Западные люди часто склонны рассматривать свою цивилизацию, как универсальную, наиболее соответствующую чаяниям всего человечества. Такое впечатление и впрямь может возникнуть при виде того, как охотно люди во всех странах перенимают западные технические усовершенствования и бытовые удобства. Такое впечатление очень многим казалось верным и в СССР в первые годы Перестройки. Однако, на более глубоком уровне включаются мощные механизмы отчуждения, которых западный человек, как правило, не понимает и недооценивает. Коренные западные идеи персонализма, свободы и ответственности, равенства возможностей, демократии и свободного рынка, власти закона и человеческих прав, объективности и "честной игры", благодаря которым достигнуто западное техническое превосходство, очень редко вызывают широкие симпатии в мусульманском или конфуцианском мирах.
Так называемая, глобализация и увеличение интенсивности международных контактов, не столько смягчает существующие конфликты, сколько повышает вероятность возникновения новых. В частности, внедрение элементов западной демократии в исламских странах пока что чаще всего приводит только к усилению антизападных, фундаменталистских движений.
Хотя глобальное развитие цивилизационного конфликта остается пока не больше, чем весьма вероятной гипотезой, для нас в Израиле этот конфликт уже в разгаре. Наиболее пугающей чертой наличного противостояния является разное восприятие сторонами самой концепции мирного сосуществования. Равенство возможностей, открытость и безопасность, рассматриваемые как само собой разумеющиеся условия сосуществования на западе и в Израиле, в мусульманском мире представляются просто условиями западного доминирования... При наличных обстоятельствах, отчасти, так оно и есть. Мирные отношения выгодны, прежде всего, нам.
Хотим мы этого или не хотим, прочное мирное соглашение, каким бы оно ни было, надолго закрепит отсутствие равенства в положении Израиля и палестинского общества в политике, экономике и культуре. Никакие наши уступки не скомпенсируют арабам их фундаментального культурного отставания, приводящего к неконкурентоспособности. Преодолеть этот разрыв могла бы только глубокая, всесторонняя ассимиляция, вряд ли возможная даже при условии горячей и разделенной любви. Этот вариант в прошлом вдохновлял романтиков. Но реальная ситуация разочаровала и их. Ниже приведена наша беседа пятилетней давности с известным израильским писателем Йорамом Канюком, много сил (и лет) потратившим на борьбу за мир с арабами:
А.В.: Вы писали, что большинство молодых арабских интеллектуалов обращаются к мусульманскому фундаментализму. Что с ними происходит?
Й.К.: 70 процентов арабских студентов, учившихся в элитарных университетах, как Оксфорд, Гарвард, Гейдельберг или Йейл по возвращении на родину становятся фундаменталистами. Лучшие становятся худшими. Представители арабской интеллектуальной элиты выбирают фундаментализм, потому что они не в силах соответствовать требованиям современного технологического общества. Во всех областях сегодняшней жизни они оказываются людьми второго сорта, неспособными выдержать конкуренцию. Им обидно, что Израиль при этом занимает третье место среди стран, развивающих высокую технологию. Чтобы вернуть себе потерянное в Европе и Америке самоуважение, они возвращаются к своей архаичной культуре и древней религии, которыми они могут гордиться. Этой культурой они защищаются от притязаний современного конкурентного общества, в котором они потерпели поражение. То, что евреи опередили их настолько, просто сводит их с ума. И они напоминают себе, что когда-то, давным-давно, у них тоже были достижения - в философии, в поэзии и даже в математике. ... Это проблема не отдельных личностей, а целых суверенных государств, Ливана, Сирии, Египта. Все, кто возвращается туда после учебы, люди второго сорта. Мало-мальски стоющие не возвращаются вовсе. И у нас в Израиле они не хотят получать какие бы то ни было преимущества из наших рук. Им оскорбительна мысль, что мы - их покровители. ...Само наше присутствие в центре арабского мира им невыносимо - мы для них инородное тело.
А, между тем, военный конфликт в любой своей стадии утверждает некоторое (конечно, только кажущееся) равенство сторон (и даже, как будто, преимущество палестинских радикалов, которые меньше нас заинтересованы в мирном соглашении).
