Дмитрий Калюжный - Страна Тюрягия

В общем, понятно, на зэковскую пайку не разгуляешься. Суточная же калорийность этого продуктового набора, необходимая, по мнению медиков, для поддержания жизнедеятельности организмов, компенсируется хлебом. Хлеб на Руси – вообще всему голова, а в зоне это просто основной продукт питания.

Если сравнивать суточную калорийность, то зэковская пайка вполне укладывается в рекомендуемую Минздравом: у осуждённых 3100 ккал, у подследственных 2800 ккал, у нас с вами – тоже 2800 ккал.[4]

Как видим, даже подследственный в СИЗО, у которого, по сравнению с осуждённым, урезана норма на хлеб, крупу, растительное масло и картошку, и тот имеет пайку на уровне научно обоснованной энергетической ценности.

Станислав Б. (Карелия, г. Сегежа, учр. УМ-220/7):

«Я отбываю наказание за своё преступление, которое совершил по своей глупости. Сижу я уже полтора года, но ещё сидеть пять лет, я не знаю, как досидеть этот срок отбывания. Сидеть очень тяжело, по зоне гуляет страшная дистрофия, и я вот, по-моему, дошёл до этого предела. Похудел, стали беспокоить почки, постоянно болею пневмонией, и еще последнее время беспокоит желудок».

Для справки: суточная калорийность кормления взрослых служебных собак[5] составляет 2930 ккал, что чуть выше, чем у нас с вами и у горемык в СИЗО, но почти равна зоновской. Очевидно, что по этой науке лучше быть собакой или зэком в зоне, чем подследственным или подсудимым, пусть ты даже стократно невиновен и суд тебя потом оправдает.

Но если калорийность питания заключённого хотя бы в утверждённой норме соответствует человеческим потребностям, то витаминов, дорогой читатель, зэк не видит. Отсутствие витаминов в рационе (они содержатся в основном в неположенных зэку фруктах и ягодах), лаборатория питания МВД предлагала компенсировать так:

«Для предупреждения витаминной недостаточности в рацион питания осуждённых к лишению свободы и лиц, содержащихся в следственных изоляторах, вводится поливитаминный препарат «Гексавит» по одному драже на одного человека в сутки. Поливитамины выдаются в период с 15 апреля по 15 июня».

Вероятно, имеется в виду, что в период с 15 июня по 15 апреля обезвитаминенные зэки должны получать желанные тиамин, ниацин, фолацин и аскорбинку в посылках и передачах, или покупать в ларьке по 0,1 грамма в сутки. Или жевать крапиву, собранную вдоль стенки барака. Или вообще неизвестно, что. Хороший, конечно, пункт, нужный… если бы не был он столь половинчатым, и если бы везде выполнялся.

В подростковых колониях «витаминное» обеспечение лучше, там в суточном рационе должно быть 250 г свежих фруктов, 15 г сушёных, и стакан сока. Стационарным больным, в том числе тяжёлым – туберкулёзникам, дистрофикам и язвенникам, а также беременным женщинам и кормящим матерям, дозволено потреблять 15 г сухофруктов в день, и всё.

Если же говорить не об энергетической, а о человеческой ценности, о равенстве всех человеков не только перед законом, но и перед промыслом Божиим, то равенство это в отношении хотя бы одной небольшой, но так называемой «социально опасной» группы населения – туббольных, наглядно иллюстрируется сравнением норм питания сотрудников колоний, и содержащихся в них же тубиков-заключённых:

Скорее всего, отсутствие в рационе зэка-тубика колбасы, селёдки, сыра, икры, сметаны, кофе, какао и свежих фруктов предполагается компенсировать 50-ю граммами рыбы и лавровым листом с томатной пастой. И подобное неравенство в еде, как ни странно, закреплено правительственными решениями!

Думается, если бы у нас было много зэков-тубиков из числа негров, то для них наши спецы по еде вполне могли бы разработать отдельную норму – негритянскую. И защитить на этом деле десяток кандидатских диссертаций.

