Его заявления прозвучат во время показаний, данных под присягой нью-йоркскому адвокату Гарри Липсигу, легенде в юридических кругах Большого Яблока. Субтильный, крошечного роста, абсолютно седой Липсиг в свои восемьдесят все еще сохранял энергию ходячей динамо-машины. Некоторые называли его «Королем деликтов», но я любя именовал его «Могущественным клещом». Авторитет Гарри рос с каждым новым делом, за которое он брался. Среди его клиентов было немало знаменитостей, включая Роя Инниса, главу Конгресса расового равенства (КРР).
Наши с Иннисом деловые отношения сложились во время расследования убийств детей в Атланте – трагичного дела, с которым он попросил меня помочь КРР. Иннис и его сотрудники раскопали тревожную информацию, наводившую на мысль о том, что осужденный за два убийства Уэйн Уильямс действовал тогда не один. КРР нашел свидетельницу, заявлявшую, что она раньше состояла в той группе.
Власти Джорджии и федералы, что неудивительно, предпочли проигнорировать информацию КРР и, хотя Уильямса признали виновным лишь в двух убийствах из более чем двадцати, полностью закрыли дело. Свидетельница КРР, с которой я беседовал лично, утверждала, что мотивами убийств послужили наркотики и сатанизм. Заинтересованные лица до сих пор продолжают расследовать в Атланте это дело.
В деле Сына Сэма адвокат Инниса Гарри Липсиг представлял интересы двух жертв – Сальваторе Лупо и Роберта Виоланте – по гражданскому иску на много миллионов долларов, поданному против Берковица. Мы с Липсигом несколько раз говорили об убийстве Московиц и культе, и Гарри был убежден, что Берковиц действовал не один. В итоге он получил постановление суда о праве снять показания с человека, признанного Убийцей с 44-м калибром.
Удивительно, но Берковиц в некоторой степени пошел на контакт, отчасти углубив сказанное им прежде. Но он по-прежнему уклонялся от ответов на многие вопросы и ни разу не затронул детали, которые сообщил Винни и Дэнни. Тем не менее его слова оставались последовательными, а заявления, что немаловажно, совпадали с собранными доказательствами. Показания он дал в Даннеморе 19 января 1982 года. Ниже приводятся относящиеся к делу выдержки.
Берковиц, как и всегда, начал с того, что заявил о нежелании сотрудничать с Липсигом.
– Я отказываюсь отвечать на многие из возможных вопросов, потому что они причиняют мне боль, – сказал он. – Что касается их [жертв] здоровья и благополучия, то я никогда не спорил по поводу денег, так называемых средств в моем распоряжении. Они могут их забрать. Я даже не пытался их сохранить. Они могут их получить. Я признал себя виновным в этих преступлениях, и больше мне сказать нечего.
Затем Липсиг начал давить.
– Вы помните, как ранили Роберта Виоланте?
– Без комментариев.
– У вас есть родственники?
– Один, да. Мой отец. Давайте оставим его в покое.
– Вам не кажется, что вы обязаны сделать что-то, чтобы он вами гордился, раз уж вы, очевидно, так о нем беспокоитесь? Так не стоит ли вам начать давать ответы? Слушайте, мы можем продолжать эти игры несколько дней. Что в этом хорошего? Хотите сказать, что начисто лишены любых человеческих чувств по отношению к тем беднягам, которых вы покалечили?
– Дело не в чувствах.
– Но вы не помогаете им, хотя можете. Я ясно дал вам это понять. Вы же говорите одно, а делаете другое. Вам нравится так поступать?
– Давайте вернемся к вопросам, – ответил Берковиц и снова принялся брать на себя вину в нападениях Убийцы с 44-м калибром.
Однако Липсиг на это не купился.
– Вы помните Вирджинию Воскеричян, которой выстрелили в лицо, когда она шла домой?
– Да.
– Это сделали вы?
– Без комментариев.
– Ладно, это вы выпустили пулю, которая в нее попала? – Берковиц продолжал молчать. – Вы не хотите отвечать на этот вопрос?
– Я не хочу отвечать на этот вопрос.
– Вас вообще волнует, что вы убили ее?
– Я знаю, что она мертва. Я ничего не могу поделать. Мне больше нечего ответить на этот вопрос.
