Последние годы в Махачкале принимаются беспрецедентные меры безопасности для руководителей республики. Всего лишь в 1992–93 гг. Премьер Министр республики Абдуразак Мирзабеков, выделявшийся в руководстве республики своей интеллигентностью, образованностью, высокой культурой публичного поведения, спокойно выходил из Дома Правительства, мог за руку поздороваться с представителями оппозиции, если таковых увидит, постоять, пошутить, подискутировать с ними, сесть в машину и уехать без всякого сопровождения и телохранителей. Спикер НС РД Муху Алиев мог пешком от дома Правительства направиться к Приморскому парку, где он мог встретить и знакомых, и друзей. Часто можно было встретить на улицах и скверах Махачкалы прогуливающихся министров республики. Передел собственности, бесконтрольная «прихватизация» государственного имущества и природных ресурсов в корне поменяло ситуацию, как в республике, так и в руководстве Дагестана. Те, кто «прихватизировали», сами почувствовали, чей кусок присвоили и с каждым днем усиливают меры по обеспечению собственной безопасности. В республике окончательно власть трансформировалась в бандократию.
Уже в начале 1990-х годов каждый высокий чиновник в республике имел свои вооруженные формирования, свои «карманные» национальные движения. Любая попытка кадровых изменений в республике преподносилась как национальная катастрофа для определенного народа. Наглядным примером служит попытка освобождения от занимаемой должности министра ВД республики Магомеда Абдуразакова в 1991 году. К началу сессии ВС РД, которая должна была рассматривать вопрос о ситуации с преступностью в республике, аварское национальное движение начало организовывать акции протеста, митинги перед Домом Правительства под лозунгом «Наших обижают!» Для этой акции в г. Хасавюрт насильственно был захвачен госавтотранспорт, в том числе и пассажирский, и колоннами пригнан на площадь Ленина. Организаторы этой акции беспрепятственно прошли в здание ВС ДАССР и на съезде народных депутатов выйдя на трибуну поставили ультимативное требование депутатам и руководителю Верховного Совета Дагестана МА. Магомедову: первым заместителем председателя ВС Дагестана избрать М. Алиева, бывшего секретаря ОК КПСС, хоть и поддержавшего ГКЧП, но аварца, а на должности министра ВД ДАССР оставить М. Абдуразакова, тоже аварца. Захватчики наказания не понесли, мало того, со временем активисты этой акции получили свое вожделенное в кабинетах экономической и политической власти в республике. Подобная позиция так называемых национальных движений полностью блокировала какие либо демократические преобразования в республике.
Очаг напряженности, локализовавшийся в селах Карамахи и Чабанмахи, к лету 1999 года почти таковым не являлся. Это был анклав местных жителей, которые не вмешивались в общественно-политическую жизнь республики, и жили своей жизнью. Изолировались от бандократии, вели свое хозяйство, от государства не требовали ни пособий, ни пенсий, продавали свою сельхозпродукцию в разных регионах России — благо земля там плодородная, а жители сами труженики. Этот анклав организовал у себя центр по реабилитации наркоманов, об успехе которой говорили в республиканской прессе, лечили всех, кто к ним обращался. На одном из мероприятий руководитель администрации Буйнакского района сам признал, что последние два года преступность в этих селах на нулевом уровне, что в этих селах нет проблем с различного рода выплатами и пенсиями (жители сами отказались от них). Это потом, после «операции по ликвидации» стали приписывать им и убийство прокурора, и убийство руководителя администрации. Причем, бездоказательно, общими фразами. Кроме того, эта община проводила колоссальную работу в республике по примирению сторонников традиционного Ислама и «ваххабитов». Были там и радикалы, однако превалировала умеренность, ведь в любом движении есть весь спектр представительства. Было в селе медресе, где любой желающий дагестанец мог получить знания об Исламе. Физическая, боевая подготовка входила в программу обучения как элемент общего развития. (Да и на фоне всеобщей криминализации республики, где у каждого чиновника свои бандформирования, не иметь оружие становится глупостью). Все проблемы, возникающие с общиной, решались на основе переговоров с представителями власти. За последние два-три года с общиной встречались как представители местной власти, так и гости Москвы. Министр ВД РФ Сергей Степашин после встречи с ними был доволен порядком в этих селах, с улыбкой на лице сказал: «Нормальные ребята!». Руководитель Совета Безопасности РД Герой России Магомед Толбоев неоднократно посещал эту общину. («Дайте мне истребитель, я сам хочу заняться решением этой проблемы!» — скажет он в эфире «Эхо Москвы» позже). Да, они выражали недовольство руководством республики, да, они критиковали экономическую политику правительства Дагестана и видели спасение лишь в Исламе. Другой альтернативы и не было в республике. «Никогда еще в Дагестане размах воровства государственных и общественных средств и личного обогащения не достигал таких размеров, как сегодня… Никогда еще разрыв между богатыми и бедными не достигал таких размеров, как сегодня… Я вижу только одну законную судебную инстанцию — Шариатскую» — писал Н. Хачилаев. То, что российский закон, российская судебная система что-то изменит, не поверит даже дошкольник. Отчаяние людей дошло до того, что лишь на Всевышнего осталась вера и надежда. Тем более, каждый мусульманин обязан каждый свой вдох и выдох посвятить Исламу, жить мечтою о Шариатских законах, о Шариатском режиме. «Нам не нужен Шариатский режим, мы против Шариата» — это утверждения людей не принявших Ислам душой, заблуждающихся в силу своей недостаточной религиозной грамотности, или откровенных врагов Ислама. Другое дело, — как и какой ценой идти к этому режиму, какими методами устанавливать исламский порядок…
Когда начались события в Цумада и в Ботлихе, руководитель общины карамахинцев отмежевался от радикального крыла исламистов, вторгшихся в Цумада, осудил это вторжение и сказал, что они нарушили два основополагающих принципа Шариата своим вторжением. О поддержке не было и речи.
