Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6488 ( № 46 2014)

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Сергей Алексеев. Великие победы. Рассказы о Великой Отечественной войне для детей. – М.: Сибирская Благозвонница, 2014. – 366 с. – 7000 экз.

Рассказывать о войне трудно. Тем более трудно – ребёнку. Здесь очень важно найти нужную интонацию, меру, чтобы воздействие на впечатлительную детскую натуру было глубоким, но не ранящим. Сергею Алексееву это удалось. В коротких энергичных рассказах уместилось многое: и подробности разных сражений, и живые образы солдат, и что особенно важно – сквозной нитью через всю книгу – гордость за свою страну, одержавшую Победу.

Особенно отрадно, что такая книга появилась накануне 70-летия Победы в Великой Отечественной войне. Ведь очень важно привить подрастающему поколению чувство почитания своего славного исторического прошлого, любовь к родной земле, уважение к ветеранам. И, возможно, читая в учебнике о битвах и потерях, осмысляя сухо изложенные факты и мало о чём говорящие цифры, школьники отнесутся к подобной информации по-другому, поняв, что за всем этим стоят человеческие жизни их прадедов.

С Валентином Распутиным на театральном фестивале «В кругу семьи» в Иркутске

Фото: РИА "Новости"

"Хотел бы я уйти как-то от этого юбилея!.. Ну что это - вот, юбилей, дата какая-то, вроде как Рубикон, а я хочу поскорей пройти эту дату и пойти дальше[?]" – предложил Морозов. Давайте, Борис Афанасьевич, попробуем уйти от «юбилейной» темы, поговорим «о времени и о себе». Вам слово.

– Я поступал сразу в два института – в ГИТИС на режиссуру и в Щукинское училище на актёрский. Я ведь по молодости шалил: в театре играл, в кино немножко снимался и очень мне всё это нравилось. Я, может, и режиссуру-то почувствовал через актёрскую профессию…

– А как вы поняли, что хотите стать не актёром, а режиссёром?

– Всё очень просто. Был момент, когда надо было выбирать, куда идти сдавать экзамен. И я подумал: мне 24 (я ведь уже выучился на инженера к тому времени); окончу – будет 29. Для режиссёра это нормально, а для актёра начинать поздновато. Рядом с тобой ребята, актёры, стартуют в 21, а ты? И я выбрал…

– То есть вас привели в режиссуру практицизм и холодный расчёт?

– Я бы сказал, трезвый анализ ситуации…

– Борис Афанасьевич, давайте напомним читателям «ЛГ» о том времени, когда вы только начинали и с чего начинали.

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Морозов Борис Афанасьевич родился 20 ноября 1944 года в семье военного. Первое высшее образование получил в Челябинском политехническом институте. Во время учёбы вместе со старшим братом Анатолием Морозовым создал студенческий театр «Манекен», получивший из рук Аркадия Райкина Большой приз на Первом Всесоюзном фестивале студенческих и эстрадных театров.Окончил ГИТИС (курс А. Попова). С 1995 года возглавляет Центральный академический театр Российской армии. Народный артист России. Лауреат премии Правительства Москвы.

– Начинал с этого театра – тогда он назывался Театр Советской армии. Меня пригласил Андрей Алексеевич Попов, в то время он был главным режиссёром и художественным руководителем театра и также руководил курсом, который я оканчивал в ГИТИСе. Так получилось, что я здесь проходил практику, а затем он дал мне поставить дипломный спектакль. Это, надо сказать, было для меня неожиданно, потому что для немосквича, естественно, возникал непростой вопрос: как это – приехать в Москву, как это – добиться прописки…

Но, во всяком случае, я здесь остался и пять лет проработал.

Сразу попал, так сказать, в горнило: в дипломном спектакле я должен был работать с таким Мастером, как Нина Афанасьевна Сазонова.

Помню, прихожу в первый раз на репетицию, на распределение ролей, где меня представляет труппе главный режиссёр. Я очень волнуюсь, трепещу, он собирается уходить и на прощание успевает мне потихоньку сказать: «Чуть не забыл: Нина Афанасьевна может отказываться от роли, но ты не поддавайся. Она просто хочет понять, почему ты её именно так распределил».

Речь шла о пьесе грузинских авторов, и Сазонова сразу решительно сказала: «Ну какая из меня грузинка!» Если бы Андрей Алексеевич меня не предупредил, я бы растерялся, отступил… Что меня тогда осенило сказать: «Нина Афанасьевна, разве в этом дело! Это же тема матери, тема сохранения домашнего очага!» И увидел, как прямо на глазах в ней что-то изменилось, как она ухватила мою мысль… Если бы этого не случилось, не участвовала бы в моём дипломном спектакле великая актриса.

