Лоб прижимая к стеклу,
На осень – трёхцветную кошку –
Бегущую по стволу.
Досадую и сожалею,
Что нет золотой строки…
Берёзовая аллея –
Родные мои пеньки.
* * *
Полякам грезится Катынь.
Евреям – призрак холокоста.
А русских – взгляд куда ни кинь –
Англосаксонская латынь
Толкает в сторону погоста.
Мне говорят: «Смирись, поэт»,
А чаще: «Эк тебя заносит».
Я огрызаюсь им в ответ:
«Вам до меня и дела нет!»
А за окном такая осень!
А за окном такая жизнь,
Что впору изойти стихами!
А по-иному всё сложись,
Тогда хоть под трамвай ложись,
Себя узнав в грядущем Хаме.
ПОПЫТКА ЗАВЕЩАНИЯ
Как много в городе снега!
Бери перо и пиши.
В вагоны метро с разбега
Прыгай, буянь, греши.
До хрипоты с судьбою
Спорь, не теряй лица.
За женщину – только стоя!
За Родину – до конца!
И пусть второму – корона,
А третьему – соловьи!
Ты первый – крылья грифона
Твои!
Взлетай и лети – так надо!
Не возвращайся назад –
Писательские заградотряды
Избранных не щадят.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Литература
Как-то само собой
ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»
Родилась в Норильске. С 2001 года живёт в Нижнем Новгороде. Окончила филологический факультет ННГУ им. Н.И. Лобачевского. Лауреат конкурса «Взлёт» (Гран-при жюри, альманах «45-я параллель», 2007 год), обладатель Гран-при фестиваля «Молодой литератор» 2007 года в номинации «Поэзия», лауреат фестиваля «Молодой литератор» 2008 года.
Софья ГРЕХОВА
* * *
А и Б еле держатся на трубе,
А трубач трубит о моей судьбе:
Он лабает джаз, разбитной экспромт…
Я не верю, что в мире всего 7 нот,
Потому что в них вся моя печаль
О веснушках, рассыпанных по плечам
Заводного мальчика лет пяти,
Он меня на велике прокатил.
Нас дразнили все тили-тили да трали-вали,
Мы летели долго, потом упали.
Вот мне семь, меня слушает логопед.
Эта грузная тётка несредних лет
Всё вздыхает: пол-алфавита не говорю,
Хотя честно учу, что надо, по букварю.
А сестра смеётся: немтырь, немтырь…
Меня слёзы душат до немоты.
Я мечтаю ей прокричать в ответ
О том, что Клара украла кларнет,
И про греку, рака и руку – ну чтоб отстала.
И я сделаю это, во что бы то мне ни стало.
Мне четырнадцать, и я по уши влюблена,
Мне никто не указ и фигня война.
Жизнь проста – это ветер, восторг, полёт.
Буква «р» поддаётся, и я беру её в оборот.
Я могу мурлыкать, могу рычать,
Я кропаю стихи в тетрадочку по ночам
Про мальчишку, который голову мне вскружил,
Он уехал когда – совсем не хотелось жить,
Выбирала всё способ – как бы уйти красиво.
Мне казалось, что это горе невыносимо.
10 лет пролетели вихрем разлук и встреч:
Двух мужчин я любила, но не смогла сберечь,
Поняла, что не лечит ни время, ни алкоголь,
Да и чем тут поможешь, если такая боль?
Если всё, что имела, вылетело в трубу,
На которой трубач трубит про мою судьбу,
На которой сидят бессменные А и Б, –
Это всё, что я знаю о мире и о себе.
Но пока он играет, я ощущаю кожей,
Что огромное счастье так близко и так возможно.
* * *
Ты – капитан запаса,
Спрячу тебя за пазухой,
Чтоб никому не достался.
Я тебе – всё сразу:
И мать Тереза,
И Памела Андерсон,
И Ханс Кристиан Андерсен,
Беринг и Амундсен,
И много всего разного.
Ты мне – принц, генерал, капитан –
Будь кем захочешь.
Я с тобой, кажется, навсегда,
По крайней мере сегодня ночью.
Ты у меня – между прочим,
Между прочими,
Между прочерком и
Троеточием.
Я у тебя –
Где-то между женой и дочерью.
* * *
Не важно: кто и что об этом скажет,
Кого из нас родители накажут,
Поставят в угол, выпорют ремнём…
Быть может, мы с тобой и не умрём
В один из дней во взорванном вагоне,
В агонии, с мобильником в ладонях,
Который не ответит никогда.
Я с детства не любила поезда,
А ты всегда боялся самолётов
И Книгу книг в старинном переплёте
Поэтому пустил на корабли.
Мы запускали их с большой земли
В огромную разливистую лужу,
Но флот наш был случайно обнаружен
Твоим отцом и был разгромлен им.
Твой папа был к тебе неумолим
И вырастил тебя отличным малым:
Теперь ты лётчик за большим штурвалом,
Но всё ещё страшишься высоты,
А я сдаю античные хвосты
На вечном пятом курсе универа,
И мой билет, конечно, про Гомера.
И я не сдам. Там список кораблей:
Как книгу открываю, так скорей
Хочу её захлопнуть – сразу тонут,
И папа твой стоит, и люди стонут
Бумажные – пытаются спастись.
И детство кончилось, и это просто жизнь
Такая, где всё главное – не важно.
И даже мы, и даже мы, и даже…
ИЗ ЦИКЛА «КРЫМ»
…А потом всё сложилось как-то само собой –
Наступил во мне / на меня покой.
И такой покой – как будто бы неземной,
Словно по покойнику выла, а он живой.
Он живой, а я и не чувствую ничего.
...Будто я всех простила и все простили меня,
Даже мама, за то, что не смею её обнять,
Даже мальчик с нелепым именем Серафим,
Что простыл под дождём, пока я была с другим.
Даже я сама простила себя за всё,
Отпустила грехи в реку каменным карасём, –
Он махнул плавником и мгновенно пошёл ко дну,
Унося на хвосте мои страхи, мою вину,
Мои комплексы и обиды, печаль и боль…
…А потом всё сложилось как-то само собой.
НИЖНИЙ НОВГОРОД
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Литература
100 лет после ухода
ФОРУМ
В Институте мировой литературы имени А.М. Горького Российской академии наук прошли V Весенние толстовские чтения. В год 100-летия со дня смерти Л.Н. Толстого ежегодная конференция была посвящена теме «Толстой и русские писатели». В центре внимания докладчиков находились проблемы взаимодействия творческих миров Толстого и современных ему отечественных литераторов, интерпретации русскими писателями творчества и личности великого художника, развития толстовской традиции в русской литературе XX столетия. Были впервые обнародованы многочисленные архивные и книжные находки, освещались недостаточно изученные вопросы литературного движения России двух последних веков.
