и Хохольского райисполкомов визировали и утверждали незаконные договоры об оплате труда, хотя нормы и расценки, указанные в них, как говорится, «ни в какие ворота не лезли». За одну тонну вырабатываемого сока (доброкачественного, высокой кондиции) полагается платить 9 рублей 32 копейки, а колхоз «Донской» по договору стал выплачивать 40 рублей, «Большевик» — 25 рублей. Такие завышенные расценки, а также «дотации» от самозваных «руководителей» обеспечивали людям, работающим в цехах, заработки до 600 рублей в месяц. Если учесть, что все они являлись знакомыми или родственниками «заправил» преступной группы, то это многое объясняет.
Деньги текли в загребущие руки барышников, и хотя они в расчетах с «мелкотой» стремились демонстрировать широту натуры и щедрость, между собой и у них ладу не наблюдалась. Между собой они грызлись за каждую сотню и строго следили не только за своим казначеем Швили, который вел учет и распределял между участниками группы похищенные суммы, но и за главарями, за каждым в отдельности. Дележка должна была производиться в строгом соответствии с «рангом» и «заслугами». И, не дай бог, если кто-то брал «не по чину»… Начиналась такая несусветная ссора, что «шефам» приходилось прибегать к весьма крутым мерам, дабы утихомирить разбушевавшихся сообщников.
Швили аккуратно «приходовал» поступавшие суммы, вел графу расходов. Записи делал на грузинском языке, наивно полагая, что такого рода шифровка поможет скрыть махинации. Она не помогла даже ему самому. Потому что, как только группа была поймана с поличным, тот же Наджария сразу рассказал о распределении обязанностей между соучастниками преступления и особенно о роли «казначея». Правда, потом, в суде, он начал всячески отказываться от показаний, данных на предварительном следствии, заявив, будто они были неправдивыми. Однако такое вещественное доказательство, как блокнот Швили с «сальдо-бульдо» на грузинском языке, наглядно подтвердило, что Наджария пытается обмануть именно суд, а на следствии он не лгал.
Лжи и выкрутас со стороны группы преступников было предостаточно и на следствии и на суде. Кабидзе и его сообщники сперва давали показания, более или менее соответствующие действительности. Иначе нельзя было: органы правосудия располагали множеством улик, от которых никуда не денешься. Запирательство и отрицание мало что им давали. Но после нескольких месяцев следствия обвиняемые, ошибочно полагая, будто проволочками можно что-либо выиграть, заявили вдруг, что ужасно плохо понимают по-русски и потребовали переводчика.
Но и языковый «тайм-аут» не помог. Следствие, а затем и суд проделали колоссальную работу, чтобы до конца разобраться в преступлении. Было допрошено более тысячи свидетелей. Проведено множество очных ставок, 36 почерковедческих, 4 химических, 3 баллистических, 5 судебно-психиатрических экспертиз, судебно-медицинская, судебно-бухгалтерская, 3 криминалистических исследования документов.
Подсудимые вели себя непоследовательно. Они то играли в чистосердечное раскаяние, то начисто все отрицали. Пытаясь запутать суд, они порой запутывались сами. Особенно беспардонным был Наджария. Упорный в запирательствах, он в свои сорок пять лет уже имел опыт в таких делах. Ему не впервой лгать, валить все на других. И он старался вовсю, удивляя и потрясая даже сообщников шкурничеством, двуличием, бессовестностью. А ведь прежде он казался им таким порядочным, правдивым.
Недавно друзья и компаньоны, увидев такое, тоже поспешили принять тактику «спасайся кто может», по известному принципу «своя рубашка ближе к телу». Надо было видеть и слышать, как они ссорились на скамье подсудимых, как каждый выгораживал себя, порой не считаясь с фактами, с прежними показаниями.
Перед судом прошли люди, страницы жизни которых отмечены одним только черным цветом. Ничего светлого, достойного!. Их мечты не простирались дальше обывательского благополучия.
Когда судьи спросили Кабидзе, почему он не пошел работать, тот цинично ответил:
— Пусть на зарплату дураки живут!
Такие же «умные» взгляды изложили в суде и его сообщники. Циничные, до мозга костей пропитанные стремлением к стяжательству, к нетрудовым доходам, они как бы отравляли этим ядом слабых, неустойчивых людей, соприкасавшихся с ними. Конечно, ни Наджария, ни Горенко и никто другой из подсудимых не искали себе сообщников, помощников или потатчиков среди честных и чистых людей. Но все же… Завербовать столь много людей, готовых если не к преступлению, то к примирению с преступлением — не следствие ли это плохой кадровой политики, слабой воспитательной работы и недостаточной правовой пропаганды?
Почему-то не идет из головы свидетельница Гримайлова, работавшая в цехе, где создавались так называемые соки. Это она и еще два-три человека добавляли в них воду, лимонную кислоту и сахар. Добавляли, зная, что совершают преступление. Ее спросили:
— Скажите, пожалуйста, вы понимали, что происходит?
— Да, — она виновато опустила голову.
— Но в таком случае почему молчали, не заявили куда следует?
— Я человек маленкий. Мне Кабидзе велел, я и делала. И потом… — Она секунду-другую запинается, точно думая, сказать или не сказать. Затем все же решается: — Хорошая оплата была. Как-никак шестьсот рублей я имела… Боялась потерять работу.
Потерять совесть она не побоялась, а такую, с позволения сказать, работу… Вот она, логика обывателя, чья хата всегда с краю, а своя рубаха — всегда ближе к телу.
Суд правильно оценил и тех, кто потворствовал шайке, сквозь пальцы смотрел на ее преступную деятельность, ничего не сделал, чтобы перекрыть каналы для хищений. Вынесены частные определения в адрес организаций и учреждений, где царили бесконтрольность и халатность, беспринципность, позволившие кучке злоумышленников творить свои черные дела. Время покажет, какие будут сделаны выводы, какой будет извлечен урок.
Что касается подсудимых, то они наказаны по всей строгости закона. Кабидзе, Наджария, Швили и остальные деятели «фирмы», а также их помощники лишены свободы. У них конфисковано имущество, обнаруженные деньги — наличные и на сберегательных книжках — обращены в доход государства.
ИСКУШЕНИЕ РУБЛЕМ
С чего обычно начинает хороший, толковый руководитель, только что назначенный на новое место? Со знакомства с положением дел, с людьми, которые отныне поступают в его подчинение. Как правило, внимательно изучает вверенное ему хозяйство, достоинства и недостатки стиля и методов руководства своего предшественника, ищет неиспользованные резервы для улучшения работы. Но особенно тщательно присматривается к кадрам: ведь без активной поддержки коллектива, без творческого энтузиазма людей ничего, решительно ничего нельзя добиться. Вот почему хороший администратор не жалеет времени на беседы с людьми, стараясь вызвать их на откровенность.
Стремится узнать, каков их настрой, прикидывает потенциальные возможности