Липсиг не отступил. Вместо этого он заговорил о Джоне и Майкле Каррах.
– Они были вашими друзьями?
– Без комментариев.
– Есть ли что-то с ними связанное, о чем, по вашему мнению, не следует говорить?
– Я бы предпочел не говорить об этом без адвоката.
– Вам известно, что они оба мертвы?
– Да.
– Вы понимаете, что с ними уже ничего не произойдет?
– Это правда, но дело ведь не только в них напрямую.
– Хорошо, а в ком тогда, не напрямую?
– Я бы предпочел не говорить об этом.
– Значит ли это, что в деле замешаны другие люди, кроме Майкла, Джона и вас?
– Я бы предпочел не говорить об этом.
– Но вы заинтересованы в защите Майкла и Джона – верно?
– Ну, у них есть семья.
– Встречались ли вы с Майклом, Джоном или с ними обоими за некоторое время до того, как произошли эти нападения?
– Я не могу сказать, мистер Липсиг.
Липсиг не останавливался, а Берковиц продолжал уклоняться от ответов, говоря, что испытывает «некоторую» лояльность к братьям Карр. Наконец он заявил:
– Это бессмысленно. Я больше не стану ничего говорить без адвоката. (Берковиц обратился к Винни и Дэнни в поисках правовой защиты. Его ответы подтвердили их слова – у него тогда не было адвоката.)
– Вы были членом культа? – спросил Липсиг.
– …Если вы продолжите в этом направлении, мне придется отказаться отвечать на любые другие вопросы, пока я не посоветуюсь с адвокатом.
– Вы хотели бы, чтобы вас представлял конкретный адвокат?
– Мне сейчас на ум не приходит ни одного имени.
– Предположим, вам дали список имен адвокатов, которые могли бы и готовы представлять ваши интересы. Вы рассмотрите такой список?
– Могу рассмотреть.
– Значит ли это, что если бы вы воспользовались услугами адвоката и если бы адвокат сказал, что в ваших интересах раскрыть сведения относительно действий Майкла… или Джона Карра – вы были бы готовы обсудить это после получения такого совета от адвоката? Правильно?
– Вполне возможно.
Затем Липсиг спросил, как давно Берковиц знаком с братьями Карр.
– Несколько лет, – ответил он. Потом Берковиц заявил, что у него есть «мысли» относительно того, почему Джон и Майкл умерли, но что он не станет их оглашать.
Затем Липсиг спросил:
– Вы намерены их выгораживать?
– Нет.
– Значит ли это, что вы более склонны признать их участие в деле? Скажите честно, это так?
– Все гораздо сложнее. Я не могу вдаваться в подробности.
– И когда вы говорите: «Все гораздо сложнее», вы имеете в виду, что признать их участие в деле – это лишь часть того, что вас беспокоит, поскольку волноваться надо о большем? Я прав?
– Да… Мистер Липсиг, я не могу больше продолжать в этом направлении.
– Без советов адвоката – только поэтому?
– Без много чего еще.
– Ладно, без чего же?
– Без бухла.
* * *
После перерыва Липсиг вернулся к относящимся к делу вопросам.
– Вы связаны с Церковью саентологии, верно?
– Не совсем. Но я не могу вдаваться в подробности. Я действительно не могу.
– Были ли вы каким-либо образом связаны с Церковью саентологии, стали их приверженцем или новообращенным?
– Нет, все было не так. Это было ответвление, для маргиналов.
– Джон и Майкл были последователями Церкви саентологии?
– Ну, не совсем этой церкви. Но чего-то в этом роде. Очень коварной группы.
– У этой коварной группы есть название?
– Я не могу вам его сообщить.
– На ваш взгляд, каково примерно число ее членов?
– Двадцать.
– Они все жили в столичном регионе, в районе Нью-Йорка?
– Нет.
– Они разбросаны по всей стране?
– Да.
– Они собирались время от времени?
– Да. Но я правда не могу продолжать дальше без адвоката.
– Скажите честно, вас не волнует, что других людей могут втянуть в эту группу?
– Меня также волнует моя семья. Вы не представляете, насколько вероломны некоторые люди. Вам не следует вытаскивать все на поверхность.
