Народная самооборона
О том, что значение крестьянских отрядов в войне с Наполеоном, мягко говоря, преувеличено советскими агитаторами, свидетельствует еще одно обстоятельство, на которое обратил внимание много лет тому назад известнейший исследователь истории наполеоновских войн Евгений Тарле: «О партизанах французы в своей мемуарной литературе почти ничего не говорят, тогда как о казаках говорят очень много и единодушно признают огромный вред, который подвижная, неуловимая казачья конница причиняла отступающей армии своими внезапными налетами». Но казачьи части входили в состав вооруженных сил и к партизанам тоже никак причислены быть не могут.
Историк Алексей Дживелегов в начале XX века в очерке «Народная война» в 1812 году» утверждает, что «если бы в Великой армии было больше дисциплины, нормальные отношения с крестьянами завязались бы очень скоро. Но фуражиры превращались в мародеров, от которых крестьяне естественно защищались... все они, повторяем, имели в виду исключительно самооборону». И далее: «у русского мужика не было никакой патриотической ненависти... Были случаи зверских расправ, но «режиссерами свирепств» были люди ростопчинского (московский губернатор, организовавший по указанию Александра I поджог Москвы. — «Итоги») облика, способные пробудить и разжечь ненависть в темной массе… не было в России в 1812 году «народной» войны против французов».
Кстати, о самообороне. Историк Василий Надлер в монографии об Александре I уверяет, что крестьяне регулярно превышали ее необходимые пределы: «Сначала, когда французы попадались понемногу, с ними возились долго, убивали нередко изысканным способом: обматывали соломою и сжигали живьем, отдавали на потеху бабам и ребятишкам. Но вот отсталые и измученные французы начали чуть не сами идти в руки... Тут уже понадобилась иная расправа. Сгоняли пленных в сараи и сжигали там сотнями, топили в прорубях, зарывали живыми в землю». В отличие от художественных произведений, в которых придается большое значение самоорганизации и жертвенности народных масс, тот же академик Тарле напрочь отказывал нашим селянам и в героизме: «Не было таких случаев, как в Испании, где бывало так, что крестьяне, без помощи испанской армии, сами окружали и принуждали к сдаче французские полки». Словом, на «дубину народной войны» все это не очень похоже. И удивляться скорее нужно не тому, что царь выявил в огромной крестьянской стране всего три десятка героев из народа, а тому, что отыскали хоть этих.
А что же Лев Николаевич? Так не зря ведь он великий писатель земли русской. Право творца на художественный вымысел еще никто не отменял. Да к тому же в самом тексте его великого романа все больше повествуется о героизме офицеров и солдат регулярной армии, а также попытках проявить оный со стороны сугубо гражданского аристократа Пьера Безухова. По поводу же патриотизма автор «Войны и мира» как-то заметил, что в России это есть чувство «грубое, вредное, стыдное и дурное, а главное — безнравственное». И, похоже, классик имел в виду именно такие метаморфозы, как та, что приключилась с фразой про «дубину народной войны», которую потомкам очень захотелось принять за чистую монету.
К югу от евро / Дело / Капитал
К югу от евро
/ Дело / Капитал
«Может, стоит «замахнуться на Вильяма нашего Шекспира» — и ввести специальный «южный» евро?»
Дизайн евробанкнот не менялся уже десять лет — с момента выпуска. В 2008 году европейский центробанк заявил о намерении с 2011 года ввести в обращение купюры с новым дизайном, но как-то не задалось. И вот на прошлой неделе появилась информация, что новые евробанкноты будут все же выпущены и произойдет это уже весной 2013 года.
Ничего примечательного в этом факте не было бы, если бы не одно обстоятельство — изменятся водяные знаки на банкнотах, где образцы архитектурных стилей сменят сюжеты на тему древнегреческого мифа о похищении Европы. Опять же, все бы ничего, и в далеком 2008 году вряд ли кто-нибудь придал сколько-нибудь значимое значение тому, что изображают водяные знаки на евробанкнотах... но на дворе уже 2012-й с его непрекращающимся «греческим» кризисом.
Отметим, что в случае выхода новых банкнот старые никто одномоментно изымать из обращения не станет, и таким образом в еврозоне будут обращаться сразу два типа евробанкнот — старые и новые. Опять же, все бы ничего — в тех же США такая ситуация случается регулярно, но все дело в том, что речь идет не о США, а о Евросоюзе, который находится в тисках бюджетного кризиса.
