говорил, жить стали по-брежнему. В последние годы единственное, на что тот ещё был способен, это, запинаясь по слогам, прочитать написанное (чего стоят пресловутые сиськи-масиськи, то есть систематически).
В то время ходила такая байка. Умирает Суслов. Все близкие собрались на поминки. Лечащий врач умершего сидит в углу. На него подозрительно смотрит Леонид Ильич. Врач не выдерживает: «Известно: наш враг – склероз! – Нет, – решительно возражает Брежнев, – главный враг – расхлябанность! Мы уже полчаса сидим, а Суслова все нет!»
Но, может, и не байка, может, самая что ни на есть быль. Во всяком случае, хорошо помню телевизионную трансляцию тех самых похорон. У гроба с прощальным словом к соратнику и верному другу обращается Леонид Ильич. Долго надевает очки, тщетно пытается скрыть горе, наконец преодолев душащие его слезы, разворачивает лист: « Дорогой (взгляд в текст) Михаил Андреевич…» Он что же, не помнил, как звали лучшего друга и соратника?
А ведь с ним во главе мы прожили долгие восемнадцать лет!
От земли до небес
Одно из юношеских воспоминаний. Вместе с комсомольским билетом в комитете комсомола фабрики №2 комбината «Красный Перекоп» вменили мне обязанности народного дружинника. Как-то наша пятерка вместе с членом комитета веселой и решительной Валей отправилась в место злачное и к вечеру небезопасное – парк при клубе XVI партсъезда. Там мы нашли картежников, которые на требование прекратить игру и разойтись реагировали высказываниями типа «а хуху не хохо». Валентина оставила меня и полуслепую Тому Баталову рядом с отпетыми игроками, а сама с другими ребятами отправилась на поиски милиции. По телефону из клуба вызвала наряд, милиционеры быстро приехали и загрузили картежников в «черный воронок». Помнится случай тем, что старшей в нашей пятерке была мало кому известная, кроме нас, разумеется, Валя Терешкова. Сдается мне, что и выпуск стенгазеты, о котором я уже говорил, был инициирован ею же.
Сообщение о её полете в космос застало меня – студента пединститута – на пути к другу и сокурснику Вале Зиновьеву. Едва переступив порог, я заорал:
– Женщина в космосе, и я её знаю.
– Еще бы, – скептически хмыкнули друзья. – Сейчас таких будет пол-Перекопа.
И оказались правы. Я написал ей письмо. Но как отправить, чтобы точно дошло до адресата? Задачка непростая, но додумался. И, запечатав конверт, отравился к парторгу комбината Валентине Федоровне Усовой, зная о доверительных их отношениях. В кабинете, к счастью, она оказалась одна. Стесняясь и запинаясь, изложил просьбу. Та в ответ грустно улыбнулась:
– Валя наша на такой высоте теперь, что письма к ней придут не скоро и едва ли будут прочитаны.
– Почему?
– Ты думаешь, один такой?
Она подошла к сейфу, стоявшему в углу, отперла его неимоверно большим, наподобие амбарного, ключом.
– Смотри!
Подошел, заглянул: вся емкость сейфа заполнена письмами.
– Видишь, сколько знакомых и друзей сразу нашлось.
Но конверт мой взяла и добавила к той куче.
Больше о своем знакомстве с Терешковой никогда и нигде не распространялся.
Вообще, насколько помнится мне, особым её расположением пользовался один паренек. Завсегдатаями фабричного комитета комсомола были двое: сын главного инженера комбината Миша Калинин и его закадычный друг Юлий Батурин. Так вот Юля помогал ей готовиться к поступлению в текстильный институт. Отсюда и дружба. Но не более. Нравы, не в пример нынешним, были гораздо строже.
Паша высокий, широкоплечий, ноги колесом, как у всех хоккеистов (а он любил хоккей), активно занимался спортом, увлекался рационализацией и оттого постоянно находился в цейтноте, и я не уверен, что у него было время на что-то еще.
Подтверждение своим словам я нашел в воспоминаниях журналистки Инны Копыловой из книги «Женщина века». Она рассказывала, что самый первый газетный снимок Валентины опубликовала молодежная областная газета «Юность» еще в октябре 1959 года. Тогда всю страну всколыхнул почин молодого технолога Московского автозавода имени Лихачева Евгения Пронкина. Молодой специалист вызвался использовать полученные в вузе знания для того, чтобы помочь в труде и учебе двум молодым рабочим.
Инициативе москвича посвятили внеочередное заседание комитета ВЛКСМ комбината. Решили единогласно: поддержать. Среди первых оказались комсомольцы ленторовничного цеха. Выпускник Московского текстильного института Юлий Батурин стал помогать ровничнице Вале Терешковой, окончившей вечерний текстильный техникум, и ленточнице Нине Кадниковой – слушательнице подготовительных курсов текстильного института.
Втроем они и были тогда сфотографированы для газеты: две совсем юные девушки, слушающие объяснения столь же юного мастера, заместителя секретаря комитета ВЛКСМ «Красного Перекопа».
Эту тройку связывала настоящая дружба. Они понимали друг друга без слов и строили занятия необычно: без заранее намеченного расписания, потому что в работе вопросы возникают не по графику и решать их надо незамедлительно тут же, в цехе. И девчата обращались к своему наставнику сразу же, как только обнаруживалось затруднение. Случалось это сплошь да рядом, а Юлий всегда спешил на помощь.
Ему самому приходилось нелегко. Подопечные учились, сам он стремился приобрести столь необходимый опыт, поскольку делал фактически первые шаги в самостоятельной деятельности. Возрастной диапазон в их тройке был невелик – от восемнадцати лет у самой младшей до двадцати двух у старшего.
Случилось так, что первый газетный снимок будущей «Чайки» и ее друзей был опубликован накануне существенных перемен в их жизни. Коснулись перемены всех троих, и прежде всего Юлия Батурина: он стал секретарем Красноперекопского райкома ВЛКСМ. Но друзья продолжали внимательно следить за работой и учебой друг друга, продолжали встречаться, чтобы поделиться новостями, услышать дельный совет.
С Валентиной Юлий чаще всего виделся на занятиях в вечернем техникуме, где читал курс по экономике, организации планирования текстильного производства. Валя была старостой группы. И не случайно Юлий одним из первых заговорил о ее кандидатуре, когда речь зашла о новом комсорге «Красного Перекопа», разглядев в Терешковой черты вожака.
Каждый из них по-своему, но с одинаковой решимостью и упорством шел к поставленной цели. Нина Кадникова поступила в вечерний текстильный институт, стала членом комитета ВЛКСМ комбината. В 1962 году товарищи избрали ее комсоргом фабрики № 2. Юлий принял очень серьезное личное обязательство: сдать экзамены в аспирантуру. Когда экзамены были сданы, последовал вызов на занятия. И случилось так, что на пути в Москву его попутчицей оказалась Валентина Терешкова. Тогда она еще не могла намекнуть на события, которым предстояло произойти в ближайшем будущем. Но в темах для разговора недостатка не было: друзья оставались верны своему общему делу.
Виделись они и в Москве: вдали от дома особенно тянет к землякам. Валентина, бывало, наведывалась в общежитие студентов-текстильщиков. Подчас чувствовалось, что ей хочется просто отдохнуть в товарищеском кругу. Объяснение усталости было коротким:
