Оперативники выявили участников группы, действовавших в Ленинграде, и их связи в Краснодарском крае. Вставала задача получения документов, подтверждающих известные следствию факты хищений. Это можно было сделать только в тех районных центрах и станицах, куда поступали дефицитные товары. Двое бывалых оперов выехали в Краснодарский край. Из показаний основного подозреваемого (чиновника, распоряжавшегося «фондами») им было известно о хорошо организованном прикрытии деятельности преступников со стороны не только партийных органов, но и местных теневых деятелей и воровских элементов. Однако обэхаэсэсовцы тогда еще не осознавали всей опасности предстоящей поездки.
Направившихся в Краснодарский край милиционеров там уже ждали. Нужные люди были заранее оповещены о приезде оперов из Ленинграда, хотя информация об этой поездке хранилась в глубокой тайне. Преступники полагали, что смогут договориться с ленинградской милицией полюбовно, и поэтому не предприняли никаких мер по сокрытию следов своих преступлений. Операм удалось изъять необходимые документы и вывезти их в надежное место. На встречу с ценным для следствия свидетелем они выехали в одну из станиц. Для возвращения в город им пришлось воспользоваться «Волгой» одного из районных руководителей. В машине же находились преступники, предполагавшие, что изъятые документы опера возят с собой. Только чудом милиционерам удалось добраться до города и вылететь затем в Ленинград. Подследственные удивлялись тому, что оперативники сумели выбраться из Краснодарского края живыми, с документами и показаниями свидетелей.
Собранные материалы были переданы руководству БХСС, которое готовилось отчитаться по результатам расследования. Обратно в отдел дело уже не вернулось. Оперативники, занимавшиеся этим делом, припоминают, что никто из подследственных не был привлечен к уголовной ответственности. Вероятно, проявило заинтересованность к личности руководителя преступной группы то ведомство, в котором до этого он работал.
Сами милиционеры высказывали такое мнение об этом деле. Без налаженных преступниками поставок фондируемых материалов из Ленинграда в колхозы и совхозы Краснодарского края могли возникнуть серьезные проблемы со сбором урожая и, тем самым, пострадали бы государственные интересы. Получателями «фондов» руководило не стремление к личной выгоде, а своеобразно понимаемый долг перед государством и обществом.
Основой для следующего дела эпохи развитого социализма (1970-е годы) вновь послужили деяния ленинградских стражей порядка. В очередной раз «органы оказались не правы». На скамью подсудимых попали три представителя славной ленинградской милиции. Возглавлял группу майор, секретарь парторганизации 7-го отделения милиции. Вместе с ним по делу проходили старший оперуполномоченный и просто оперуполномоченный из того же отделения. Уже позже, когда настоящая эпопея борьбы следователя прокуратуры со всесильными тогда органами закончилась отъездом группы в места весьма отдаленные, выяснилось, что и причины-то настоящей для этого нашумевшего тогда дела никакой не было. Завязка была проста. Некий гражданин, возвращаясь с работы, слегка расслабился с приятелями, а придя домой, завалился спать. Поутру в состоянии горького похмелья он подвергся жесткому допросу своей супруги по поводу вчерашних событий. Не в его пользу говорил факт утраты перчаток, судьба которых так взволновала жену. Чтобы отвязаться от назойливой женщины, а может быть, и вызвать ее сочувствие, гражданин поведал ей тут же сочиненную жуткую историю о страшных ночных грабителях, отобравших у него перчатки. Конечно, он вел себя героически, и добычей негодяев стали только жалкие перчатки, а не пальто или тем паче кошелек. Жена, возбужденная мужественным поведением супруга и стремясь, вероятно, к торжеству справедливости, немедленно поволокла его в 7-е отделение милиции, где ему ничего не оставалось, кроме как написать заявление о якобы имевшем место грабеже. К счастью, угрызения совести заставили его позже забрать свое заявление. Но дело уже приняло крутой оборот, ибо в тот же день доблестные стражи порядка задержали троих чем-то вызвавших их раздражение подростков. Путем длившихся несколько часов избиений, сопровождаемых угрозами и шантажом, парторг 7-го отделения выбил у мальчишек признание в ограблении гражданина. Томиться бы несчастным подросткам в колонии для малолеток, да, на счастье, одному из них удалось сообщить о произволе в прокуратуру. Там к сигналу отнеслись серьезно.
В ту пору ленинградской прокуратурой руководил Сергей Ефимович Соловьев. Коллеги-современники вспоминают его по-разному. Одни – как честнейшего человека, умницу, который, насколько мог, противостоял постоянному давлению партийных органов, другие – как верного слугу партноменклатуры. В 1975 году он был бесславно отправлен на пенсию.