По некоторым данным, начиная с апреля-мая 1999 года от имени имамов мечетей, руководителей джамаата различных сел и районов Дагестана Шамиль Басаев получал письма, в которых дагестанцы просили поддержки в борьбе с коррумпированным руководством в республике. Возможно, авторами этих писем были вовсе не имамы и не представители джамаата…
С июня 1999 года в некоторые села Цумадинского и Ботлихского районов приходили представители дагестанских исламских радикалов из Ичкерии с просьбой поддержать в предстоящем вторжении исламистов. «К мирным жителям у нас не будет никаких претензий, мы должны выступить против власти» — говорили они. Почти везде им отвечали: «Вы начинайте не с нас, начните где-нибудь в другом месте, нас оставьте в покое» или: «Власть не здесь, в горных аулах. Начните с Махачкалы, тогда вас поддержат все».
Накануне вторжения Хаттаб встретился с Надиром Хачилаевым. Просил поддержку в Новолакском направлении, на что Надир ответил: «Вы можете пройти через Новолакский район только через трупы моих людей. Будем сражаться до последнего!», из-за чего вынужден был уйти из Чечни. «Ш. Басаев обвинил Надира Хачилаева, депутата Госдумы РФ, находящегося в федеральном розыске и скрывающегося от правосудия на территории Чечни, в нежелании оказать помощь «братьям по оружию в трудной ситуации» и рекомендовал ему начать боевые действия с федеральными войсками, находящимися в РД, или немедленно покинуть Чечню» (сайт «Республика Дагестан»).
Что же касается Ботлихского района, то этот район отличался особо дружескими, братскими отношениями с Ичкерией. Родственные связи прямо таки интегрировали Ботлих и приграничные чеченские районы. В прошлую войну более 12 тыс. чеченцев нашли приют в Ботлихе, в том числе и семьи некоторых полевых командиров. Не было семей, которые не приняли бы беженцев из Ичкерии. У некоторых гостили по 15–20 человек. Росло и взаимовыгодное экономическое сотрудничество — чеченцы по воскресеньям на ботлихский рынок привозили лес, стройматериалы, топливо, которые можно было приобрести намного дешевле, чем по рыночной цене, установившейся по Дагестану. Кстати, о готовящемся вторжении на Ботлих первыми предупреждали своих партнеров именно торговцы. Как и все другие источники, и этот источник информации остался без соответствующей оценки властями.
В то же время, чувствуя неизбежность кровопролития, некоторые представители власти в Дагестане весной 1999 г. попытались вступить в контакт с амиром Багаудином и с Надыром Хачилаевым, вынужденным прятаться от розыска после лишения депутатского иммунитета Госдумой РФ. Гарантировалась неприкосновенность, предлагалось вернуться в Дагестан. Однако их обманывали так часто, что доверять очередной раз было равносильно самоубийству. Во время майских событий 1997 года в Махачкале и Председатель Госсовета РД Магомед-Али Магомедов, и министр ВД РФ публично гарантировали Надыру Хачилаеву прекращение уголовного дела по захвату Дома Правительства РД. А если продолжили уголовное дело, — надо было его вести в причинно-следственном аспекте, с глубоким анализом действий власти, правительства Дагестана. Ведь без каких-либо причин, без солидного на то основания люди не поднимут оружие, не пойдут на отчаянные действия?
