Кит Ричардс, знакомый с Палленберг с шестидесятых годов, в 1968 году присутствовал на лондонской свадьбе известного кинорежиссера Романа Полански и красивой юной актрисы Шэрон Тейт. Помимо прочих его многочисленных заслуг, Полански выступил режиссером знаменитого фильма сатанинской тематики «Ребенок Розмари», снятого компанией «Парамаунт пикчерз». Вице-президент «Парамаунт» Роберт Эванс, заведовавший там кинопроизводством, которого впоследствии уличили в сбыте кокаина, принимал непосредственное участие в создании этого фильма и близко общался с Полански. В период рождения дьявольского ребенка Розмари (1967–1968 годы) Эванс как раз вернулся в Голливуд из Лондона, где занимал должность руководителя европейской производственной группы «Парамаунт».
В Беверли-Хиллз Эванс, Полански и Шэрон Тейт водили дружбу с Джоном Филлипсом, автором песен и солистом рок-группы The Mamas and the Papas. Десять лет спустя Филлипс будет время от времени навещать дом своего друга Кита Ричардса, спрятанный в сердце Сатанвилля. Сам Филлипс на тот момент снимет дом неподалеку, в Коннектикуте.
В конце шестидесятых Филлипс поддерживал близкие отношения с Полански и Тейт. Он часто проводил время в их компании и несколько раз отдыхал в арендованном ими доме в Бенедикт-кэньоне по адресу: Сьело-драйв, 10050 – в месте предстоящей бойни. Впоследствии и Филлипс, и Полански признавали, что Полански, будучи женатым на Тейт, закрутил в Лондоне недолгий роман с женой Филлипса Мишель, которая также пела в The Mamas and the Papas. Эта связь имела место всего за несколько месяцев до того, как Шэрон Тейт вместе с еще четырьмя людьми умерла от рук убийц Чарльза Мэнсона в августе 1969 года.
Из-за своего романа с Мишель Полански поначалу заподозрил, что в убийствах замешан обозленный Джон Филлипс – и подозрения мучили его так сильно, что он даже приставлял к горлу Филлипса нож, хотя потом отшвырнул его в стену.
Как ни парадоксально, Филлипс признался в мимолетном знакомстве с самим Мэнсоном, с которым его свел ударник The Beach Boys Деннис Уилсон. В 1968 году Мэнсон вместе с несколькими последователями некоторое время даже жил в доме Уилсона на бульваре Сансет, пока их отношения не испортились. Впоследствии Уилсон занял место в списке врагов Мэнсона.
С легкостью втиравшийся в круги шоу-бизнеса Мэнсон наладил близкие отношения с Терри Мелчером, сыном певицы и актрисы Дорис Дэй и продюсером ее телешоу и прочих предприятий. Больше всего Мэнсона интересовал статус Мелчера как музыкального продюсера – Чарли был полон решимости добиться успеха в качестве певца. Он мечтал снискать расположение Мелчера, у которого Роман Полански взял в субаренду дом по Сьело-драйв, 10050.
Мелчер также был знаком с Джоном Филлипсом. Изучив связи Филлипса с Мэнсоном, автор Эд Сандерс сообщил, что обнаружил информацию, подтверждающую, что Мэнсон присутствовал на новогодней вечеринке 1968 года, которая проходила в лос-анджелесском доме Филлипса.
Кроме того, в 1968 году Филлипс, по словам Сандерса, по всей видимости, представил участников Процесса крупному лос-анджелесскому риэлтору по имени Арти Ааронс – в то время, когда английские оккультисты искали, где бы им осесть в этом городе. Сандерс получил эту информацию от Джонатана де Пейера, известного своим собратьям по Процессу как отец Кристиан.
Несколько источников также утверждали, что Филлипс поддерживал Процесс деньгами, причем названные суммы варьировались от десяти долларов, которые, по словам самого Филлипса, он отдал «каким-то сектантам, одетым в черное», до гораздо более значительных. Так или иначе, отец Кристиан сообщил, что по рекомендации Филлипса Арти Ааронс подыскал участникам Процесса жилье в Лос-Анджелесе – в большом доме на Южном Кокрейне, 1882, который находился в его ведении.
