«ПОЛНАЯ ПЕРВОБЫТНО-ПЕЩЕРНАЯ дикость, – было написано в одном из отзывов. – Все им подавай и на всех. И за наш же счет. Если они хотят отработать ту зарплату, которую, кстати, мы же им, дармоедам, и платим, ПУСТЬ САМИ РАБОТАЮТ, бесплатно, по выходным, вагоны пусть разгружают, а на вырученные деньги пусть купят себе любое оборудование, вплоть до спутников. И ЭТО БУДЕТ ПРАВИЛЬНО. А то так мы скоро друг друга по их приказу начнем расстреливать и хоронить за свой же счет».
Левенчук раздавал интервью и писал статьи, и вскоре о «черных ящиках» узнали на только в России, но в мире. Несколько провайдеров воспользовались его списком вопросов, попытавшись затормозить внедрение «черных ящиков». Но это не стало массовой практикой, и Левенчук столкнулся с тем, чего совсем не ожидал, – индустрия не думала сопротивляться.
«Все закончилось достаточно печально, – говорит он. – Да, год я выиграл. Но это никому счастья не принесло. Провайдеры, вместо того, чтобы упереться и показать, что все идут на фиг, сдались»{61}. Среди тех, кто позволил установить на свои линии «черные ящики», были и пионеры российского интернета «Демос» и «Релком».
Левенчуку несколько раз передавали «приветы» из спецслужб, обещая, что его действия ему с рук не сойдут. Но напрямую на него не выходили. Ни Кремль, ни спецслужбы так и не вступили в публичную дискуссию о СОРМ.
В 1998 году еще не было социальных сетей, интернет в основном состоял из сайтов и электронной почты. Но Сеть уже изменила правила публичных дискуссий. В отличие от традиционных СМИ – газет, радио, телевидения, – здесь существовала настоящая обратная связь. Популярность чатов и форумов росла, и на сайте Левенчука появлялось все больше вопросов о «черных ящиках» и комментариев.
СОРМ не был чем-то принципиально новым: первое поколение этой технологии было внедрено для прослушки обычных телефонов и получило известность как СОРМ-1. В 1990-е, когда спецслужбы пришли в интернет и научились перехватывать электронную переписку и интернет-трафик, появился СОРМ-2, с ним и боролся Левенчук. Позже появится третье поколение – СОРМ-3, которое может работать со всеми телекоммуникационными сервисами сразу.
Все российские операторы связи и интернет-провайдеры обязаны были установить «черные ящики» (размером примерно с видеомагнитофон, чтобы влезали в стандартную телекоммуникационную стойку) и подключить их через проложенный кабель к региональным управлениям ФСБ. В результате спецслужбы получили возможность прослушивать любого, кто сделал звонок или пользовался электронной почтой на территории России.
Эта система прослушки значительно расширила возможности спецслужб, над которыми, в свою очередь, не было никакого внешнего контроля. ФСБ и другие агентства никогда не стеснялись вмешиваться в политику, используя слежку и перехват. Левенчук это прекрасно понимал. «Сегодня телефонные операторы не получают лицензии, если они не обеспечивают возможность тайного подслушивания со стороны силовых ведомств… Большинство телефонного "компромата", публикуемого в прессе, – результат действия этой системы», – писал он тогда. Появление СОРМ в интернете могло вывести войну компроматов на новый уровень. Любое неверное движение, будь то связь с криминалом, получение взятки или сексуальные контакты, будет фиксироваться и может быть продано. Если раньше компромат собирали на конкурентов, неугодных журналистов или заартачившегося чиновника, то теперь СОРМ дал ФСБ возможность бесконтрольно собирать информацию практически на любого, у кого есть доступ в интернет.
Больше пятнадцати лет, работая в разных газетах, мы писали о деятельности российских секретных служб. Первая статья Андрея о СОРМ вышла в июле 1998 года. В 2000-м мы запустили сайт Agentura.Ru, задачей которого было сделать ФСБ и другие спецслужбы более транспарентными. Под материалы, касающиеся СОРМ, мы сразу же отвели отдельный раздел.
Нам всегда было интересно выяснить детали этой истории, никогда не освещавшейся полностью. Первый вопрос, которым мы задались: почему связисты и интернет-провайдеры после нескольких лет относительной свободы в 1990-е почти без сопротивления подчинились спецслужбам и поставили «черные ящики» на свои линии? Мы постоянно слышим о публичных дебатах в США, да и в других странах, вокруг попыток спецслужб установить контроль над электронными средствами связи. Почему же в России все было по-другому? Был ли СОРМ возвращением тоталитарной слежки или вполне легитимной правоохранительной мерой, необходимой в эру цифровых технологий?