С тех пор она иначе как «брат» меня не называла: тёзки по отчеству…

Спустя какое-то время Попов ушёл во МХАТ к Олегу Ефремову, потом ему предложили возглавить Театр Станиславского. Прежде этот театр возглавлял Михаил Яншин, родом, так сказать, из МХТ, и можно говорить, что была историческая и отчасти духовная связь двух театров. И, следуя логике этой связи, когда Театр Станиславского остался без лидера, без вожака, туда пригласили Попова. А он, в свою очередь, позвал нас, своих учеников, – не только меня, но и Анатолия Васильева, и Иосифа Райхельгауза. Каждый из нас работал тогда в другом театре – Райхельгауз в «Современнике», Васильев – во МХАТе…

– В этом театре вы поставили, в частности, спектакль «Сирано де Бержерак» с Сергеем Шакуровым в главной роли. Был успех, были команда единомышленников и наставник. Почему же ушли оттуда, если всё так удачно складывалось?

– История обычная: вокруг театра возникло напряжение со стороны Управления культуры, горкома партии. Из уст чиновников прозвучала сакраментальная фраза: «Второй Таганки мы не допустим». Не допустили. Андрей Алексеевич ушёл… А нам они создали такую ситуацию, что дольше оставаться там было неинтересно.

– Много испытаний выпадает на долю Театра Станиславского...

– Бурная биография, это правда... Так что пришлось уходить, и меня позвал в Театр Маяковского Андрей Александрович Гончаров. Гончарова я считаю одним из своих учителей, помню, когда учились в ГИТИСе, вечно убегали с занятий к Эфросу и Гончарову, он меня привлекал своей какой-то режиссёрской яростью. И потом, в этом театре были артисты, с которыми меня связывали студенческие годы, – Костолевский, Фатюшин, Филиппов. К Театру Маяковского у меня были, можно сказать, родственные чувства.

– А что за история была с Игорем Костолевским в вашей постановке «Смотрите, кто пришёл»?

– Костолевского все советовали мне не брать на главную роль в этом спектакле. Говорили все, даже Гончаров: Игорь не сыграет, это не его роль; заставил меня назначить второго исполнителя. Роль у Игоря шла трудно, но он подкупал меня своей работоспособностью, стремлением преодолеть препятствия, хотя, казалось бы, зачем ему было так рваться – красавец, любимец публики, вся Москва в афишах «Тегерана-43»…

На премьере Гончаров сказал ему: «Игорь, вы два раза стали артистом. Первый раз – когда я подписал ваш диплом, второй – когда сыграли эту роль».

– Так что произошло прямое попадание…

– И произошёл наш с ним совместный прорыв, подчеркну – совместный. Для меня это очень важные вещи, я ведь режиссёр актёрский. Можно удивить зрителя внешней стороной спектакля, но потрясти, проникнуть в душу может только человек…

Я два раза пробовал поставить антрепризные спектакли и понял, что это не моё. Там нет той глубины разговора, которую ищешь.

Ведь как обстоит дело в антрепризе: быстренько распределились, развёл их, главное – чтобы запомнили, кто за кем, и чтобы не столкнулись на сцене.

Конечно, я несколько преувеличиваю, но всё же у репертуарного театра иная, глубинная природа, она-то и близка мне. Только она позволит почувствовать актёра, понять его потенциал, а ведь это одна из главных задач режиссёра.

Задача в принципе непростая, а у нас в театре она осложняется ещё и… огромным пространством большой сцены. В других театрах такой вопрос не стоит, там иные масштабы. Ну а мне надо обязательно это учитывать и понимать, кто из артистов подходит для большого зала, а кто – для малого.

Казалось бы – формальность, ну, две сцены, два состава, но на деле это постоянная проблема. Специфическая, я бы сказал, возникающая только в нашем театре.

– Неожиданное затруднение…

– Не поймите меня превратно: большая сцена прекрасна – объём, «воздух»… Я поставил на ней значительные для себя спектакли – «Севастопольский марш», «Гамлет», «Давным-давно», «На дне», «Царь Фёдор Иоаннович»… Но не всякая пьеса обладает необходимой для этой площадки энергетикой.

И у актёров должны быть какие-то особые качества. Бывает, артист хорошо работает на крупном плане, но, когда он выходит на простор, его заразительности, его темперамента, его силы, громкости его – не голоса! – громкости, так сказать… проживания может не хватить на это пространство.