Ни Сандерс, ни я не считаем, что Филлипс действительно непосредственно связан с Процессом. Судя по всему, его интересы – что он и сам подтверждает – лежали в совсем иной плоскости: музыка и наркотики. Однако взаимодействия и связи между людьми и событиями в делах Сына Сэма и Мэнсона выглядят во многом провокационными – особенно учитывая предполагаемую причастность Мэнсона II к убийствам в «деле 44-го калибра», утверждение о том, что Чарли Мэнсон принадлежал к той же сатанинской организации, к которой позже присоединился Берковиц, и связи культа из Северного Салема с делом Сэма.
Сам Процесс тоже присутствовал в том районе. В середине семидесятых сектанты занимали дом на Салем-роуд в Паунд-Ридж, сельской общине в нескольких милях к югу от Северного Салема. Выглядело все так, словно игроки и обстановка с места событий в Лос-Анджелесе в 1968–1969 годах волшебным образом перенеслись в конкретную местность, которую упоминали Берковиц и тюремные информаторы.
Причина подобного интереса к связям между Калифорнией и Нью-Йорком в рамках этого дела проста. По словам Винни, Мэнсон II был причастен к делам настоящего Чарльза Мэнсона. Более того, Винни сказал: «Совершая убийства Тейт [156], Мэнсон вдохновлялся не только своей идеей „Кавардака“. Отчасти он верил в это дерьмо. Но Берковиц сказал мне, что был и реальный мотив. Он сказал, что в момент совершения убийств Мэнсон работал в чьих-то интересах. Он сказал, что Мэнсон „вызвался совершить убийства“ для кого-то другого».
Просто невероятное обвинение. Винни сообщил, от кого Берковиц получил эти сведения: «От кого же еще? От Мэнсона II».
* * *
Но вернемся к информации Винни и Дэнни о деяниях Сына Сэма в Нью-Йорке. Бывший парень Уит, сестры Джона и Майкла Карров, и сама Уит, по сути, подтвердили, что презрение братьев к их отцу, Сэму, спровоцировало направленное против него насилие и послужило причиной включения его упоминания в качестве объекта ненависти в письмо Боррелли.
Парень Уит сказал мне: «Братья ненавидели старика. Пока я встречался с Микки [прозвище Уит], я немного общался с обоими. Мне говорили, что Сэм имел обыкновение жестоко их наказывать, даже запирал в шкафу или что-то подобное».
В записанной беседе со следователями Сантуччи Уит просто сказала: «Хорошо, признаю: Джон, Майкл и мой отец не слишком ладили».
Как я заметил еще в сентябре 1977 года, письмо Боррелли, казалось, написали в доме Карра – а вовсе не в квартире Берковица, расположенной вверх по холму. Полученные позднее подтверждения расставили по местам жизненно важные элементы этого пазла.
Что касается других частей истории, то названные или описанные Винни и Дэнни имена, места и люди оказались реальными. Более того, упомянутые ими две женщины из Нью-Йорка были, по всей видимости, связаны с деятельностью ОТО. Расследование также установило, что одна из них, как и сказал Винни, действительно «работала в колледжах» – вербовала в кампусах членов культа. «А еще она знакома с Р. Р.», – сообщил Винни.
На каждом этапе расследования доверие к Берковицу и информаторам укреплялось.
Однако в случае с Джеймсом Камаро, про которого Винни сказал, что его скорее всего звали не Камаро, а «близко к этому», мы застряли. Берковиц назвал Винни настоящее имя, но тот не смог его вспомнить, когда спустя несколько месяцев посмотрел на собственный зашифрованный текст. Хотя у него имелся приблизительный адрес на Манхэттене, где, по его словам, раньше жил Камаро, мы так и не смогли его найти. Требовалось настоящее имя.
Как-то раз, правда, мы решили, что нашли нужного человека. В начале 1985 года компьютерная проверка автомобилей привела нас с Хэнком Чинотти к слежке за одной квартирой на берегу океана в Лонг-Бич, на Лонг-Айленде. Дело было в самый разгар зимы, и пока мы на протяжении трех дней дрожали и жаловались на судьбу в продуваемом всеми ветрами фургоне Чинотти, подозреваемый вел себя умнее и оставался в помещении. Наконец, однажды в восемь утра он вышел, и мы отправились вслед за ним в высокоскоростное путешествие до самого Стейтен-Айленда – в похоронное бюро.