Если в 2008 году ЕС двигался в сторону большего единства, усиления унификации, увеличения количества стран-членов, то сейчас уже вполне официально — на уровне первых лиц правительства Германии — озвучиваются мысли о том, что выход Греции из ЕС был бы, возможно, и выходом для всех из сложившейся неприятной ситуации, в которой остальные страны ЕС вынуждены фактически взять Грецию на содержание.
И ладно бы одна только Греция с ее двумя процентами общесоюзного ВВП — уже не воспринимаются как что-то фантастическое предположения (и предложения!), предусматривающие, что вслед за Грецией состав Евросоюза покинет второй «больной человек» Европы — Испания, испытывающая схожие проблемы с дефицитом бюджета, также обратившаяся к ЕС за многомиллиардной финансовой помощью и имеющая сверхвысокую безработицу (нет работы у каждого четвертого испанца). А это уже совсем другой уровень проблемы — ВВП Испании превосходит греческий в несколько раз, банковский сектор Испании закредитован банками северных соседей гораздо больше, чем греческий.
И ладно бы Греция и Испания — схожие и практически столь же серьезные проблемы имеет и Португалия, и, страшно сказать, Италия. То есть, с одной стороны, проблемы сосредоточены на юге Европы, а с другой — за вычетом православной Греции — в католических странах.
Вопрос в том, что экономики южных стран давит дорогая валюта, и им могла бы помочь девальвация. Вспомним, что практически единственной относительно крупной страной Европы, чья экономика в кризис не просто не испытала падения, но и выросла, была Польша, которая девальвировала злотый почти в два раза. Импортные товары сразу же подорожали, и поляки переключились на отечественного товаропроизводителя.
Но это хорошо для Польши, где доля промышленности столь же велика, как и в Германии, и составляет 31 процент ВВП. Хорошо для той же Италии с долей производства в ВВП в 29 процентов. А вот в экономике Греции доля реального сектора — всего 22 процента. В Испании и того хуже — там производство составляет меньше 12 процентов ВВП. В Португалии — 23 процента. Проще говоря — у Польши, Германии, Италии есть производственные мощности, которые на девальвацию национальной валюты могут достаточно быстро отозваться ростом выпуска. Греция, Португалия, Испания свое производство, можно сказать, растеряли — и что особенно примечательно, в значительной мере в последовавшее вслед за введением в этих странах евро десятилетие. Таким образом, девальвация экономикам южных стран — за вычетом Италии — сразу не поможет. Сначала им придется нарастить производственные мощности, на что уйдет несколько лет. Но главное — ни Испания, ни Италия, ни Греция, ни Португалия не имеют возможности самостоятельно девальвировать свою национальную валюту за неимением таковой. У них у всех — единая валюта, и правила игры для нее устанавливает ЕЦБ. А он играет в игры с китайским юанем и американским долларом. То есть в игры Германии и Франции. Южным странам требуется конкурентное преимущество прежде всего в борьбе с товарами, произведенными в Германии и Франции, которого единое для всех евро предоставить не может.
Вот таким образом страны юга Евросоюза приходят к мысли о своей, южной евровалюте, которая хотя бы поможет им наполнить бюджет с помощью эмиссии. Ведь в первую очередь кризис юга Европы — это кризис национальных бюджетов, кризис огромного госдолга.
Логично было бы опробовать такой путь, что называется, «на кошечках» — то есть на той же Греции. А может, стоит «замахнуться на Вильяма нашего Шекспира» — и ввести специальный «южный» евро, который под запросы всех южных стран ЕС будет эмитировать ЕЦБ?
Есть ли толк от нынешней Думы? / Дело / Бизнес-климат
Есть ли толк от нынешней Думы?
/ Дело / Бизнес-климат
Прошедшее лето для российской Думы выдалось жарким. Из места не для дискуссий, как однажды неосторожно обронил бывший спикер, отечественный парламент превратился в «принтер» по тиражированию сырых законов. Причем общественно значимых — принятых и предлагаемых к принятию норм об иностранных агентах, о митингах, о клевете, о зарубежной недвижимости чиновников, о защите детей от вредной информации... От +5 (есть) до –5 (нет)
