— Добро пожаловать! — произнесли Папа и имам почти одновременно. — Мы уже договорились пользоваться английским языком. Позволите пригласить вас к столу?
Бородач отнял руку от лица. Он посмотрел на своих соседей по столу, после чего последовала удивительная реакция.
— Нет! Нет! — закричал он, качая головой, и вновь закрыл рукой глаза. — Это небеса или преисподняя?
Имам откашлялся:
— На ад это не похоже. Кто-то пригласил нас на ужин! Садитесь и смиритесь с реальностью. А вы, евреи, тоже не лишены доверчивости!
С глубоким вздохом бородач уселся на свое место.
— Вы ведь главный имам Мекки, верно? А вы — Папа Римский, не так ли? Я — верховный раввин Иерусалима.
— Роскошное общество, — пробормотал Папа. — Теперь осталось только выяснить, кто же наш гостеприимный хозяин.
— Я хотел бы знать, — начал верховный раввин, — кто из вас организовал эту… хм… встречу. Мне нужно срочно вернуться к важной работе в моей канцелярии. Скоро мои коллеги поднимут тревогу.
— Да что вы говорите? А я исчез на глазах у пяти живых свидетелей. Как вы думаете, что сейчас творится во дворце в Мекке? Это не может пройти без последствий!
Имам и раввин посмотрели на Папу, ожидая ответа.
— Простите, господа, но я не имею к этому ни малейшего отношения. В моем кабинете возник негр. Чернее черного. Он говорил что-то о машине времени, и я, слабый человек, воспользовался ею, не подумав как следует.
В ходе разговора выяснилось, что того же самого чернокожего мужчину видел и верховный раввин. А имам рассказал, что помнит, как из ниоткуда появилась черная фигура и что-то прислонила к его голове. Пока эти достопочтенные мужи вели разговор, столешницы возле них начали мерцать, и непонятно откуда там материализовались три тарелки, наполненные разнообразными овощами, картофелем и тремя видами мяса — как раз каждому по вкусу. Мужчины молча угощались, а потом Святейший Отец склонил голову и пробормотал молитву.
— Какому Богу возносили вы молитву? — спросил имам и нерешительно тронул Папу Римского за предплечье.
— Ну… — Папа огляделся. — Нашему Богу. Разве мы все не имеем в виду одно и то же?
— Не совсем, — вступил в разговор верховный раввин. — Мы — избранный народ.
— Старая песня, — язвительно заметил имам. — Вам никогда не приходило в голову, что многие люди не могут вас терпеть именно потому, что вы считаете себя лучше других?
— Ну-ну! — парировал верховный раввин. — Это бы проводите агрессивную политику и выращиваете религиозных фанатиков. Именно вы пытаетесь обратить в свою веру весь остальной мир!
— Дело в том, — наставительно начал имам, смотря своему оппоненту прямо в глаза, — что Мухаммед — да славится имя его! — был последним пророком, которого послал на Землю Аллах. Таким образом, мусульмане соблюдают самую свежую версию воли Аллаха.
Но дальше этот разговор не продолжился, так как в воздухе стали появляться объемные изображения. На них виднелся земной шар, громадные многоэтажные космические корабли причудливых форм. Объекты поменьше присоединялись к большим сооружениям, исчезали в коридорах из света и перегруппировывались в новые сооружения.
Камера проникла внутрь космического обиталища.
Люди с различным цветом кожи бежали наперегонки в огромном бассейне. Они передвигались в какой-то белой жидкости, которая позволяла двигаться с большой скоростью и при этом не погружаться на дно. Очевидно, это было неким видом спорта. Иногда навстречу бегунам поднималась волна, и они перепрыгивали ее, поднимаясь высоко в воздух. Другая камера показала башню, в которой люди парили при помощи распростертых рук. Очевидно, что там действовало некое специальное гравитационное поле, так как одни люди грациозно танцевали в воздухе вверху, другие спускались ниже, а потом вновь поднимались повыше для того, чтобы продолжить свой танец.
Затем появилась одна гигантская картина, которая заполнила собой полкомнаты. На ней тысячи людей опускались на колени одновременно, словно по какой-то тайной команде. Бегуны становились на колени на белую жидкость, воздушные танцоры склоняли головы, и все складывали руки.
Несколько секунд спустя зазвучала музыка. Она доносилась из стен, вначале тихо, потом все нарастала и превращалась в хорал. Казалось, будто для исполнения этой музыки использовались все музыкальные инструменты, которые только существовали на Земле. Коленопреклоненные люди начали петь, и хоть ни один из религиозных лидеров не мог понять ни слова, глубоко внутри они понимали смысл. Музыка и пение заполняли собой все пространство, и каждую клеточку наполняло чувство невыразимого благоговения.