Вернемся к делу. Оскандалившиеся стражи правопорядка запираться не стали и дали показания на самих себя, тем самым разрушая образ героического советского милиционера, десятилетиями пестуемый партийной пропагандой. В Москве возникла легкая паника, и в Ленинград срочно выехал сам министр внутренних дел Щелоков.
Необходимо упомянуть, что Щелоков издавна любил наш город, и не простой любовью. Богатые коллекции питерских музеев вполне могли удовлетворить его страсть к собирательству антикварных «безделушек» (произведений живописи и ювелирного искусства). Ходили слухи (и до сих пор ходят), что директор одного известного на весь мир ленинградского музея на пару со Щелоковым опустошал богатейшие запасники государственных хранилищ. (Свидетели тесных контактов Щелокова с директором музея становились, как поговаривали, жертвами несчастных случаев со смертельными исходами.) Именно страсть к накопительству и сгубила министра – после серии неудачных попыток завладеть чужими коллекциями деятельностью министра заинтересовался КГБ во главе со своим председателем Юрием Андроповым. Щелоков при странных обстоятельствах застрелился. Документально доказано, что глава МВД похитил у государства девять квартир (одну – для парикмахера своей дочери) и три дачи.
Но в тот раз Щелоков прибыл в Ленинград по казенной надобности, и весьма неприятной. Особенно неприятной потому, что начальником ленинградского ГУВД был его лучший друг (соответственно, и назначенец) – Соколов, который даже имел кличку (!) Череп, совсем как его подшефные уголовники. Попытки Соколова и Щелокова напрямую договориться с прокурором города Соловьевым о закрытии дела оказались безуспешными. Тогда горпрокурора вызвали на ковер к Романову. Первый секретарь в категоричной форме потребовал прекращения дела. Соловьев ответил, что сделать это уже невозможно, с чем и убыл. Единственное, чего удалось добиться тогда Романову, так это освобождения милиционеров из-под стражи до суда.
Уже в период судебных слушаний, затянувшихся на целых два месяца (для того времени это было нетипично), не выдержал переживаний за судьбу своих подчиненных и скоропостижно скончался начальник ГУВД Соколов. По меркам сегодняшнего дня, вменялась милиционерам в вину сущая безделица – превышение власти и служебных полномочий, да и получили они всего-то по два года общего режима каждый. Однако общественный резонанс этот процесс имел громадный, а материалы уголовного дела стали настоящим пособием для начинающих следователей, ибо если бы тогда следователь ошибся хоть на йоту, вместо милиционеров на скамью подсудимых сел бы он сам. Тем более, что милиция проявила коварство и смекалку. Среди ментовской агентуры отыскали человека, как две капли воды похожего на следователя прокуратуры, ведшего дело. Двойник посещал свидетелей и нес несусветную чушь. Вслед за ним в квартиры ничего не понимавших свидетелей вваливался милицейский наряд и подробно записывал в протокол только что состоявшиеся беседы со «следователем». Настоящего следователя спасло лишь то, что именно в дни походов его двойника к свидетелям он сам в городе отсутствовал. К счастью, он смог также представить подтверждающие этот факт документы.
Это новое «Ленинградское дело», возникшее из пустяка, дает полную картину жизни, бурлившей в то время на просторах необъятной державы. Здесь и несчастный мужчина, боявшийся признаться своей супруге в потере перчаток по пьянке, и жесткие методы оперов из отделения милиции (вот они – проценты раскрываемости!), и мощный прессинг партийных органов в отношении прокуратуры, и коварство системы, готовой на все ради сохранения чести уже изрядно запятнанного мундира. С другой стороны, мы видим здесь и пример настоящего мужества следователя и судьи, перед которыми стоял непростой выбор.
Показательно и другое, совсем незначительное дело заведующего лесоторговой базой в Лигово, имевшее место в начале все тех же 1970-х. Бизнес преуспевающего взяточника шел прекрасно – за энную сумму у него можно было прикупить разнообразные стройматериалы. Помнится, любое приобретение гражданина в те славные годы сразу же вызывало заинтересованный вопрос – где взял? – друзей, родственников и коллег по работе. Этим же вопросом задавались и работники правоохранительных органов. В данном конкретном случае цепочка ответов на этот сакраментальный вопрос и привела следователей к дверям кабинета заведующего складом. По заявлениям семерых клиентов, пользовавшихся его услугами, и было возбуждено уголовное дело по статьям о хищении социалистической собственности, злоупотреблении служебным положением и взяточничестве. Прокуратура следствие победоносно завершила и передала материалы дела в суд. Там-то и вышла неувязочка…