Причём, как вы увидите еще не раз, в тюрьме норма есть норма, а практика есть практика, и вместе им не сойтись. Александр К. (Нижегородская обл., Тоншаевский р-н, пос. Южный, учр. УЗ-62/8с) пишет:

«Находясь в ИК-8, я получаю диетпитание (норма ББ), которое мне положено по болезни (туберкулёзный плеврит). Но здесь больным, которым положено диетпитание, не дают вообще ничего. Нормы питания, которые едины для всех учреждений РФ, грубо нарушаются и незаконно урезаны. В данное время при норме на белый хлеб и чёрный дают только чёрный, который невозможно есть, т. к. он больше напоминает глину, чем хлеб. Масла сливочного или маргарина нет вообще с февраля. Порционное мясо (120 г), которое якобы кладут в суп, я не получаю, нет ни сухофруктов, ни порционной рыбы. Песок сахарный не давали три месяца, и сейчас не дают. Нормы закладки круп и овощей грубо нарушаются. Участились случаи, когда диетпитание варят в одном котле, говоря, что диета и общее одинаковое, хотя такое невозможно, причём порционное растительное масло не выдается. Продукты, которые мне положены и отсутствуют в рационе, другими продуктами не заменяются и за те дни, что не дают, возмещать отказываются.

Больным туберкулёзом положена своя индивидуальная посуда. Администрация её не пропускает, мотивируя тем, что у них своя в столовой. Но там царит антисанитария и бардак. Больные с туб. учётом должны содержаться в туб. отрядах или секциях, но их содержат вместе со всеми.

Больных с 3 ГДУ по туб. заболеваниям заставляют в принудительном порядке заготавливать пищу и чистить картошку для здорового контингента, стоять на дежурстве по локальному участку по 6 часов на морозе. При этом заставляют надевать повязки дежурных, которыене предусмотрены законом и унижают человеческое достоинство. За отказ от дежурства водворяют в ШИЗО или ПКТ.

Проработав семь месяцев на производстве, я не могу купить в магазине колонии даже куска мыла. Здесь люди трудятся бесплатно, за миску каши, не получая за свой труд и копейки, т. к. деньги якобы вычитают на питание, но кормят водой и тухлой рыбой, есть которую невозможно.

Здесь мы живём по законам средневековья, нас считают за рабов, которых привезли на бесплатный труд. Многие люди доведены до истощения, в зоне распространена дистрофия. Нам говорят, что надо лучше работать, а то администрация не получает из-за нас зарплату…»

В царском Уставе о содержании под стражей (от 1890 года) подробно поименованы продукты, составляющие арестантский паёк, и указан их точный вес[6] (см. Приложение № 1). В статье 206 Устава записано, что арестантам положен солдатский паёк, – вот это было равноправие!

Той же статьёй предусматривался сбор подаяний в пользу арестантов, а также добровольные пожертвования. В церквах выставлялись с этой целью кружки. Закон предусматривал приём тюрьмами благотворительной помощи! А более чем столетие спустя, в декабре 1998 года, участники Международной конференции «Уголовная политика и тюремная реформа – новые подходы», проходившей в Москве, горестно вопрошали ГУИНовских деятелей: когда же благотворительным организациям разрешат работать в тюрьмах и колониях?.. Вот вам и «новые подходы». К старым бы вернуться.

Каковы они были, правила содержания людей вне воли? Давайте посмотрим, и вернёмся к рассмотрению современной ситуации с продовольствием в уголовно-исполнительной системе после короткого очерка о тюремной истории России.

История многому учит и, как и мода, к сожалению, идёт по кругу. Это показывает и история содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений в России.

Прежде всего, отметим, что история этой стороны российского житья-бытья подробно описана (вплоть до последней трети XIX века) А.Ф. Кистяковским, П.И. Люблинским и В.Н. Никитиным.

В глухие средние века, коими в России считаются почему-то XV—XVII, большинство обвинённых в совершении преступления до решения их дел оставались на поруках у обществ и частных лиц, отвечавших головой в случае их исчезновения. Под стражу («за пристава») брали только тех, у кого не было поручителей. Их заковывали в деревянные колоды или кандалы и держали в подземных погребах, ямах либо в клетках в домах приставов или в приказах, земских и губных избах. Но Иван IV Грозный в 1560 году подземные остроги запретил. Добр был царь и милосерд.

В тюрьмы заключали по государеву приказу тех, кто был признан судом совершившим злоупотребление, и очень редко – по сыскным делам. На наиболее опасных узников там надевали металлические ошейники и цепи.

Правительство не обеспечивало колодников пищей и одеждой, они сами должны были платить за содержание («пожелезное») приставу. Не имевшие поддержки от родни или собственных средств, скованные по двое, ходили в сопровождении стражника и просили милостыню.

В середине XVII века государство стало брать содержание под стражей в свои руки. С 1653 года приставов взяли на жалование.