Религиозные лидеры, также словно повинуясь неведомой команде, одновременно встали со своих мест. Это не было ни приказом, ни гипнозом. Камера выхватывала лица людей. Папа Римский встал на колени и судорожно сложил руки в молитвенном жесте, имам из Мекки упал ниц, вознеся руки вверх, а верховный раввин скрестил руки на груди и наклонился низко к полу. Исполненные глубокого благоговения, молились они каждый своему Богу. Когда люди на объемной проекции закончили молитву и вернулись к работе, встали и духовные лидеры. Они, словно это была некая церемония, торжественно подали руки друг другу и даже не заметили, что в комнате, кроме них, находился некто четвертый, а именно тот самый чернокожий.
— Как вы думаете, господа, как отреагируют сторонники ваших религий, когда увидят фотографии вашей совместной молитвы и душевных рукопожатий?
Три религиозных лидера нерешительно отпустили руки друг друга. Имам первым пришел в себя:
— А что вам до этого?
— Мне лично — ничего, а вот для человечества это значит все! — улыбнулся чернокожий.
— Я решительно протестую против этого похищения, — заявил верховный раввин. — Я требую, чтобы вы сию секунду отправили нас туда, откуда взяли!
— Так и будет, — миролюбиво ответил чернокожий. — Протестовать же вам нет смысла, поскольку никто и не заметит вашего отсутствия. Мы вернем вас в ту самую секунду, из которой забрали. Вы довольны?
— Я полагаю, — тихо вмешался в разговор Папа Римский, — что, собирая нас вместе, вы преследовали некую цель?
— Так и есть, — ответил чернокожий, широко улыбаясь. — Вы живете в 1995 году. Мы, люди будущего, знаем, что через несколько лет будут найдены доказательства существования внеземной жизни. А еще несколько лет спустя с представителями этой жизни наладят контакт. Тогда орбиту Земли заполнят инопланетные космические корабли — вы и сами видели это на наших трехмерных голограммах. Это, господа, было живой трансляцией, передаваемой с задержкой в какие-то минуты.
— Я начинаю понимать, — сказал Папа. — Мы все должны объединиться вокруг веры в одного Бога…
— В Аллаха! — вмешался имам.
— Нет! В Яхве! — заглушил его верховный раввин.
— Я бы попросил, господа! — успокоил их чернокожий дружелюбной улыбкой. — Под именем Аллаха, Яхве или Бога-отца вы все имеете в виду одно и то же — великий дух вечного творения. Именно ему молятся люди будущего, его почитают и ему возносят хвалу. Вы все это видели на трехмерных голограммах собственными глазами, а также молились вместе с ними. Вы должны сами как-то решить этот вопрос, ведь иного выбора нет. Если вы этого не сделаете, это будет означать конец того духовного пути, который вы представляете.
Так же неожиданно, как исчез, Святейший Отец вновь появился в комнате. Швейцарский гвардеец удивленно смотрел на него во все глаза, качал головой и щупал свой лоб.
— Вам нездоровится? — спросил с улыбкой Папа Римский.
— Либо у меня сейчас была галлюцинация, либо с моими глазами что-то не в порядке.
— Вы переутомились. Я бы предложил вам взять на несколько дней отпуск и отправиться в горы, — ответил Папа и добродушно улыбнулся.
Когда гвардеец покинул комнату, Святейший Отец с тяжелым вздохом опустился в кожаное кресло. А может, у него была галлюцинация? Встреча с имамом и верховным раввином — да этого просто не могло случиться! Он протер глаза и уставился на бумаги, которые лежали на переговорном аппарате. И только тогда он заметил предмет, которого раньше не было на его письменном столе. Нерешительно Папа потянулся к нему. Это была серебристая рамка для фотографий, ничем не отличающаяся от тех рамок, которыми люди обычно обрамляют свои фотографии, только немного толще. Вначале с открытым ртом, а потом с понимающей улыбкой смотрел глава Римско-католической церкви на изображение. Это была цветная голограмма, в ярких красках, на которой все три церковных лидера были запечатлены в момент дружеского рукопожатия.
Когда зазвонил телефон, Папа инстинктивно понял, кто звонит.
— It's me, — сказал глубокий голос с арабским акцентом. — У вас теперь тоже есть трехмерная голограмма на рабочем столе?
