чем мужчин. Он считает: чтобы сохранить нацию, литовки должны жениться только на литовцах…
– А литовцы?
– Их больше, и они могут выбирать.
– Если остаться здесь, где я найду работу? Не на кухню же с тобой идти.
– Кому ты нужен на кухне! Нет, я уже подыскала тебе место.
– Где?
– В школе.
– Местной?
– Ну, да. Здесь есть средняя школа.
– Что же я буду преподавать, не зная литовского?
– Русский язык. Он обязательный, шесть часов в неделю в каждом классе начиная с пятого.
– Ты что, уже договорилась?
– Конечно. Завтра у меня выходной, и нас ждет директор. Отличный, кстати, дяденька.
На следующий день мы пошли в местную школу. Она находилась на краю городка и вплотную примыкала к лесу. Двухэтажное здание всего лишь, но вылизанное от и до. Чистота как снаружи, так и внутри. Территория школы – целый парк со стадионом.
Директор, сравнительно молодой литовец, отлично владел русским языком. Поинтересовался, откуда? Оказалось, закончил Ленинградский пединститут имени А.И.Герцена. Разговор перешел в конкретное русло. Сразу около тридцати часов русского языка и русской литературы. Она отдельно. Для проживания – на первое время комната, через год, если не сбегу, – квартира.
Серьезный подход, но я не мог не сказать об одной закавыке: хоть институт закончил, диплома не получил. Наш выпуск первым перешел на новую систему подготовки, согласно которой требовалось отработать не менее двух лет и представить в институт характеристику. На основании её комиссия решала: выдать диплом или нет.
Директор успокоил, заявив, что знает об этом. Но если он правильно понял Алдону, я уже буду работать третий год, и вполне могу рассчитывать на получение диплома уже в следующем году. Он подождет. Я ему понравился.
– Слышала? – спросил я, выйдя из школы.
– Что именно?
– Всё через год, включая свадьбу. Ты согласна на такой вариант?
Алена молча кивнула, явно рассчитывая на большее. Но мы полагаем, а бог располагает.
Я уезжал дождливым хмурым утром. Провожала меня одна Алена. На перроне она заплакала. Я сдерживался, хотя на душе было муторно. Поезд пришел вовремя, предоставив на расставание пять минут. Я уезжал, видя на перроне Алену-Алдону, прекрасную даже в такую пасмурную погоду, даже не в купальнике и даже в слезах.
На западной границе
Литва, в отличие от Латвии и Эстонии, – страна с явным преобладанием кореннного населения: из 3 700 000 человек три миллиона литовцы. Далее по численности идут русские, поляки и евреи. Поляки, понятно, тут издревле, само Литовское княжество длительное время пребывало в унии с Речью Посполитой, у них даже вера общая – католическая. Русские заселились после Великой Отечественной, как и в соседних республиках. Что касается евреев, так где их нет? Еврей и в Африке еврей. Не зря же Моисей столько лет водил их по пустыням. Самые ассимилированные – поляки, с яркой представительницей их я вскоре познакомился и немало подивился.
Однажды при выходе из столовой нас встретила красивая, обаятельная, с каким-то киношным изыском девушка, предлагавшая экскурсию в Гродно. Бродяга по натуре, я кинулся к ней первым. В назначенный день и час к главному корпусу подкатил видавший виды автобус, мест на двадцать, с той самой красавицей впереди. На ветровом стекле стояла табличка «Гродно». Я спешно в сторонке затягивался сигаретой. И не прогадал. Когда забрался в автобус, свободным оказалось одно место – рядом с кинодивой. Вблизи она виделась совсем распрекрасной. А тут еще сиденья узкие, сидели, фактически прижавшись друг к другу.
Поскольку она все время что-то объясняла: «Посмотрите направо… посмотрите налево», – мне редко удавалось вклиниться, чтобы сказать свое, ей приятное. Но удавалось.
Разговор, не особо мудрствуя, начал с традиционного:
– Меня зовут Николай, а тебя?
– Угадай, – улыбнулась она.
Небольшой выбор польских имен, почерпнутых из журнала «Советский экран», позволил продолжить разговор и знакомство.
– Малгожата?
– Ни.
– Данута?
– Ни.
– Ядвига?
– Ни.
– Ну, як же? – следуя украинскому «ни», вырвалось у меня.
– Та Ева.
– Ничего себе!
– Что значит «ничего»? Очень даже чего. Это имя – уже на самых первых страницах Библии, значит, одно из самых древних имён, применяемых сегодня. Не так?
– Так, конечно, и что оно значит7
– Ты не ведаешь?
– Ни…
– Ева от древнееврейского Нава и означает «приносящая жизнь», «дарующая жизнь».
– А если я захочу назвать ласково, то как?
– Можно Евушкой, Евочкой, Евкой, Эвитой.
– Причем тут Эвита?
– А в польском Ева и есть Эва, ласково Эвита.
– И много таких «неправильных» в русском произношении польских имен?
– Хватает. Например, у вас Эдита Пьеха, а у поляков она – Эдыта…
– Знаешь, мне вот что подумалось. Если Ева – такое древнее имя, то, может, и Евангелие от него?
– Не знаю. Но по польским законам у ребенка может быть два имени. Одно берется из католического календаря, для большинства поляков-католиков это свято. Но в церковных святцах имя Ева присутствует, поэтому при крещении другого брать не нужно. Хотя я для себя выбрала.
– Какое?
– Иоанна.
– Почему?
– Потому что в переводе с древнеиудейского Иоанна означает «помилованная Богом». А среди самых известных женщин с этим именем – Иоанна Мироносица, ученица Иисуса Христа.
– А какое нравится больше?
– Ева. Не зря же её так любят мужчины, начиная с Адама.
– Ну, в отношении Адама еще вопрос…
– Не розумею.
– Рассказывают, что, когда господь предложил это Адаму, тот замялся. Не выдержал господь:
– Тебе что, ребра жалко?
– Да нет… но предчувствие какое-то нехорошее…
Ева расхохоталась так, что полностью легла на меня, автобус напрягся, водитель повернулся…
– За дорогой следи, усач, – подсказал я ему, ласково придерживая упокоившуюся у меня на коленях пра-пра-пра… Еву.
Тот сморгнул и согласно кивнул, мол, всё ясно, жми дальше. И я жал…
Автобус бежал по типично европейской, прекрасно асфальтированной дороге без заплат и ухабов, засаженной с обеих сторон фруктовыми деревьями, в основном – яблонями. Мы пересекали три границы: России, Литвы, а теперь еще и Белоруссии. Ныне все три государственные, и в двух из них ныне я – иностранец. Какую страну потеряли!
Сам город, в который мы продвигались, километрах в восьми от Польши. Гродно нарисовался неожиданно. Миновав современные окраины, въехали в старый город. Действительно, старый в своей многовековой узкости, обветшалости и запущенности.
О нем еще в Ипатьевской летописи XII века говорится как о городе на границе с балтами и Полоцким княжеством. Центром и сердцем его ныне является Советская площадь, с которой и начался наш блиц-осмотр. Ева громко извещает, что в сквере на углу Советской в 1956 году закопали в полный рост стоявший тут ранее памятник Сталину. Отсюда виден великолепный костел святого Франциска