Вторым был вопрос о происхождении СОРМ: что это – порождение советского полицейского государства или что-то принципиально новое?
Чтобы ответить на эти вопросы, мы решили начать с документов, полученных Викой Егоровой и выложенных в сеть Левенчуком. Мы начали с организации, указанной как ответственная за техническую сторону СОРМ, – Центрального научно-исследовательского института Минсвязи ЦНИИС. Как оказалось, для внедрения СОРМ внутри ЦНИИС существует отдельный Центр, начальником которого является Вячеслав Гусев.
Андрей позвонил ему, но толку от разговора было мало. Гусев лишь сказал, что все работы по СОРМ начались в 1994 году, потому что тогда аналоговые коммуникационные линии заменялись на цифровые. А потом добавил: «Я тридцать лет занимаюсь СОРМом. Я посмотрел ваши публикации, у нас не совпадают взгляды на СОРМ, и я не хочу вам помогать писать книгу». В тот же день он прислал гневное письмо: «Проблем в этой сфере более чем достаточно. Ваша публикация ничего не решит, а даст только повод для различных склок. Люди, которые занимаются СОРМом, этого не заслужили!!!!»{62}
Этот путь был явно тупиковым. Но кое-что, сказанное Гусевым, показалось странным: Гусев утверждал, что работы над СОРМ начались в 1994 году, и при этом добавил, что занимается этим уже тридцать лет. Если СОРМ родился в 1994-м, то был сравнительно недавним изобретением, появившимся уже после развала Союза. Но если идея возникла тридцать лет назад, то, возможно, над ней работали еще во времена КГБ.
Мы прошерстили архивы Минсвязи ельцинской эпохи: впервые СОРМ упоминался в приказе от 11 ноября 1994 года. Этот документ регламентировал установку СОРМ для телефонной связи{63}. Но в нем нашлось кое-что, за что можно было зацепиться: оказалось, что над созданием СОРМа работали не только в московском ЦНИИС, но и в его отделении в Санкт-Петербурге[2]. Мы знали одного из самых видных технических экспертов по СОРМ, Бориса Гольдштейна, он помогал нам комментариями и пояснениями. Как выяснилось, он проработал в петербургском отделении не один десяток лет.
Ирина немедленно отправилась в Питер, в Государственный университет телекоммуникаций, где Гольдштейн преподавал. Oткрывший дверь кабинета на пятом этаже 63-летний высокий и худощавый профессор обладал прекрасными манерами и, что важнее, отличной памятью.
Гольдштейн прекрасно помнил советскую прослушку: «То, что я видел своими глазами за длинную карьеру, – это черные ящики, которые прапорщики спецслужб устанавливали в зданиях АТС». Провода от них уходили в секретные комнаты, где и происходил перехват. «Я помню те магнитофоны восьмиканальные. Это был магнитофон с такими бобинами, который включался в начале разговора, и к нему подключались одновременно восемь-десять абонентов», – вспоминал он{64}.
Гольдштейн разъяснил, в чем заключается принципиальная разница между Западом и Россией в ведении прослушки. На Западе телефонная компания или провайдер сначала получает ордер, потом дожидается подтверждения личности абонента, и лишь затем начинает перехват. В России же компания понятия не имеет, кого и зачем прослушивают. «Они <спецслужбы> не доверяют операторам, – говорит Гольдштейн. – Вы должны обеспечить канал и возможность дистанционно вводить команды на подключение третьего абонента <то есть сотрудника ФСБ>. То есть в принципе по европейским стандартам оператор видит, кто в данный момент под контролем, по российским он не видит». Фактически российские спецслужбы требуют прямой бесконтрольный доступ ко всей проходящей информации. СОРМ и дает такой доступ.
Гольдштейн рассказал, почему спецслужбы так неохотно объясняли принцип действия системы. «Черный ящик», устанавливаемый у провайдера, был только ее частью. Провода, отходящие от устройства, вели ко второй его части, Пункту управления СОРМ, установленному в здании ФСБ. Его разрабатывали в обстановке строгой секретности в ведущих НИИ страны, под руководством ФСБ.
Гольдштейн ясно дал понять: переход от СОРМ-1, контролирующей телефонную связь, к СОРМ-2, контролирующей интернет, было делом не столь уж сложным. «Технически в СОРМ-2 нет ничего нового, – сказал он. – Чтобы перехватить данные, даже не нужно никакого специального оборудования, нужно просто зеркалить трафик». После встречи с Гольдштейном мы поняли, что СОРМ уходит корнями в советские методы телефонной прослушки. В «черном ящике» не было ничего принципиально нового, его просто модифицировали в соответствии с технологическими изменениями эпохи.
