Показательно и другое, совсем незначительное дело заведующего лесоторговой базой в Лигово, имевшее место в начале все тех же 1970-х. Бизнес преуспевающего взяточника шел прекрасно – за энную сумму у него можно было прикупить разнообразные стройматериалы. Помнится, любое приобретение гражданина в те славные годы сразу же вызывало заинтересованный вопрос – где взял? – друзей, родственников и коллег по работе. Этим же вопросом задавались и работники правоохранительных органов. В данном конкретном случае цепочка ответов на этот сакраментальный вопрос и привела следователей к дверям кабинета заведующего складом. По заявлениям семерых клиентов, пользовавшихся его услугами, и было возбуждено уголовное дело по статьям о хищении социалистической собственности, злоупотреблении служебным положением и взяточничестве. Прокуратура следствие победоносно завершила и передала материалы дела в суд. Там-то и вышла неувязочка…
Знакомясь с делом, судья удивился тому обстоятельству, что в показаниях обвиняемого упоминается гораздо больше взяткодателей (около пятидесяти человек – только тех, кого смог вспомнить на допросах проворовавшийся заведующий), нежели имелось самих заявлений. Всех их следовало привлечь к ответственности как взяткодателей, на что и указал бдительный судья. Выезд следственной бригады к местам жительства большинства из этих «злоумышленников» многое прояснил. Нищие постройки, кое-как подправленные с помощью приобретенных у взяточника столь дефицитных стройматериалов, произвели на даже видавших всякое работников прокуратуры тягостное впечатление. Следователи – люди неглупые – задали себе вопрос: не воспользуйся хозяева построек сребролюбием заведующего складом и не купи они у него фанеру, доски или шифер, где бы они еще могли это все достать? Ответа не было. И где бы они тогда жили? Под открытым небом?
Ответы на эти вопросы никак не вязались с профессиональной юридической позицией следователей, и, казалось бы, для дальнейшего развития дела они не должны были иметь абсолютно никакого значения. Но со времен революционных потрясений нравы сильно смягчились – следователи, и сами измордованные всеобщим дефицитом и невозможностью купить самое необходимое, пришли к выводу, что нет никакого смысла в привлечении к уголовной ответственности людей, вынужденных «доставать» (любимое словечко тех времен) за взятки столь необходимые им строительные материалы для ремонта собственных жилищ. Тем более, сама центральная фигура процесса, лихоимец и взяточник – уже сидел.
Судья прислушался к мнению коллег из прокуратуры, и в данном случае здравый смысл восторжествовал… Тем самым косвенно было признано, что вопрос, ежедневно решаемый миллионами советских людей: «Давать или не давать?», из сферы морально-нравственной перешел в плоскость элементарного выживания и стал синонимом вопроса: «Жить или не жить?». Это было уже серьезно. Жизнь в стране после многочисленных потрясений прошлых лет потихоньку стабилизировалась, но попрежнему заставляла граждан постоянно давать взятки… Должно быть, именно об этом парадоксе социалистического бытия и повествует следующий анекдот тех лет.
К Леониду Ильичу Брежневу обратился один из его помощников с просьбой поднять зарплату населению, аргументируя это тем, что на нее уже невозможно прожить.
«А кто у нас живет на одну зарплату?» – искренне удивился Ильич Второй.
У Леонида Ильича имелись все причины для благодушного настроения, когда и пошутить не грех. По любому поводу страна щедро вознаграждала своего пятикратного героя за его «непосильные» труды. Не отставало от шефа и его ближайшее окружение, собиравшее подношения со всей страны и окончательно погрязшее в роскоши. Ходил такой анекдот о кремлевских нравах. Обедая однажды у себя на даче, Брежнев заметил одному из своих клевретов, суповой ложкой трескавшему черную икру из хрустальной бадьи, что это все-таки икра, а не гречневая каша. На что тот, нимало не смутясь, ответил: «Надо же, а я и не заметны».
Была в этом некоторая преемственность времен. Еще Троцкий в одном из своих писем с восторгом вспоминал «икорные ужины» в большевистском Кремле, столь любимые им и Ильичем Первым. На первое, второе и третье там подавалась исключительно черная икра, имевшая особый вкус в период творящегося вокруг по вине Троцкого и прочих товарищей хаоса…
Со всех концов необъятной страны стекались в Москву могучие потоки дани. И кое-что об образовании конкретных ручейков известно достоверно. В 1980 году в Ленинграде был осужден на два года условно секретарь партийной организации Ленрыбфлота. Судили его, впрочем, не за взятки, а за расхищение партийной собственности.