Это мнимое равенство является очень сильным психологическим фактором в этнической консолидации и отчасти компенсирует палестинцам материальные потери, которые несет им война. Ординарное западное (и еврейское) сознание, которое не знает ничего дороже жизни, с трудом осваивает мысль, что постоянное соседство смерти вовсе не пугает мусульманских фундаменталистов. Оно не пугает также и очень многих откровенных честолюбцев и обыкновенных искателей приключений. Солдатское мужество во многих (особенно, молодых и бедных) обществах более распространенная добродетель, чем интеллект и трудолюбие. И война становится тем простейшим средством конкуренции цивилизаций, которое в первую очередь привлекает внимание амбициозных лидеров.
Оба участника нашей локальной конфронтации (Израиль и Палестинская Автономия) не представляют собой чистые случаи Западной либо Мусульманской цивилизации. Но наши доминирующие тенденции уже сейчас находятся в непримиримом конфликте. Если еврейское общество, так или иначе, озабочено в первую очередь жизнью и безопасностью своих граждан, внимание противостоящего ему арабо-мусульманского единства (в той степени, в какой оно - единство) направлено на защиту коллективных ценностей, вроде престижа, торжества идеологии или национальной гордости...
Продолжим разговор с нашим интеллигентным, чувствительным соотечественником, всей душой сочувствующим людям чуждой цивилизации:
А.В.: За что же вы, израильские интеллигенты, боролись вместе с арабами?
Й.К.: За то, чтобы израильское правительство признало Арафата представителем палестинского народа и вступило с ним в переговоры о создании палестинского государства. Именно, когда мы добились осуществления этой мечты, арабская интеллигенция прервала с нами всякие отношения.
А.В.: Что же, они вас обманывали?
Й.К.: Нет, нет, это мы обманывали себя. Они просто использовали нас. ... Ситуация трагическая: арабские интеллектуалы не хотят мира с нами. И выражают истинное желание арабского народа уничтожить Израиль.
А.В.: Но, если это правда, то не логично ли предположить, что весь этот, так называемый, "мирный процесс" был ошибкой? Почему вы так отчаянно боретесь... неизвестно за что?
Й.К: Потому что я чувствую, что должен сделать все, чтобы у арабов было свое государство. Это государство нужно мне, чтобы я мог чувствовать себя человеком. Мы перед ними в долгу, а главное - этого требует историческая справедливость.
А.В.: Что такое историческая справедливость? Может быть сама идея одинаковой справедливости для всех порочна?
Й.К.: Очень может быть, но я хочу быть прав внутри себя. ... Все эти замыслы, все мечты о мире родились в умах израильских интеллектуалов, писателей, поэтов, людей искусства. И мы призвали арабскую интеллигенцию вместе бороться за эти идеи.
А.В.: Но они, возможно, никогда не разделяли ваших идей.
Й.К.: Надо предоставить им государство, и мы будем знать, что поступили правильно...
Слова Йорама Канюка обнаруживают его преданность идеализированной иудео-христианской ("западной") системе индивидуального поведения, основанной на чувстве вины ("больной совести") по отношению к слабому и обделенному. (На таком же чувстве основаны и все начинания типа "Дня защиты детей"). Такая психологическая установка требует искать причину социального или политического неустройства мира прежде всего в себе и пытаться усовершенствовать свой образ действий. Влияние этой установки на отношения между людьми частично и в самом деле привело к смягчению психологической атмосферы внутри Западных стран и их сегодняшнему относительному социальному благополучию. Однако, еще никто в истории (в том числе и на Западе) не опробовал эту систему на массовом, международном (или межгосударственном) уровне. Взаимоотношения народов в истории всегда поражали воображение своим откровенным цинизмом (достаточно вспомнить заявление Де Голля: "У Франции нет друзей, у Франции есть только интересы"). Мир, по-видимому, именно на евреях собирается проверить, возможно ли установить прецедент нравственных взаимоотношений между народами (особенно, принадлежащими разным цивилизациям).
