Маккиарини по двум случаям непредумышленного убийства [165] [166].
В чем причина столь затянувшегося процесса, когда даже ужасная, мучительная смерть нескольких пациентов не сподвигла институт уволить или хотя бы подвергнуть порицанию ответственного за все это человека? И вообще, почему институт обрушился с нападками на тех самых людей, которые забили тревогу из-за фальсификации результатов? [167] Определенно, Маккиарини использовал свои “прорывные” операции, чтобы раздуть собственную репутацию и славу. Но еще Маккиарини был козырем Каролинского института с его планами на расширение за рубежом. Предполагалось, что связь со светилом хирургии поможет обеспечить беспрепятственное создание нового центра регенеративной медицины, который институт планировал открыть в Гонконге [168]. Полнейшая паника и стыд руководства института тоже, вероятно, послужили причиной желания замять дело: такое солидное учреждение едва ли жаждет признаваться самому себе, не говоря уже об общественности, что подпустило смертельно опасного мошенника к уязвимым пациентам.
Немного найдется случаев мошенничества в науке, воздействовавших на человеческие жизни столь ужасающе прямо, как искусственные трахеи. Мало кто из мошенников от науки столь вопиюще бессовестен, как Маккиарини. И все же из его истории мы можем извлечь несколько общих уроков. Во-первых, мы видим, как сильно наука, несмотря на заложенный в нее организованный скептицизм, сводится к доверию: что исследования на самом деле проводились так, как о том сообщается, что числа действительно те, которые выдал статистический анализ, и, как в обсужденном выше случае, что пациенты и правда выздоравливали, как о том заявлено. Мошенничество демонстрирует, насколько злокозненно этим доверием можно спекулировать. Во-вторых, очевидно, что с такой же меркой скептицизма, с какой мы подходим к исследованиям и людям, нужно подходить еще и к учреждениям. Всегда будут негодяи, чья жажда славы и успеха перевешивает все остальное, но нам нужно знать, что известные научные учреждения вроде Каролинского института и журнала The Lancet делают все возможное, чтобы не допускать влияния этих подлецов на науку – и обличать и наказывать их, когда бы они ни подняли голову. Увы, желание учреждений престижа