Внимание прокуратуры привлекли мероприятия, проводимые партийной организацией Ленрыбфлота. Слишком много было на них гостей, цветов, икры и шампанского. Почему сей факт заинтересовал в тот момент прокуратуру, ныне сказать затруднительно. Бойкого парторга пригласили побеседовать со следователем.
День клонился к вечеру, и на столе опытного следователя уже лежали и «чистосердечные признания», и детальное описание механизма хищения партвзносов. Зарабатывавши ленинградские рыбаки неплохо, и сумма их взносов в партийную казну была немалой. Техника же хищений не отличалась замысловатостью – у парторга имелись отлично сработанные двойные ведомости, изъятые из его сейфа при обыске. Наконец настало время последнего вопроса: куда же шло украденное «золото партии»? И здесь красноречие парторга неожиданно иссякло. Лишь убедившись, что кабинет следователя не прослушивается, парторг, по-своему честный человек, поддался на просьбы следователя и продолжил рассказ, правда, без протокола. А вопрос был непрост: то, что парторг не присваивал деньги себе, стало ясно во время обыска – квартира его роскошью не блистала, тайников в ней не имелось. Кое-что из украденных взносов действительно шло на представительские расходы. Но львиная доля похищаемого уходила в вышестоящие партийные инстанции, в том числе и в обком. На скользкую стезю воровства из партийной кассы парторга заставили вступить прозрачные намеки вышестоящих товарищей на желательность скромных презентов. Это свое признание парторг попросил следователя устно передать руководству прокуратуры.
На следующий же день прокурор Кировского района после беседы с партийными бонзами города приказал следователю спустить дело на тормозах, проще говоря, закрыть и забыть. Выполнял это распоряжение уже другой следователь…
Избежать лишения свободы парторгу помогли те самые вышестоящие товарищи по партии. И скандал замяли, и основополагающий принцип – партийцы по тюрьмам не сидят – не нарушили.
Признаемся, что мало кто из рядовых коммунистов задавался тогда вопросом, на какие деньги покупались гвоздики в вазочку на стол председателя партсобрания, подарки соратникам, деликатесы для праздничных банкетов. Партфункционеры всегда любили жить красиво, а рядовой парторг Ленрыбфлота был просто стрелочником. К партийцам же мы еще вернемся.
1980 год сложатся для ленинградских моряков не слишком удачно. За скандалом в Ленрыбфлоте разразятся скандал в Балтийском морском пароходстве, Доходной статьей для пароходства был ремонт судов в доках крупнейших европейских портов. Четыре представителя БМП в Европе, обязанностью которых было наблюдение за выполнением контрактов по ремонту, на самом деле ежедневно бегали по магазинам в поисках очередных подарков для руководства пароходства. Разумеется, на государственные деньги, что и было вменено им в вину. Сложности подбора подходящих кандидатов на эти должности, а также специнструктаж счастливчиков, убывающих за рубеж, остались за рамками судебных слушаний. Сухими из воды вышли и руководители БМП, привыкшие регулярно получать из-за кордона аудио– и видеоаппаратуру, модную одежду, хорошие виски и бренди. Они якобы и не подозревали, что все эти презенты приобретались на украденные у родного государства деньги. Суд даже не вынес в адрес руководства пароходства частного определения.
Следующий скандал в БМП грянул в 1992 году, его отголоски слышны до сих пор. Трудно предположить, что десятилетие между двумя скандалами моряки прожили беспорочно, но информацией о злоупотреблениях руководителей пароходства в этот период архивы городских суда и прокуратуры не располагают.
Вернемся к нравам партийцев тех времен. Героем еще одного судебного разбирательства в 1983 году стал инструктор Ленинградского обкома партии. Его криминальные интересы оказались столь разносторонними, что попадали под действие целого ряда статей из различных разделов Уголовного кодекса. За деньги он брался за разрешение любого вопроса – квартирного или гаражного, схватить или отпустить, казнить или помиловать, ширпотреб налево – ширпотреб направо. Масштабы его деяний были столь велики, а клиенты – столь многочисленны, что предприимчивый инструктор (должно быть, из славной плеяды будущих бизнесменов) вменил в обязанность двум своим подчиненным обслуживать только эту сферу своей деятельности. Они должны были следить за выполнением условий сделок и подыскивать новых клиентов. За это и имели определенный процент со всех операций своего шефа. Во время судебных заседаний председательствующий вдруг обнаружил отсутствие в материалах следствия служебной характеристики партфункционера. Посланный им в Смольный судебный исполнитель – молоденькая девушка – вернулась ни с чем. Ее не пустили и за ворота Штаба революции. «Идите, девушка, не мешайте работать. Нечего вам здесь делать», – напутствовали ее лощеные прапорщики из КГБ у входа. Вид судебных постановлений с печатями нисколько их не смутил – велик же был авторитет партии!
